Страница 44 из 104
- Будет… на луне да в сказках, – переговорил его Канделябров. - Знаю я его. Баловство всё это. Был бы хлеб, а мыши найдутся. Думаешь, она у него первая? Сердца таких, как наш Собакин, до гробовой доски будут отданы самым доступным из приличных дам. А я тут многих повидал.
Вдруг Спиридон как-то весь обмяк, всхлипнул и посмотрел в угол, где у него висела икона Спасителя:
- Надо мне на себя зарок положить, чтобы хорошего человека от блудной страсти отвести.
- Это как это?- не понял Александр Прохорович.
- Дам обет Богу. Сколько можно эдак-то кувыркаться с замужним полом. А, ежели, он и впрямь задумает эти жернова; себе на шею повесить – я уйду, несмотря на свой долг, как пить дать уйду, – упрямо повторил Спиридон.
На следующий день Ипатова в особняке встретил не Канделябров, а вертлявая горничная Варвары Петровны – Поля. На первом этаже, в задней, хозяйственной части дома, дым стоял коромыслом. На длинных верёвках через всю гладильную висели наряды госпожи Кашиной. Любопытная горничная влезла и в «маскарадную» под предлогом того, что ей некуда положить барынины вещи, а «тут вон какая комнатища». Её напор напрочь пресёк воинственный Спиридон. Канделябров стоял насмерть и не пустил «вздорную девку» во «святая святых» сыскного перевоплощения. Визгу было много. В столовой, где стояло пианино, Варвара Петровна постоянно музицировала. Играла она изрядно, но репертуар оставлял желать лучшего. Сентиментальная музыка доводила мужчин до зубной боли. Каждый час хлопала входная дверь. Это посыльные то и дело приносили купленные госпожой Кашиной «милые пустяки»: то коробки с шоколадом от Эйнема, то знаменитые духи «Букет императрикс» и растительную воду «Кавказские фиалки» от Брокара, а то и новомодную шляпу с малиновыми перьями и множество ещё какой-то ерунды. Это, не считая огромных букетов, которые были расставлены по всему дому. Канделяброву было приказано больше самому не стряпать, а брать обеды в ресторане «Берлин», на Рождественке - так приличнее. Любимый чай Спиридона «Чёрный перл» был изгнан, а велено было покупать зелёный - «Жемчужный» и жёлтый - «Юнфачо». Брать их надобно было только на Покровке, в китайском магазине «Та–Шен–Юй» и нигде больше. Собакину было наплевать – он пил только кофе, а вот помощнички от зелёного чая заскучали. От этой кутерьмы Канделябров изнемогал. Автоматически исполняя приказания «навязавшейся чёртовой куклы», он только и думал о том, что этот Содом через неделю кончится. Только это и оживляло его омертвевшую душу. Вильям Яковлевич, напротив, был оживлён, даже, можно сказать, не по возрасту шаловлив и снисходителен к своей любовнице, со смехом наблюдая кавардак в своём доме.
- За удовольствие надо платить, – говорил он Спиридону.
«Интересно, какое удовольствие от этого безобразия имею я?» – вопрошал про себя Канделябров, но произнести это вслух не рисковал.
По всей видимости, хозяина это не интересовало.
Ипатов исподтишка следил за женским полом и даже помог Поле принёсти в гладильную угли для утюга. Там его и застукал бдительный Кондратьич, когда неумело приобнял жеманную девицу.
Гром среди ясного неба раздался после обеда, когда Вильям Яковлевич в любовном угаре отбыл со своей Барби в театр. В это время Спиридон Кондратьич ругался с горничной, которая засовывала свой курносый нос в кухню, куда и самому хозяину ход был ограничен. Ипатов в своём углу разбирал почту Собакина и первым услышал входной звонок. Заранее предполагая, что это очередной посыльный, он, не спеша пошёл открывать. На крыльце стоял низенький старичок в серой суконной рясе, старенькой, вытертой скуфейке и с небольшим сундучком в руках.
- Молитвами святых отец наших, - дребезжащим голоском пропел монах, снимая головной убор. – Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.
- Аминь, – выдохнул Ипатов.
За спиной молодого человека закудахтал Канделябров:
- Отец Меркурий! Милости просим! Дошли мои молитвы. Сам Господь, по милости Своей, послал вас к нам!
