Страница 31 из 42
В польском городе Иновроцлаве расположился целый музей пуговиц. Каких только уникумов там нет! Золотые пуговки на парадном камзоле герцога Орлеанского размещались так, что можно было прочесть претенциозный девиз титулованного господина: «Праведный путь». Мрачный король Генрих I, тезка пострадавшего во время рыцарского турнира, не в пример последнему погруженный в мысли о смертном часе своем, оставил после себя изготовленный по его распоряжению набор больших серебряных пуговиц в форме оскаленных черепов. В качестве пуговиц использовались также крохотные часики. Выдающиеся живописцы по заказам августейших особ превращали пуговицы в подлинные шедевры миниатюры. В середине XVIII века царица Екатерина заказала Михаилу Васильевичу Ломоносову изготовить разноцветные стеклянные пуговицы. Вскоре в Петербурге была открыта первая отечественная фабрика по выпуску цветного стекла, понятно, не только для пуговиц…
Музей пуговиц и сегодня может пополняться все новыми экспонатами. По сути, они не очень отличаются от образцов прошлых лет и веков. Разве что появились пу говицы из двух половинок, что застегиваются, смыкаясь посредством магнитного или механического замка. Впрочем, в конце прошлого века у пуговицы как у скрепляю-щей. одежду детали появился серьезный конкурент. В 1895 году некий изобретатель взял патент на застеж-ку-«молнию». Правда, от идеи до технического воплощения и массового распространения прошло два-три десятка лет. В ряде случаев «молния» гораздо удобнее ряда пуговиц.
Но и у «молнии» возник достойный соперник. Пару десятков лет назад швейцарец Жорж де Мостроль всерьез заинтересовался секретом необычайной цепкости репейника. Восемь лет ушло на то, чтобы перенять замечательный «патент природы». Лента-репейник с фирменным названием «велькро» еще быстрее и проще «молнии» в обращении. Ныне она входит в обиход и используется даже для облачения космонавтов.
ВОКРУГ ПОЯСА
Сегодня пояс в любом костюме скорее декоративная деталь. Без н-зе зачастую можно легко обойтись, но пояс выступает довльно заметно то на мужских брюках, которые и так хорошо держатся на талии, то пришивается сзади к пальто, преобразившись в куцый хлястик, то гармонирует с платьем… Но когда человек начал одеваться, пояс был одним из первых элементов его костюма. Почему? А на чем, скажите, могла держаться та сравнительно примитивная одежда вроде звериной шкуры или куска ткани? На шее, на плечах, на ногах и на талии — на поясе. Специалисты и сегодня относят, например, брюки и юбки к категории «поясной одежды».
К поясу — кожаному, веревочному, матерчатому прикреплялась набедренная повязка, передник — основная часть одежды первобытных племен, обитавших в жарких краях. И оружие нередко подвязывалось к поясу. Недаром у Гомера в «Илиаде» «подпоясаться» — значит вооружиться, собраться в поход. Снаряжая на битву друга, «Гектор, слово окончивши, меч подает среброгвоздый вместе с ножнами его и крепким ремнем перевязанный сын Телемака вручает блестящий пурпурный пояс».
В отечественных музеях сохраняют древнерусские военные пояса — запон, навязь. А что на них навязывалось, крепилось? Меч, колчан со стрелами, нож. А в эпоху появления огнестрельного оружия на поясах держались пистолеты, пороховница, огниво и трут. И наверное, недаром пояс издавна считался символом мужества. Например, волшебный «пояс силы» делал скандинавского бога Тора необычайно могущественным. Непременной принадлежностью монгола-скотовода был пояс «бус». «Бу-стой» — по-монгольски один из синонимов мужчины, в отличие от «бус-гуй» — «беспоясной» женщины. В некоторых арабских странах можно и не спрашивать у подростка, достиг ли он совершеннолетия, — достаточно взглянуть, подпоясан ли он. Если на нем пояс из верблюжьей шерсти, значит, владельцу минуло пятнадцать лет, он уже взрослый человек, отвечающий за свои поступки.
