Месть за обман

Иван выпиливал буквы из пенопласта электролобзиком, чтобы к ноябрьской демонстрации снабдить колонну школы нарядным оформлением. Преподаватель рисования и черчения сделала эскизы. Но кто будет изготавливать герб школы, надпись, подставку, которая крепится к бамперу автомобиля? Два претендента испортили пенопласт. Сломали дефицитные пилки, вывели из строя лобзик. Выбор пал на Спаяных.

Пока один занимался оформлением, так называемого школьного «паспорта», другой самостоятельно осваивал метод ручного фрезерования на токарно-винторезном станке. Этому друзей не учил преподаватель труда. Владимир Эрнстович Миллер. Он не догадывался, как обыкновенным резцом можно проделать канавки для механизма запора ствола пистолета. Друзья знали, что за изготовление оружия может «светить» срок, но надеялись на вечный «авось», ведь они несовершеннолетними, а значит, легко отделаются. Не собирались никого грабить, а тем более, убивать. С оружием спокойней.

Иван и Сергей привязали свой «дробемёт» к чурке, а к курку приладили бельевой шнур. После пяти выстрелов пистолет не разорвало. На расстоянии сорока шагов пуля пробивала половую рейку. Потом стреляли с рук. Анна Петровна не знала о конструкции юных оружейниках ничего. Но однажды Иван увидел у лужи перед сторожкой большую крысу, вытащил из кобуры своё оружие и тремя картечинами (в узкий патрон больше не входило) сразил бедное животное. Бабкина неодобрительно покачала головой, но выстрелила в поставленные пустые банки из-под карбида. Увидев отверстия, сказала, что и это оружие незаконно.

Глава шестая.

Это хорошо, что не попадал Иван в тех, кто намеревался разжиться пиломатериалами. Стрелял перед собой или вверх. А ведь мог ранить какого-нибудь столяра, которому понадобились доски для изготовления серванта. Тогда – суд, или самосуд. В школу Иван пистолет не брал. Расстояние до высокого забора коробки от школьного крыльца не велико. В сумерках иногда к нему подходили незнакомые парни, просили закурить. Иван спокойно отвечал, что не курит. «Бикфордов шнур купил бы; сантиметров десять. Есть аммонал, а вот шнура нет, – разводил руками Иван. – Как зачем? Для друзей, рыбу глушить, гранаты делать». Шнур они с Сергеем изобрели, когда делали первые опыты с дымным порохом. Ночью Бабкин ходил домой через пустырь, если видел какое-то движение людей у крайних домов. Он сначала шёл мимо коробки, потом сворачивал налево к каналу. Зажигал шнур гранаты и бросал высоко вверх. Падая, граната из папкового патрона громко разрывалась. Иван мчался со всех имеющихся ног под свет прожекторов. Где его встречала мама с ружьём.

Знакомые мальчишки, приходящие расчищать лёд, рассказывали, что нашли труп в канале, что не так давно кого-то раздели и ранили ножами на пустыре. Поведали о том, что у них постоянная вражда с поселковыми. Они подкарауливают друг друга и бьют свинчатками, велосипедными цепями и кастетами. Парней теперь у них становится всё меньше и меньше, так как дома сносят, на их месте строят панельные и кирпичные коробки в пять этажей. Владельцев домиков и землянок расселяют. Мальчишки просили хоккейные коньки покататься, предлагали Ивану влиться в ихнюю группу, так как он хоть и живёт на пустыре, – между Нахаловкой и посёлком, – но всё-таки ближе к ним, к нахаловским. Бабкин предложения не принимал, обещал подумать, но соглашался постоять на воротах, надев настоящую вратарскую амуницию.

Враждующие стороны приходили на матчи, но всегда стояли на разных трибунах. Потасовок зимой почти не было, так как все болели за команду «Металлист». К Ивану относились одинаково приятельски, но это только днём, и когда им что-то нужно. Обычно просят включить свет надо льдом, поставить на проигрыватель принесённую грампластинку. После бурана мальчишки стучат в дверь, умоляют дать им пару металлических скребков, чтобы удалить снег. Обещают принести. Но не всегда у них это получается. Забывают, заигравшись, очистив от снега часть ледового поля.

