Страница 67 из 104
- В тот день Поливанов говорил ещё о чём-нибудь, кроме расчётов с Ушинским? Например, как и с кем он собирается провести вечер?
- Я, даже то, что рассказал вам - с трудом вспомнил. У меня голова была как кипящий котёл. Согласитесь, так долго сидеть за картами – это тяжело.
Внезапно вошёл слуга и сказал, что Ивана Николаевича срочно хочет видеть матушка.
- Прошу меня извинить, господа, я ненадолго. Маман больна, – и, не дожидаясь ответа, быстро вышел.
Пока Лавренёва не было, Ипатов рискнул поинтересоваться:
- А что такое – «гнуть углы»?
- Когда игрок удваивает ставку – загибает угол карты.
Вернулся нахмуренный хозяин.
- Простите, что мы так долго вас задерживаем, – счёл нужным сказать Собакин. – Если позволите, последний вопрос. В клубе сказали, что в тот вечер вы всё-таки были в Английском клубе и не один, а в компании некоего господина Мозена.
Лицо Лавренёва пошло пятнами.
- Это к делу, по которому вы пришли, не имеет касательства, – с вызовом ответил он. - А раз так, то я не собираюсь посвящать вас в свою жизнь. В тот вечер я Поливанова не видел и был занят своими личными делами.
- Простите великодушно, Иван Николаевич. Я не хотел вас ничем задеть. Просто вызывает некое недоумение сумбурность вашего рассказа: только что, вы нам так ярко живописали свою усталость и вдруг, нате вам: вместо освежающего сна вы поехали в Английский клуб на встречу с господином Мозеном.
Лавренёв сидел перед сыщиками, наливаясь злостью.
- Хорошо, я объясню, хоть и не обязан. По дороге домой я совершенно случайно у своего дома встретился с французом. Он уговорил меня съездить в клуб и провести с ним время. Я не смог отказать такому сановному человеку и поехал. Мы там проболтались по залам часа два, и я уехал, наконец, домой.
- Интересно, что за нужда заставила вас два часа беседовать с этим «сановным человеком», если вы были таким уставшим? О чём вы говорили?
- Ни о чём существенном. Повторяю, господа, у меня голова была, как кипящий котёл. Я уже больше суток не спал.
Сыщики поняли, что они больше ничего здесь не услышат и откланялись
На выходе их остановил лакей и попросил зайти к хозяйке, Софье Александровне, которая обитала во втором этаже. Поднимаясь по лестнице, Ипатов не удержался и потрогал чу;дные резные перила, выполненные в виде длинной виноградной плети. В материальном смысле, замужество княжны Телешовой было точно удачным. Покойный Лавренёв видимо соответствовал своей родовитой супруге. Даже коридоры и лестницы были заставлены ценными безделушками, а по стенам висели дорогие французские гобелены.
Лакей открыл двери в покои хозяйки. Мужчины ахнули. Гостиная, куда их привели, поражала обилием позолоты. Стены и мебель были обиты шёлком цвета чайной розы и щедро затканы золотыми листьями. Большие зеркала, в позолоченных рамах придавали помещению пространственный объём и царское великолепие. Этот эффект усиливался от хрустальных вещиц, расставленных повсюду. В них искрился, преломляясь разноцветными брызгами, солнечный свет, который беспрепятственно лился из больших распахнутых окон.
«Такие дома можно людям за деньги показывать и на это безбедно жить», – сердито подумал Ипатов.
На тонком золочёном канапе полулежала, укутавшись в тёмную персидскую шаль, мать Лавренёва. Тёмные, без признаков седины волосы, были уложены в безукоризненную гладкую причёску с низким пучком. Узкое лицо с большими тёмными глазами и аристократически тонким носом, несомненно, привлекало к себе внимание в молодости. Со временем оно изменилось, и не в лучшую сторону: появилась гневливая складка между бровей, нижняя часть лица потяжелела, уголки губ презрительно опустились вниз. Весь облик госпожи Лавренёвой говорил о том, что эта женщина привыкла слышать только себя. К тому же, было видно, что она больна и серьёзно: тёмные круги под глазами, мертвенная бледность и пересохшие губы были тому доказательством.