Символ силы, мужества, зрелости — для кого, собственно, это предназначено? Вероятно, для окружающих, соплеменников, людей, чье суждение было не безразлично владельцу костюма, снабженного поясом. Подтверждают эту мысль примеры из быта разных народностей. У эскимосов сватовство начиналось с того, что жених дарил невесте пояс, инкрустированный охотничьими трофеями — резцами моржей, белых медведей. Этот подарок ясно говорил о том, что с таким мужем будущая жена станет жить в достатке, припеваючи…
Символическое и функциональное значения пояса пересекались в былые времена. На поясе держалась, как мы уже говорили о доспехах, часть необходимого «движимого имущества». Орудия своего ремесла носили за поясом цирюльники, писцы, лекари. Да мало ли что можно было «заткнуть за пояс»?! Путники навешивали на пояс флягу с питьем, нож, те же огниво и трут. А в пояс нередко зашивали ценности — так сохраннее. Проходили века, и вот что сообщает писатель XX века Сер-геев-Ценский о своем герое, жившем, по представлению автора, примерно в конце прошлого века: «Широкий вязаный пояс его имел два кармана — для мелочи и для часов».
Пояс с карманами? Это ли диво: карманы вообще обязаны своим возникновением поясу, именно ему. Поначалу это были мешочки, которые прикреплялись к поясу. Так делали нищие, что привязывали свою суму для подаяний, калиту, к веревке на талии. И знатные господа, и дамы, хранящие в подобных мешочках-карманах кошельки, ключи и тому подобное. А начиная с XIV века такие карманы начинают пришивать прямо к платью…
Но пояса оставались весьма важной частью костюма: они соответствовали положению человека в обществе. Например, словацкий юноша в прошлом, как бы он ни был беден, отказывая себе в чем угодно, приобретал на ярмарке дорогой, вязаный, украшенный блестящими пластинками пояс. Без этого нечего было и мечтать о внимании со стороны девушки. Этот внешний признак создавал иллюзию восхождения по социальной лестнице. Еще во времена Древней Руси новгородских богатых купцов прозвали «золотые пояса». И в XVI–XVII веках пояса богачей делались из самых дорогих материй, усыпались драгоценностями.
Украинские казаки покупали широкие восточные пояса, на которых бывали вышиты целые композиции. Ценились такие пояса в 500 дукатов — на эту сумму можно было накупить и лошадей, и оружие! но, видимо, важней было щегольнуть роскошной обновкой. Герой поэмы Тараса Шевченко «Наймичка» Марко из долгих странствий привозит домой не что иное, как большой пояс. В разных вариантах дошел до наших дней такой бродячий сюжет исторического анекдота. Однажды властитель какого-то средневекового государства спросил у заезжего трубадура:
— Сколько я, по-твоему, стою?
— Три тысячи золотых, — отвечал тот.
— Но ведь три тысячи, — возмутился правитель, — это только цена вот этого моего пояса!
— Совершенно верно, поэтому я назвал такую цену… Можно добавить, что в других вариантах анекдота похожий диалог ведут Ходжа Насреддин и Тамерлан; или какой-то торговый гость простодушно оценивал английского короля…
Еще век назад в Азербайджане пояс, сплошь покрытый золотыми монетами, считался семейной реликвией, переходил из рода в род. А в описанной в 1328 году духовной грамоте Ивана Калиты пояс занимает одно из главных мест при перечислении царских сокровищ: «А из золота дан сыну своему Ивану (Красному): чеп золоты (золотую цепь), пояс большой с жемчугом, с каменьем, пояс золотой с капторгами (то есть застежками), пояс сердоличен золотом окован». Кстати, тот самый пояс, что достался Ивану Красному, сыграл свою роль в отечественной истории.
От Ивана Красного упомянутый пояс достался его сыну Дмитрию, тому самому, что известен нам как Дмитрий Донской. Достался как родительское благословение — «пояс великий золот с каменьем, с жемчуги, что мя благословил отец мой князь Василий». На пояс этот зарились многие, и, улучив момент на каком-то многолюдном и шумном празднике, уникальный пояс подменили. Подсунули похожий, но гораздо менее ценный. Настоящий же потихоньку присвоил себе тысяцкий Вельямов. От Вельямовых пояс перешел как приданое невесте в род князя Владимира Андреевича. Перешел по уговору, брачному договору; и по тогдашним обычаям торжественное вручение приданого происходило прямо на свадьбе. Получай, жених, Василий Косой, пояс-загляденье и знай наших!