Обратимость

- Будь здесь.

На этот раз она молчит. Киваю и смотрю на брата. Он готов. Сжимает в руках ружье, выставляет его перед собой и снимает с предохранителя. Не хочу думать о том, кем мы стали. Вряд ли это важно. Сейчас главное то, что наши плечи соприкасаются, и мы идем к приюту вместе, бок о бок, оставляя позади страхи, сомнения, прежнюю жизнь. И если что-то и могло сблизить нас еще больше, то это данный момент. Наше молчание и негласная поддержка. Я очень ценю присутствие брата, и всем своим существом надеюсь на то, что с ним все будет в порядке.

Сосредоточенно гляжу из стороны в сторону. Выставляю перед собой руки и нервно потираю пальцы. Вокруг тихо, даже стука собственного сердца не слышно. Может, мы уже умерли? Подходим к западному крылу приюта. Вижу вдалеке детскую площадку и нескольких девочек, раскачивающихся на карусели.

- О, нет. Я совсем забыла о том, что в здании полно людей. – Прячемся за кустами и перекидываемся обеспокоенными взглядами. – Что если Аспид навредит им?

- Если бы хотел – уже навредил бы.

Движемся дальше перебежками. Сначала прячемся за беседкой, затем за разваленной стеной теплицы. Саша облокачивается об нее спиной и тяжело выдыхает. Чувствую, как напряжены его мышцы, вижу, как бледны его пальцы. Осматриваюсь и недоуменно морщу лоб: где же проходит обмен?

- Меня засекут в любом случае, - брат сглатывает и глядит на меня широкими то ли от страха, то ли от ярости глазами. – Но тебя – нет. Стань невидимой.

- Прямо сейчас?

- Да.

Послушно закрываю глаза и крепко сжимаю в кулаки руки. Нужно сосредоточиться, но я то и дело отвлекаюсь на какие-то звуки, голоса или шорохи. Морщусь, ощущая в груди странное покалывание, и раздраженно поджимаю губы. Главное ровно дышать. Не волноваться; ни о чем, кроме как о данной задаче, не думать. Однако не выходит. Покачиваю головой вправо, влево, она неприятно хрустит и немеет.

- Я все еще тебя вижу.

- Дай мне минутку. – Медленно расправляю плечи. Наконец, ощущаю знакомое теплое покалывание на кончиках пальцев, как вдруг вновь отвлекаюсь на громкий треск. Правда, на этот раз все совсем по-другому. Распахиваю глаза, на земле вижу Сашу. Его голова красная от крови, руки безвольно расставлены в стороны. И я кричу, что есть сил. Тянусь к нему и тут же отпружиниваю назад, получив удар в шею. Только через пару секунд до меня доходит, что это отнюдь не удар, а игла. Никка сжимает в пальцах огромный, металлический шприц и так сильно им продавливает мою глотку, что перед глазами темнеет.

- Что ты делаешь? – ору я и отлетаю в сторону от удара живот. Врезаюсь спиной в стеклянную, основу теплицы, выставляю перед собой руки, прикрываю ими лицо, и вновь чувствую ноющую боль, только на этот раз в районе солнечного сплетения. Никка бьет, не задумываясь. Ее ноги поочередно взлетают вверх и пронзают меня, будто боксерскую грушу, выбивая из легких весь воздух, и я ничего не могу понять, пока она, наконец, не решает остановиться.

- Это ты его убила, - грохочет девушка. Поднимаю на нее взгляд и не вижу ничего, кроме огромных, разъяренных глаз. Выпрямляюсь. Стискиваю зубы и даже не думаю спорить.

- Да. Я.

Никка испускает дикий ор и вновь налетает на меня, словно бешеная птица. Однако я ловко отпрыгиваю в сторону. Подхватываю с земли ружье брата, выставляю его перед собой и вдруг осознанно нахожу пальцами курок. Я знаю, что выстрелю, и боюсь этого больше всего на свете. Подруга вдруг нервно усмехается. Смотрит на меня и хохочет, будто в руках я держу не ружье, а водяной пистолет.