- Прошу простить меня, господа, - кивнула Софья Александровна гостям в знак приветствия, – что принимаю вас в таком виде – я нездорова. Но это не значит, что без моего ведома, в моём доме, могут появляться сыщики. Сын не дал мне достаточных объяснений, и я хотела бы услышать их от вас.
Собакин как можно мягче и доходчивей объяснил цель визита.
- Я не понимаю, причём здесь Иван Николаевич? – возмутилась Лавренёва.
- Мы опрашиваем всех близких знакомых господина Поливанова на тот случай, если вдруг обнаружится факт, который поможет установить местонахождение пропавшего алмаза, – терпеливо повторил Вильям Яковлевич.
- Повторяю, причём здесь мой сын?
- Иван Николаевич находился в дружеских отношениях с господином Поливановым, – уточнил Ипатов.
- Допустим. И что интересного вы узнали из разговора с Иваном Николаевичем?
- В общих чертах ничего нового он нам не сказал.
- Зарубите себе на носу, милостивые государи, меня знает вся Москва. Я не позволю втягивать моего сына в тёмную историю.
- Не волнуйтесь, пожалуйста. Без чрезвычайной необходимости мы и пальцем не тронем вашего сына, – заверил её Собакин.
- Что значит «без необходимости»? – не отставала разгневанная дама.
Брюс сам уже начинал заводиться, тем более, что хозяйка не предложила им сесть, заставляя, переминаться перед ней с ноги на ногу, как провинившихся гимназистов.
- А то значит, сударыня, что расследуется кража в особо крупном размере плюс возможное убийство. И лучше, если я задам несколько вопросов Ивану Николаевичу у вас в доме, чем его будут допрашивать в полицейском участке.
- Но почему, почему с ним вечно что-нибудь случается! – в сердцах воскликнула расстроенная мать.
- Потому, сударыня, что ваш сын проводит слишком много времени за игорным столом в сомнительных компаниях, что влечёт за собой определенного рода последствия. Вы меня понимаете?
- Я вас понимаю. Это меня никто не понимает. Это всё муж. Вместо того, чтобы заниматься мальчиком, он месяцами не бывал дома. Эта его страсть к путешествиям и экзотике, в конце концов, отравили мне жизнь, а теперь сказываются на сыне!
Лавренёва взяла себя в руки.
- Господин э-э … - она взглянула на визитку, – Собакин, вам помог разговор с Иваном Николаевичем? Вы теперь знаете, где кольцо?
- Пока нет, сударыня, – вежливо ответил сыщик. – Но, при расследовании, мне пригодятся те сведения, которые я получил от вашего сына.
Лавренёва позвонила лакею.
- Проводи господ.
- Вот же чёртова кукла! – воскликнул Собакин, едва они вышли из особняка.
- Это ей, видимо, сынок нервы так истрепал, – высказал предположение Ипатов. – Вот она на людей и бросается. И что таким, как этот Лавренёв, нормально не живётся? Ведь всё есть. При желании, мамаша и должность хорошую ему выхлопочет, и жениться он может на красивой барышне – за такого любая пойдёт. Есть деньги, есть куда молодую жену привести. Вон какой у них дворец!
Вильям Яковлевич искоса смотрел на помощника.
- Глядишь, о картах и забыл бы, – продолжал Александр Прохорович. – Должен же он своё положение оправдать!
- Ага, я вас понял, – кивнул Собакин. - По-вашему, если у меня материальный достаток, положение и дом, так и я непременно оправдаться должен, то есть - жениться?
- Конечно! Каждый обстоятельный мужчина должен выполнить свой долг: соединиться в законном браке и продолжить род.
- Ну, знаете, - Брюс хмыкнул, но тут же посерьёзнел. – Нет, в перспективе, я не прочь. Но ведь для этого надобно всю свою жизнь перевернуть. А этого я сделать не готов. Вы же видели, какой кавардак появляется в доме вместе с женщиной! Вспомните Варвару Петровну!
Ипатов вспомнил и покраснел.