Страница 42 из 42
За примерами не нужно уходить в глубь веков. В журналах нашего века время от времени появляются снимки таких образцов одежды, доступной толстосумам. Вот платье, сделанное целиком из страусовых перьев. А еще лучше — из тысячи банкнот по пять фунтов стерлингов каждая. Светящееся платье со встроенными в него фонариками, или купальник, унизанный бриллиантами. Наряду с такими надуманными для зажиточных снобов или доморощенными «криками моды» существует и так называемая «антимода». Нет, это не просто люди, для которых их внешность, да и одежда вообще занимают ничтожное место в жизни. Отрешенный от мирских забот, верней, от всего бытового, Альберт Эйнштейн мог на любой прием явиться в грубом свитере и делал это отнюдь не нарочито. Но Эйнштейн — исключение из общего правила. Монахи, носившие власяницу, или нищие дервиши, которые нашивали заплаты на свои одежды, демонстрировали таким рубищем свое положение в этом мире. Во второй половине XX века за рубежом возникли группы «хиппи», бросившие вызов господству вещизма, и костюмы их были наглядной демонстрацией этого вызова. Но и тут надо заметить, что нечто подобное уже было. Причем давным-давно. Тот же Элиан сообщает: «Как-то Диоген, прибыв в Олимпию и захметив в праздничной толпе богато одетых родосских юношей, воскликнул со смехом: «Это спесь». Затем философ столкнулся с лакедемонянами в поношенной и неопрятной одежде. «Это тоже спесь, но иного рода», — сказал он.
Старая русская пословица гласит: «По моде и мышь в комоде». Насколько сильно сегодня господство моды на свете? Полтора столетия существовал в Лондоне «Сплин-клаб», члены которого бросали вызов текущей моде, одеваясь кто во что горазд. Недавно этот клуб, так сказать, самораспустился: слишком многие могли бы запросто претендовать на членство в нем.
В наш век следовать моде не так уж сложно. Налаженная индустрия моды действует безотказно. Это не значит, что у нее нет проблем. Собственно, проблемы появились и на заре зарождения моды. Как сделать ее доступной? Сперва модные одежды путешествовали по свету, так сказать «в натуре», что, впрочем, не перевелось доныне. Но уже в XVII веке из Парижа во все концы Европы отправлялись одетые по последней моде — не манекенщицы и даже не манекены, просто куклы. Правда, в такие вояжи куклам незачем было отправляться часто — мода в те времена держалась в течение пяти, даже десяти лет неизменной. Но уже в 70-е годы XVII века во Франции начали выходить «Модные листки», а в конце XVIII века в Петербурге стал издаваться журнал под названием «Магазин Английских, Французских и Немецких новых мод». Да, не только Франция, но и Англия, Италия, Испания, Германия стремились, и небезуспешно, приобрести ведущую роль в мировой моде.
А у нас в стране еще в 20-е годы XX века у истоков новых направлений отечественной моды стояли такие замечательные художники, как Надежда Ломанова, Александра Экстер, скульптор Вера Мухина… О модельерах как о творцах, подлинных художниках сказано немало. Когда-то Генрих Гейне в путевых заметках полушутя привел такой эпизод: «В этом сюртуке есть несколько хороших идей», — говорил мне портной, рассматривая с видом знатока мой оберрок». Наверное, и в самом деле мода нуждается в идеях, образах. Недаром мировой известностью пользуются имена создателей моды, таких, как Диор, Шанель. Вспоминаются слова французского поэта Жака Кокто о его знаменитой соотечественнице Коко Шанель: «Каким-то чудом ей удалось применить к моде законы, которые прежде казались приспособленными лишь для живописи, поэзии, музыки».
Слово «мода», его латинская первооснова может быть переведена трояко: образ, манера, способ. Образ чего-то нового, свежего, интересного. Мера — соотношение между одеждой максимально удобной и вместе с тем нарядной. Способ сделать такую одежду общедоступной.
