«Кондор» оставляет следы

Убийцам не удастся вытравить фигуру генерала Пратса из духовной жизни народа. Он будет жить в народных битвах вместе с Сальвадором Альенде, Пабло Нерудой и тысячами павших за дело свободы и справедливости…»{6}

Причастность хунты и ее покровителей к убийству Пратса была ясна чилийскому народу и мировой прогрессивной общественности о того самого момента, когда эфир, страницы газет и экраны телевизоров заполнили материалы о взрыве на улице Малабиа. Однако механизм преступления был далеко не ясен. Прошло немало времени, прежде чем приподнялась завеса тайны над покушением на прогрессивного военачальника.

В 1975 г. участникам чилийского сопротивления удалось дознаться, что накануне убийства Пратса — и с целью его подготовки — в Буэнос-Айресе побывал Хуан Луис Бульпес Серда, один из руководителей Управления секретных операций ДИНА за рубежом. Банда, охотившаяся за генералом, состояла из гражданских лиц и военных. Некий офицер вооруженных сил Чили попытался предупредить бывшего главнокомандующего о готовившемся покушении (помните тот телефонный звонок анонимного доброжелателя?). Все эти сведения предала гласности подпольная газета «Ресистенсиа демократика».

В 1976 г. чилийское сопротивление начинает осознавать, что операции, подобные расправе с Карлосом Пратсом, ДИНА проводит в сотрудничестве с ЦРУ и спецслужбами других стран Западного полушария, а также при содействии кубинских контрреволюционеров-террористов. Об этом говорится в докладе, подготовленном исполнительным секретариатом организации «Солидаридад де ля искьерда чилена пара Америка».

В 1978—1979 гг. во время судебного разбирательства в США обстоятельств убийства Летельера на одного из главных обвиняемых, Майкла Таунли, падает подозрение, что он участвовал и в других покушениях на жизнь чилийских эмигрантов. Так пишет «Вашингтон пост», называя в качестве источника ФБР.

В 1979 г. аргентинские судебные власти, наконец заинтересовавшиеся «делом Пратса», отправляют в Вашингтон юридическую комиссию, которая в ходе бесед с американскими официальными лицами устанавливает: с 10 по 30 сентября 1974 г. Таунли находился в Буэнос-Айресе. Агентство «Интерпресс Сервис» в телеграмме из Сантьяго передает в связи с этим, что убийство Пратса «вписывается в так называемую «Операцию Кондор», в которой участвуют спецслужбы латиноамериканского Южного конуса и которая имеет целью — путем сотрудничества указанных спецслужб — уничтожить противников существующих в районе военных режимов». В 1980 г. американская газета «Сандей ньюс джорнэл» сообщает, что в расправе с Карлосом Пратсом участвовали террористы из числа «бывших кубинцев». И последнее свидетельство. В уже упомянутой книге Дж. Динджеса и С. Ландау «Убийство в квартале посольств» сообщается о причастности Таунли к физической «ликвидации» Пратса и о том, что эта акция была осуществлена в рамках «Операции Кондор».

Круг замкнулся. Стало ясно, что покушение на чилийского военачальника-антифашиста — первое по времени из числа нашумевших политических убийств, организованных «Кондором».

«Убить в Риме»

Осенью 1974 г. многие чилийские изгнанники, осевшие в Италии, получили письма с фотографиями изуродованного трупа Карлоса Пратса. Обратного адреса на письмах не было. Никто не сомневался: фотографии посланы для устрашения активных противников военно-фашистского режима.

Позднее за письмами последовали телефонные звонки. Звонившие, не называя себя, требовали от эмигрантов, чтобы они прекратили политическую деятельность, угрожая в противном случае физической расправой.

Среди тех, кому адресовались угрозы, был Бернардо Лейтон, либерально настроенный политический деятель, один из создателей христианско-демократической партии Чили (ХДП), лидер ее левого крыла.

