Месть за обман

– Индийский? – подошёл Валька Рудин с фарфоровым бокалом.

– Плиточный. Зелёный. Как говорит сосед: «Чай кирпишный, вода Иртышный», – ответил Сергей.

– Я – такой не пью, – сказал Рудин. – Стас, плесни кофейку. По запаху чувствую – Бразилия?

– Обыкновенный. Натуральный. Вчера с братом мололи, – ответил Дуднев, жуя кусок торта. – Кому кофе? Подставляйте ладони. Женя, ты просто чудо-кулинар. Ликёром пропитала банановым? …Ромом? Такого не пил, походит на ликёр. Пиши мотив, рецепт… Как для кого? Для жены. Лет через сорок жениться придётся.

– Меняю консервы «Макрель в масле» на крошку торта! – вскочил Лёвка. – Кто больше?

– С этим пивом, чуть не забыл своё фирменное блюдо. Судак, запечённый в духовке. …Сам ловил, сам в духовку посылал. …Костей нет. Переварились, – разворачивал большой пакет Поморцев. – Руками берите.

– Птицу, рыбицу и девицу берут этими самыми, – растопырил пальцы Лёвка.

«Он пьяный, – удивился Сергей, снимая котелок с огня. – С пива?»

Девушки взяли из коробки Брусилова вилки, принялись дружно дегустировать огромного судака.

– Иван, распишись на майке. Через пять лет будешь знаменитым вратарём, а у меня твой автограф. Судак, дечки, просто объедение.

– Мне распишись на книжке, – подошла, кокетливо поводя подкрашенными глазами, сияющая Аня Овечкина.

– Это всё случайно. – Расписываясь, смущенно говорил Бабкин. – Здесь воздух особый. Притяжение слабое.

– Гравитация причём? Талант не спрячешь за голяшкой, – важно подошёл Рудин с блокнотиком. – Слушай физорга и меньше на уроках выступай.

Инна Колесникова принялась помогать Орловой собирать посуду, складывать в коробку от торта оставшиеся пироги и пончики. Несколько девушек оживлённо пили чай и неукротимо ели конфеты, показывая друг другу фантики. Бутылка с остатками вина из Массандры сиротливо маячила у края одеяла.

– Мячик твой Дуднев продрал, Нелька. Я – говорила, что раздолбает. Вон шов, как разошёлся сильно…

– Зашью, – отозвался Дуднев. – Как старушонка ноешь, Инна.

– Ты только умеешь обещать. Анечке обещал, а не заклеил. А вино куда? Допили бы. Осталось капелька. Лёвка, раздели мальчишкам.

Брусилов выковырнул из кармана зажигалку и разрезал складным ножом упаковку пачки сигарет «Весна». Группа девушек, шепчась, достали из сумок и рюкзаков байковые одеяла, медленно пошли вверх по склону сопки.

– Мы позагораем полчаса там, – сказала, кивнув очаровательной головкой в сторону, Нина Семёнова. Она обворожительно улыбалась накрашенными сочными губами. – А вы не скучайте. …Так надо. Вы же не совсем глупы?

Иван покрутил мяч. Увидел рану, чёрный язык – камеру. Старый мяч. Сколько ему лет? Заберёт и отремонтирует. Стас не особо сильно пинал. Разорвались нитки. Утром отдаст. Мяч не подвёл. Шёл в руки, как по волшебству. Иван не отбивал его кулаками, а, поймав, прижимал к груди, словно мяч мог разбиться на осколки.

Глава четвёртая.

Бабкин не ожидал от себя такой прыти. Странное чувство наполнило его на этой полянке. Подобного с ним не происходило раньше. Не мог понять, что или кто повлиял на него, заставляя делать немыслимые прыжки и броски к мячу. Стасик умел бить по воротам. Он всегда был точен, хитёр и мог навешивать кручёные подачи даже в падении, спиной к воротам. Этому учил своих подопечных. Может быть, это воздух, это небо, это солнечный весенний день подействовали на него, а может быть, родилось в нём нечто такое, чему и объяснение никто не может дать.

Иван прикрыл глаза. Ему вдруг показалось, что на склоне стоит конный отряд. Пики, луки, щиты. Блестят на ярком солнце доспехи, сверкают огненными брызгами украшения уздечек. Он понял, что вооружённые люди следили за ним. Это ихняя энергия помогала ему взлетать над полянкой. Они радовались за него. Может быть, у них тоже были такие игры. Но что это. Конники машут ему руками, указывая на осёдланную лошадь. Всадники приглашают его занять место в строю.