- У Господа всего много, а милости ещё больше, – отвечал старичок, переступая порог дома и троекратно целуясь со Спиридоном.
Ипатов, не дожидаясь Канделяброва, представился сам, шаркнув ножкой. Отец Меркурий дотянулся до макушки молодого человека, перекрестил его и слегка потрепал по голове:
- Как вам здесь живётся-служится, вьюнош?
- Слава Богу за всё.
- А где сам племянничек? Нету дома? Ну, ведите меня куда-нибудь на отдых. Я смерть, как замучился: в дороге больше суток.
- Пока я вам комнатку подготовлю, пожалуйте на мою половину, вам там покойнее будет, – затараторил Спиридон и увёл гостя к себе.
Скоро он появился и торопливо сказал, натягивая сюртук:
- Я отцу Меркурию в квас плеснул снотворного. Теперь он долго спать будет. А сам побегу за Вилимом Яковлевичем в театр. Нельзя допустить, чтобы духовное лицо увидело у нас эту ... А ты карауль Полину, чтоб она не визжала и не топала до нашего прихода – не равён час, отца разбудит.
Часа через два приехали Собакин с Варварой Петровной и Канделябров. Совещание проходило в кабинете хозяина. Госпожа Кашина истерично заявила, что не двинется с места ради какого-то попа, тем более что только сегодня по её просьбе знакомая паломница должна была послать из Сергиева Посада телеграмму мужу: «Говею молюсь буду через пять дней целую варя».
- Мы вас устроим в лучшую гостиницу, – убеждал её Спиридон.
- Вы что, погибели моей хотите? – взвилась Варвара Петровна. – Вы что, забыли кто мой муж? Он – председатель санитарной комиссии общественных и питейных заведений. Ему кланяются все гостиницы, меблированные комнаты и гостиные дворы города! Если я там появлюсь – дойдёт до мужа и будет скандал!
- Успокойтесь, Варвара Петровна, он не подумал. Сейчас мы что-нибудь придумаем, – утешал её Собакин.
- С места не сдвинусь, – твердила Кашина. – Никуда отсюда не поеду ещё пять дней.
- Только не здесь, – опять подал голос Канделябров. – Поймите, родственник, к тому же священник и вы - несовместимы.
-Что-о? – опешила дама. – Вилли, выгоните этого хама вон! Он мне давно надоел!
- Спиридон Кондратьевич, не забывайся! – грозно сказал Вилли.
- Я придумал, – не унимался Канделябров. – Почему бы Варваре Петровне действительно не съездить в лавру, раз такие обстоятельства складываются? Может, отец Меркурий нарочно послан Господом Богом кое-кому для вразумления?
- Не поеду, – топнула ногой Варвара. – Сам туда езжай, дурак!
- Надо на время устроить Варвару Петровну у каких-нибудь хороших знакомых,– подал голос Ипатов, на которого до сих пор никто не обращал внимания.
Все разом обернулись к нему.
- Точно! – обрадовался «дурак». – Мы отправим Варвару Петровну к Ипатову. Меньше сору из избы будет вынесено.
- Куда – куда? – удивилась дама.
- Варвара Петровна, а если, действительно, вам на одну ночь переселиться под надёжный кров Ипатова? – воскликнул Собакин - Он снимает квартиру у почтенной дамы совсем рядом отсюда. А завтра я у ваших ног и мы что-нибудь придумаем поинтересней. В конце концов, я сниму квартиру, и мы будем вместе, сколько захотите. Ну, соглашайся, Barby, будь умницей!
-Ну, если вы настаиваете, – недовольно вздохнула Варвара Петровна, – будь по-вашему, но только на одну ночь. Да, кстати, а как же моя Поля?
- Дадите ей денег и отпуск, – нашёлся Канделябров. – Она, кажется, калужская? По чугунке часа за четыре будет дома. День-два у родных погостит и назад. Она вам ещё спасибо скажет.
Ипатов стоял столбом. Куда же он её денет, эту Барби? Святые угодники, защитите! Как он приведёт её к своей квартирной хозяйке? Она - женщина благочестивая, строгих правил, пожалуй, что и взашей выгонит их обоих да ещё от дома откажет.