За несколько десятилетий своей политической деятельности Лейтон успел четыре срока пробыть вице-президентом Чили, был министром трех правительств, трижды избирался депутатом парламента. «Патриарх христианско-демократической партии, политик, пользующийся большим уважением» — так отозвался о нем в разговоре с автором этой книги известный чилийский журналист коммунист Эдуардо Лабарка.

В годы правления Народного единства Лейтон был в оппозиции. Но как честный человек, как истинный демократ, он осудил подготовленный американской разведкой переворот, пойдя наперекор руководству своей партии, поначалу выразившему готовность сотрудничать с хунтой. Сразу же после путча он вместе с представителями левых христиан подписал заявление, в котором говорилось: «Мы энергично осуждаем свержение конституционного президента Чили Сальвадора Альенде… Мы с почтением склоняемся перед его жизнью, принесенной в жертву во имя защиты конституционной власти». Он использовал свое имя и свой престиж, чтобы спасти от ареста и пыток кого только мог из деятелей партий Народного единства. В феврале 1974 г. ему пришлось покинуть родину. В одном из первых же заявлений, сделанных в эмиграции, он назвал военную хунту «незаконной и фашистской» и призвал «всех христиан» к оппозиции. В середине октября того же 1974 г. хунта издала декрет, в соответствии с которым ему запрещалось возвращение в Чили.

В Риме Бернардо Лейтон, его жена Анита Фресно и их двадцатипятилетний племянник Фовильерно Канесса Фресно поселились в районе Сан-Пьеро, на улице Аурелиа, в скромной двухкомнатной квартирке дома № 145.

6 октября 1975 г. во второй половине дня немолодые уже супруги (ему — шестьдесят шесть, ей — пятьдесят два) не спеша отправились в центр города за покупками. Изрядно устали, пока ходили по магазинам, и на обратной дороге взяли такси. Около половины девятого вечера машина высадила их у дома. Они двинулись к въездным воротам во двор. Ворота были закрыты, и Лейтон вынул из кармана ключ. В этот момент к нему сзади подошел убийца. «Бернардо!» — окликнул убийца престарелого политика и, когда тот повернулся на оклик, выстрелил ему в лицо. Второй выстрел достался жене и верной помощнице прогрессивного политического деятеля. Пуля попала ей в шею.

Оба упали, истекая кровью. Лейтон сразу потерял сознание. Его жена видела убийцу. «Высокий, белокурый, без пиджака; он побежал, когда мы упали», — расскажет она позднее.

Первыми на помощь жертвам покушения пришли их соседи по дому — Бруно Фраскати и его жена. Они только что поставили свою машину в гараж и шли по внутреннему дворику, когда услышали стоны с улицы.

Лейтона и его жену они увидели лежащими в луже крови на брусчатке мостовой. Анита Фресно на плохом итальянском языке чуть слышно шептала:

— В нас стреляли… стреляли… помогите.

Тут к раненым подбежал портье Джанфранко Сабатини.

— Быстрее звони в полицию! — сказал ему Фраскати.

Портье бросился выполнять поручение.

Приехали полицейские. «Скорая помощь» доставила супругов в больницу «Святого духа». Оба были в тяжелом состоянии. Но — живы, хотя убийца и стрелял в упор. «Специалиста» — а стрелял несомненно профессионал — на этот раз, к счастью для его жертв, подвела рука.

Такова была картина преступления, которую удалось восстановить по репортажам и статьям, появившимся в те дни в итальянских газетах, и в частности в римской «Мессаджеро».

Начальник римской полиции Фернандо Мазоне заявил журналистам, что он лично займется расследованием преступления. Однако он не многое смог установить. Убийца, по-видимому, поджидал чилийцев в телефонной будке возле ворот, а после нападения на них подбежал к машине белого цвета, стоявшей неподалеку, и уехал. В машине находились его сообщники.

В больнице Анита Фресно потеряла сознание. Но она успела сказать врачам:

— Это было покушение по политическим мотивам.

Впрочем, кто же в том сомневался?

— Здесь видна рука Пиночета, — заявил бывший чилийский посол Карлос Васальо, который приехал навестить раненых. А его жена поставила нападение на супругов Лейтон в один ряд с убийством Карлоса Пратса.