Иван посмотрел в испуге на склон. Увидел планирующих больших птиц. Показалось, что кто-то крикнул: «Живи!» А, может быть, это птицы окликали друг друга в полёте.

Бабкин расшнуровал лёгкий мяч, стравил воздух и положил в свой вещмешок. Хозяйка спортивного снаряда стояла в группе девушек, но следила, синими прищуренными поросячьими глазками, как Иван бережно обращался с её мячом.

– Отдай, – вдруг со злой ревностью потребовала

– Зашью – отдам.

– Я – сама.

– Мы порвали…

Не на шутку рассердилась звеньевая, даже пыталась вырвать из рук Бабкина израненный мяч. Иван уже зашивал его.

Осенним весёлым деньком шли через знакомый двор. Нина, Маша и она с сестрой играли на площадке. Маша пригласила Сергея и Бабкина. Мяч получил ранение, наколовшись на торчавший кусок огораживающей сетки. Сергей пообещал заклеить камеру. Клей Спаянные не нашли и купили новую камеру. Лопнувшие нитки Иван удалил и прошил несколько швов.

Сунув нос в конец классного журнала, Иван узнал её день рождения, адрес и даже имена и отчества родителей. Получилось так, что 22 октября Бабкин уехал с мамой в гости, вручать подарок – новый волейбольный мяч – отправился Сергей. Суровая девочка скривила губы, словно знала, что Иван не придёт, а пошлёт друга. «От нас, от звена… С днем рождения». «Он меня боится? Не нужен его подарок».

Сергей не выполнил возложенную миссию. Суровая девочка отказалась и от этого подарка. Иван предполагал, что Нелли не примет подарка, но надеялся на чудо. Его не произошло. На восьмое марта попытался вручить ей книгу. На большой перемене, подошёл к ней. Она вынимала из папки тетрадь. В ответ на поздравление сказала спасибо, но книгу попыталась возвратить. Сначала Иван растерялся. Подарок взял. Тотчас положил на парту. Быстро ушёл. Через минуту она оказалась у его парты и, положив книгу, возвратилась на место. Недоумевая, с обидой Бабкин кинул в парту подарок.

Другие девушки не возвращали в тот день скромные подарки. На него смотрели сочувственно, с пониманием. Стасик на следующей перемене предложил отметить праздник у Копчёного. Иван не отказался.

…Весь вечер повторял домашние задания. Сложив в мешки книги, занялся волейболом. Шило сделал из велосипедной спицы. Дратву скрутил из капроновых ниток. Завтра вечером приедет дядя Вася. Они вновь будут жить в его времянке. Дом свой довёл до кондиции, в нём можно жить, хотя недоделок много. Маме не добавили зарплату, не дали и сменщика. Она крепко поговорила с начальством. Сказала, что освобождает раздевалку. Её не уволили, но перевели охранять строящийся магазин. Дежурства через два дня на третий, платить станут только шестьдесят рублей. Ему придётся ездить в школу, а маме – на двух автобусах добираться до магазина в посёлке Дружный.

Иван подсчитал; получалось, что половину заработка придётся тратить на дорогу. Не всегда удаётся проехать без билета. Утром он снова будет спешить к первому автобусу в город.

Глава пятая.

Сегодня у мамы Ивана последняя смена. Она рассказала сменщице – пожилой тихой женщине – как и когда обходить объект, как просить мастера собрать в кучу разбросанные пиломатериалы. Где покупать порох и патроны. Женщина со страхом смотрела на ружьё, на избушку-конторку. Иван понял, что она будет сидеть у телефона, закрыв дверь на крюк. Он был рад тому, что окончилась у них жизнь на пороховой бочке. Жизнь в осаде. Иногда казалось, что он и мама обороняются, находясь в ветхой крепости.

Случалось, Анна Петровна вызывала наряд милиции, так как за стройкой, на пустыре среди куч мусора и зарослей ивняка доносились из ночи сквозь нестройное пение крики о помощи. Несколько раз Иван стрелял из форточки по фигурам, которые несли палки и канистру. Возможно хотели поджечь раздевалку. После трёх выстрелов группа разбежалась, а утром Анна Петровна нашла у окон факела.

Пистолет однозарядный в основном делал Крохин. Подогнали сначала трубку под охотничий патрон. Сергей из кусков металла пропилил и просверлил отверстие для оси. Сварщик на стройке понял, что будет оружие, но всё же согласился приварить шарнир к трубке. Потом Сергей сконструировал ударник, используя пружину от прищепки. Сначала ствол удерживался с помощью резинки, но после испытаний Крохин придумал запорный механизм. Детали к нему вытачивали в школьной мастерской на уроках труда.