– Скребки, Семён, тащи на место, – говорит Бабкин, выходя на лёд. Он помогает им выбрасывать снег за бортики, затаскивает тяжёлые скребки в раздевалку. Ивана они считают своим, оказывают знаки внимания, предлагая орехи, семечки, а парни постарше просят стакан, предлагают выпить вина или домашнего пива. Молодые мужчины изредка высказывают недовольства, дескать, с ихним приездом на стройку ничего нельзя унести для хозяйских нужд. Ведь пиломатериал государственный, и оно не обеднеет на пару плах или тесин. Иван говорит, что он не может одному дать досок, а другому не дать. Доски не его собственные. Плотники и мастер считают остатки. За недостачу высчитают из зарплаты сторожа. «Ты согласен, если бы твоя мама раздала половую рейку, а потом своими деньгами рассчиталась за убытки? – спрашивал он у недовольного молодого мужчины. – Договаривайтесь с плотниками, с мастером, прорабом. Они получают хорошо. Идите днём, в обеденный перерыв, когда мы не дежурим. Ночью не ходите. Мы отвечаем за объект».

Сергей придумал систему сигнализации. Каждый вечер Иван устанавливал её у края футбольного поля. Если приближался человек к развешенному тонкому медному проводу от катушки трансформатора, то неожиданно включался дополнительный прожектор, установленный на самой верхней точке трибуны, а из обыкновенного динамика доносился свист. В ночной тишине этот звук был далеко слышен. Сергей хотел установить милицейскую сирену, но найти её оказалось не простым делом. Тогда он испытал обыкновенный автомобильный сигнал. При определённой регулировке мембраны он стал противно блеять по-овечьи.

Друзей это почему-то смешило. Однажды один из парней рассказал, как будто бы один его знакомый, пользуясь метелью, пошёл на стройку разжиться досками. Он перелез через новый забор, направился через поле к груде досок, привезённых днём, но вдруг включился ближний прожектор и кто-то заорал страшным голосом. Этот знакомый побежал домой, но ослеплённый светом, врубился головой в забор и рассёк лоб.

Завтра окончится тревожная жизнь в осаде. Завтра они с мамой будут спокойно спать, не ожидая провокаций и набегов на стройку. Не нужно устанавливать сигнализацию, не нужно заряжать патроны и выпрашивать банку пороха в охотничьем магазине. Новый объект очень мал. Это небольшое одноэтажное типовое здание магазина. Идёт штукатурка стен, окраска панелей, монтаж электропроводки. На улице нет штабелей досок, брусьев. Мама может закрыть дверь строящегося магазина и читать книгу. Взять около здания нечего. Значит, желающих поживиться на дурничку, не будет.

Иван развернул по очереди газеты. Просмотрел заботливо иллюстрации, но нигде не было его фотографий. Раскрыл «пионерку», начал читать короткие сообщения, вдруг его осенило: «А что если послать заметку о кукольном театре в «Пионерскую правду»? – подумал юный корреспондент, вынимая авторучку из кармана.

ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ.

Слежка. Подарок

Глава первая

На весенних каникулах Бабкины отправились в Гарбузовку. На маленькой станции жили Анастасия Петровна и её муж Юрий Николаевич Дроздовы. Мамина сестра была билетным кассиром, её муж – вагонным мастером. У них рос сын Коля и дочка – Олюшка. Ещё одна сестра – Алла Петровна Русакова написала в письме, что приедет с мужем в гости. Сестры соскучились.

В полупустом общем вагоне, пахнущим гниющими матрасами и хлоркой, Иван и его мама в отделении устроились одни. Бабкин смотрел на знакомое здание вокзала, на людей, спешащих занять места. Молодой аккуратный мужчина без вещей прошёл вагон до конца, возвратился и попросил разрешение присесть, будто бы все места оказались занятыми или неподходящими для поездки. Только отделение, где сидели женщина и подросток, его удовлетворяло шириной полок и цветом рифлёных зелёных обоев. Он заботливо расстегнул пуговицы на коротком пальто, снял чёрную шапку. Иван увидел знакомый шарф в зелёно-сине-белые клетки. Точно такой был у следователя Анатолия Дмитриевича. Поезд напрягся своими жилами, вагон слегка дёрнуло и здание вокзала вместе с тополями и багажным складом двинулось с места. Иван достал фотоаппарат и сфотографировал маму. Незнакомец заметил, что подросток может и его сфотографировать, тотчас закрылся газетой. Пришедшей в чёрной шинели проводнице странный пассажир не показал билет, а, повернувшись боком, что-то вынул из кармана. Проводница ничего ему не сказала, а только как-то хмыкнула или кашлянула, пошла дальше, помахивая кожаной сумкой для упаковки билетов.