Охота на «кротов»

Во-первых, разумеется, то, что Логинов защищал искренность побуждений Юрия Носенко. В то время ЦРУ держало Носенко под арестом и, по резкому выражению Дэвида Мэрфи, пыталось «расколоть» его. Оперативным работникам ЦРУ, находившимся в контакте с Логиновым, приказали расспросить его о Носенко. Ответа Логинова, что Носенко действительно является перебежчиком, самого по себе было достаточно, чтобы бросить тень на Логинова. «Логинов подтвердил честность Носенко, и это навлекло на него беду», — сказал один из бывших сотрудников Управления.

Тем временем Логинов продолжал Поддерживать контакты с ЦРУ. В конце января 1967 года он прибыл в ЮАР. В мае вылетел в Кению, где встретился с сотрудником ЦРУ, а в следующем месяце опять был в Йоханнесбурге; он путешествовал по канадскому паспорту под именем Эдмунда Тринки[202] и переехал на квартиру на Смит-стрит.

И вот в штаб-квартире ЦРУ было принято из ряда вон выходящее решение. Уверенные в том, что Логинов — подстава, в Управлении решили «заложить» собственного агента. Разведслужбе ЮАР намекнули, что Юрий Логинов, советский нелегал, находится в Йоханнесбурге под именем Эдмунда Тринки.

В июле 1967 года сотрудники службы безопасности ЮАР ворвались в квартиру Логинова и арестовали его. Он был заключен в тюрьму, и началась длинная череда допросов.

Если ЦРУ право, то оно било КГБ его же оружием и выводило советского шпиона из игры. Если же Управление ошибалось, то тогда оно являлось причиной ареста и тюремного заключения одного из своих собственных агентов. Оно могло даже поставить под угрозу жизнь этого агента. Можно себе представить, что данное решение принадлежит к разряду тех, о которых большинство сотрудников ЦРУ не желают говорить даже сегодня.

Пит Бэгли (уточним, что к 1967 году он оставил пост заместителя начальника советского отдела, чтобы возглавить резидентуру в Брюсселе) сказал: «Логинов был арестован с согласия отдела и Энглтона. Так решили Дэйв Мэрфи и Джим. Он был выдан южноафриканцам. Мы отдали его южноафриканцам»

Разведслужбе ЮАР было сообщено, что ЦРУ вело Логинова как агента, но не смогло установить честность его намерений и подозревало, что он — подстава КГБ.

Джозеф Эванс сказал, что решение выдать Логинова было «коллективной рекомендацией; что нам было делать? Мы обсуждали альтернативные варианты. Дэвид Мэрфи отмахнулся от него, а может быть, и Энглтон. Уверен, что вопрос был выяснен с заместителем директора по планированию и обсужден с Энглтоном, но я этого доподлинно не знаю»[203].

Другой бывший высокопоставленный сотрудник ЦРУ, отставной резидент, не сомневается, что Энглтон был душой данного решения. «Он являлся дирижером за сценой, он дергал марионеток за веревочки, была ли эта марионетка молодым Бэгли, считавшим себя лучше всех, или стариной типа Кингсли, который не был в себе уверен, или Томом К. Дело в том, что Джим никогда не действовал открыто. Но как шеф контрразведки Энглтон держал все мелочи в поле своего зрения. Он видел все.

Никакая выдача Логинова не могла иметь места без его разрешения. Не могла».

9 сентября полиция безопасности ЮАР объявила, что Юрий Логинов признался в шпионаже против данной страны и еще двадцати трех стран. Шеф полиции безопасности генерал-майор X. Дж. ван ден Берг огласил длинный список советских дипломатов в других странах, которых Логинов идентифицировал как агентов КГБ.

Эванс под видом представителя службы безопасности ЮАР встретился и допросил Логинова после его ареста. «В ЮАР он признался мне, что рассказал нам не все о своих отношениях с КГБ», — сказал Эванс. Но не более. Эванс сообщил в ЦРУ, что Логинов балансировал на лезвии бритвы и почти допускал, что являлся засланным агентом, но все же не признал этого. Тем не менее ЦРУ, уверенное в том, что Логинов — обманщик, позволило ему чахнуть в южноафриканской тюрьме, куда само и засадило его.

Охота на «кротов» шла плохо. Карлоу заставили уйти, Гарблера перевели, карьера Ричарда Ковича застопорилась; дела бесчисленных сотрудников находились на дознании, и в некоторых случаях этих людей переводили на менее секретную работу. Но никаких «кротов» не нашли, если не считать Игоря Орлова, который ни в чем не признался. В любом случае Орлов никогда не являлся штатным сотрудником ЦРУ, только служащим по контракту в Германии.

Но в конце 60-х годов группа специальных расследований начала концентрировать свое внимание на новом и совершенно потрясающем объекте. На этот раз им оказался не агент из низов, ведущий проституток из баров Карлсхофа, а глава советского отдела — собственной персоной Дэвид Мэрфи.