Трудятся модельеры, конструкторы одежды, технологи, чтобы каждый из нас был обеспечен
ПУТЕШЕСТВИЯ В МИР КОСТЮМА
Походы в магазины, где продается одежда, и обзоры журналов мод тоже могут идти в зачет, но… Путешествие в мир костюма предполагает иные пути, интересы, размышления. Ведь этот мир связан со многими сторонами жизни человеческого общества. С земледелием и животноводством. Биологией и химией. С добычей нефти и станкостроением. С освоением Севера и спортом. С воинской дисциплиной и торжественными днями. С этнографией и археологией. С полетом инженерной мысли и веяниями моды. С религиозными обрядами и сословным чванством. С экономикой и торговлей. С укреплением межнациональных связей и уровнем благосостояния. С гигиеной и психологией. С литературой, живописью, театром, кино.
Да выберем наугад страницы любого романа, повести, рассказа, и наверняка не одна строка будет посвящена костюму героев. С таким же пристальным вниманием относится художник к костюму людей, которых он изображает. Все это неспроста: мы знаем, что тем самым многое рассказывается и о человеке. Не только когда, где он жил, каково его социальное положение, род деятельности, но в значительной степени — какова его внутренняя сущность.
Повсюду растет интерес к миру костюма — не столько практический, потребительский, хотя не будем его преуменьшать, сколько теоретический, точнее — тот, что сродни любознательности. В 1987 году открылся, например, грандиозный музей моды в Лувре и театр моды в Алма-Ате. Слово «мода» не должно вводить в заблуждение — под этим кроется также и прошлое костюма, и его этнографическое разнообразие. Также праздники моды в Швейцарии — это красочный карнавал, показ национальных костюмов. Открываются этнографические музеи, и не пустуют залы, где выставлена одежда.
Вообще говоря, каждое направление, каждая сторона, каждая грань мира костюма заслуживают пристального внимания, тщательного описания, под- робного изучения. Кто-то присматривается к изображенному в иллюстрированной истории костюма. Другой вникает в тонкости текстильного производства. Третьего увлекают метаморфозы шелкопряда. Четвертый размышляет над феноменом моды. Пятого занимает символика цветов и ее отражение в костюме. А в одной из московских школ целый класс увлекся было миром костюма, каждый тем, что ему больше по душе в этом многообразном мире. Возможно, судьба выпускников определилась и в одной из профессий создателей костюма. Во всяком случае, это увлечение обогатило их представления обо всем, что нас окружает, помогло проникнуть в суть некоторых вещей.
С незапамятных времен начал человек одеваться, украшаться, творить тысячеликий мир костюма. Неоднозначно было и остается отношение к этому миру. Отчасти это выражено в фольклоре, многочисленных пословицах, поговорках. Они рождались в разные эпохи, в различных уголках земного шара и порой противоречивы. «Одежда делает человека» — вот старинная французская пословица. «Если красота — десять частей, то девять из них — одежда», — считают азербайджанцы. Адыгейцы замечают: «Кости красит мясо, а тело — одежда». Во многих изречениях такого рода на разных языках звучит слово «красота». Или «красить», «украшать». «Жилище украшает утварь, а человека — одежда», — уверяли узбеки. В Башкирии можно услышать, что «дерево красно плодами, а человек — одеждой…».
Вероятно, не без доли иронии вьетнамцы говорят: «Не были бы красивы ноги, если бы не туфли, а уши — если бы не серьги». «В хорошем платье и обезьяна красива», — улыбаются японцы. И как не вспомнить, что встарь наши предки утверждали: «По одежке встречают…», добавляя: «…По уму провожают». Справедлива бенгальская мудрость: «Одень осла в нарядную сбрую — лошадью не станет…» И в том же Азербайджане, где 90 процентов в характеристике человека вроде бы отводилось его внешнему облику, одновременно была в ходу и такая пословица: «Человека не по одежке узнают».
Но и по одежке, по костюму. О котором мы знаем больше, чем знали до сих пор, и при желании узнаем еще больше.