Начать с того, что Мэрфи был обвинен в том, что, возможно, является советским агентом. Обвинение выдвинул его собственный сотрудник (.который руководил Юрием Логиновым) Питер Капуста. Бывший ведущий сотрудник штата Энглтона Уильям Джонсон вспоминает эту историю. Джонсон, элегантный человек, куривший трубку, носил усы, обладал манерами английского полковника; он учился в Йельском университете вместе с Энглтоном, который привлек и взял его на работу в Управление, а затем направил в Вену. Позднее Джонсон служил в странах Дальнего Востока, закончив карьеру шефом базы в Сайгоне.

По словам Джонсона, Капуста пошел к Сэму Па-пичу (ветерану ФБР, осуществлявшему связь с ЦРУ) и высказал ему свои домыслы относительно Мэрфи. Для сотрудника ЦРУ дело необычное — выйти за пределы своего ведомства и обратиться к ФБР.

У Папича были веские причины запомнить обвинения против Мэрфи. «Капуста позвонил мне среди ночи. Было около часа или двух». Но, добавил Папич, «ФБР не стало вести расследование. С самого начала Бюро рассматривало дело Мэрфи как внутреннюю проблему ЦРУ. Мы получили определенную информацию, включая показания Капусты. По нашим стандартам, которые базируются на имеющихся данных, расследование ФБР не дозволялось».

Уильям Джонсон сказал: «Я так и не смог понять, почему он (Капуста) обвинил Мэрфи. Я не мог проследить логику его обоснований. Среди причин указывалось, что Мэрфи и Блейк вместе работали в Берлине. Я написал рапорт и в срочном порядке подал его Хелмсу. Я был в шоке. Двумя днями позже я видел Сэма (Папича). Он тоже не мог понять, что к чему».

Поскольку Папич и ФБР отказались взять дело, то можно было бы его и закрыть, если бы не тот факт, что группа специальных расследований занималась делом Мэрфи. Это означало, что и Энглтон начал подозревать Мэрфи, одного из своих ближайших коллег и высокопоставленного сотрудника ЦРУ, ведающего операциями против Советского Союза. В охоте на «кротов» произошел поражающий воображение поворот: начальник контрразведки подозревал начальника советского отдела[204].

«Скотти» Майлер подтвердил, что группа специальных расследований провела тщательную проверку Мэрфи, когда тот возглавлял советский отдел. По его словам, она «не была напрямую связана с «Сашей». Просто был ряд неудач и провалов. Чистки в Японии и в Вене. КГБ, возможно, приложил руку к выдвижению Мэрфи, чтобы сбить с толку ЦРУ. Однако необходимо иметь в виду, что инциденты, видимо, инсценировались с целью поддержки его репутации».

Майлер закурил сигарету и медленно выпустил дым. «Быть может, Мэрфи постигла судьба «Джо Бтфсплка». Ему, вероятно, просто не повезло»[205]. Майлер также припомнил, что Мэрфи находился в Берлине в одно время с Орловым. «Пути Орлова и Мэрфи пересекались несколько раз в разных местах».

Нельзя не принимать во внимание и семью Мэрфи, добавил Майлер. «Жена Мэрфи из среды русских белоэмигрантов в Китае, которая затем выехала в Сан-Франциско. Это фактор, который можно отнести ко всем выходцам из белой эмиграции, особенно из Китая. Таких прожженных иммигрантов было много. Да, над этим следовало подумать».

Однако в конечном счете Майлер заключил, что драка в пивной, потасовка, завершившаяся ударом зонтом, одновременное пребывание Мэрфи с Игорем Орловым и Джорджем Блейком в Берлине, происхождение его жены в действительности не являлись главной причиной. На самом деле у контрразведки возникли подозрения относительно Мэрфи, который возглавлял все операции ЦРУ против СССР в критический период, из-за его связи с одним белоэмигрантом, являвшимся, как полагали охотники за «кротами», агентом КГБ. Жизнь и деятельность человека, бросившего тень на карьеру Мэрфи, — одна из наиболее интригующих и ранее неизвестных страниц периода «холодной войны».

202

В этих целях КГБ, как обычно в подобных случаях, использовал документы реально существовавшего канадца, который вернулся в Литву и там умер. Настоящий Эдмунд Тринка родился 16 января 1931 года в Форт-Уайте (провинция Манитоба).

203

Десмонд Фитцджеральд являлся заместителем директора по планированию с середины 1965 по 23 июля 1967 года; в этот день на теннисном корте у себя дома в Плейнз, штат Вирджиния, с ним случился удар, и он скончался. Южноафриканцы арестовали Логинова в том же месяце.

204

Когда Мэрфи попросили прокомментировать то обстоятельство, что группа специальных расследований занималась проверкой в связи с подозрением, что он является советским «кротом», он усмехнулся и ответил: «Я знаю, кто я». Мэрфи дал ясно понять, что не желает никаких расспросов о своей якобы шпионской деятельности или о каком-либо другом аспекте своей продолжительной и несколько бурной карьеры.

205

Как известно каждому почитателю алькапповского комикса, над головой Джо Бтфсплка всю жизнь нависали темные тучи.