- Что ты сделала с Сашей? – кричу я и мысленно повторяю: не смотри вниз, смотри на нее, не отвлекайся, не выпускай из вида.

- Ты же не сможешь, – рыча и хихикая, говорит она. – Ты же мухи не обидишь!

- Что с ним?

Она хохочет, талантливо игнорируя мои вопросы. Скрещивает на груди руки и тянет:

- Видалина ошибается на твой счет: думает, ты опасна.

- Так и есть. – Не верю, что перед собой вижу Никку. Смотрю на то, как ее взгляд прожигает во мне дыру, терплю и сжимаю дрожащими пальцами ружье: главное, не выстрелить, не навредить ей, она ведь моя подруга, лучшая подруга, я знаю ее всю свою жизнь! Колени тут же предательски подкашиваются. Хочу заорать во все горло, а затем упасть и сдастся, потому что хуже смерти близких, только их предательство. – Где Рувер и Рита?

- Убери ружье, и я отведу тебя к ним.

- Нет!

- Ты в любом случае сделаешь то, что я скажу, - девушка вытаскивает из кармана черное устройство, похожее на пульт. Машет им прямо перед моим носом и лыбится. – Убери ружье, иначе я подорву приют.

Не верю, что передо мной стоит Вероника. Чувствую, как в груди одновременно взвывают все органы, и невольно прокручиваю наши разговоры до и после появления Аспида в моей жизни. Мы были близки. Никогда не лгали друг другу. В школе постоянно находились рядом, вместе шли домой, вместе делали уроки, вместе смотрели фильмы. Я помню, как она плакала, когда впервые поссорилась с Андреем, и помню, как сама рыдала у нее на руках, не вынося скандалы родителей. Сейчас прошлые проблемы кажутся пустяками. Стоило ли мне так убиваться из-за развода предков, если есть вещи куда серьезнее. Например, их смерть. И кто бы мог подумать, что опасность для меня и моей семьи будет представлять именно эта девушка. Девушка, которая не раз вытаскивала меня из омута грусти, которая заставляла меня улыбаться, действовать, чувствовать себя особенной. Которая, пусть и не была идеальной, но была родной. И я знаю, что сама во всем виновата. Ее боль и эта месть, могу ли я осуждать порыв свернуть мне шею? В конце концов, я убила человека, которого, возможно, она любила. Но одно дело понимать все это в голове, и совсем другое - видеть перед своими глазами. Может, разум и смирился с ее перевоплощением, но сердце разрывается от боли.

Я опускаю ружье. Все-таки смотрю на Сашу и вижу, как медленно поднимается и опускается его спина. Он дышит. Тут же вспоминаю о сыворотке, которую Никка вколола мне пару минут назад в шею, и крепко стискиваю зубы. Теперь я не могу его вылечить.

- Зачем ты так? – неожиданно спрашивает она своим прежним голосом, голосом из прошлого, когда в нем не было еще злости и холода. Я перевожу на нее взгляд. – Он же был нашим другом. Твоим другом.

- Это вышло случайно.

- Случайно? Я уехала из города. Я бросила все, что у меня было. А ты меня обнимала, помнишь? Держала за руку на похоронах. Как ты посмела?

- Мы были не в себе. Я много выпила, и… – Покачиваю головой и громко выдыхаю. – Это в прошлом. Хватит!

- Нет, не хватит! Ты убила Андрея!

- Так убей меня! Но не трогай моих близких! Мой отец относился к тебе, как к собственной дочери. Саша – как к сестре. Почему ты мучаешь их?

- Я не виновата в том, что они готовы отдать за тебя жизнь.

- Но ты осознанно втянула сюда Сашу. Ведь Рита ничего не говорила про приют, правильно? Это ты привезла нас сюда. Это ты виновата в том, что мой брат ранен!

- Еще одно слово и я подорву все к чертовой матери! – шипит Никка и вдруг вскидывает вверх руку с пультом. Она смотрит на мое ружье, сводит брови, и мне приходится отбросить его в сторону. – Правильно. Теперь пошли.

- Куда?

- Ты же хотела увидеть Риту и этого оборванца, да? Несчастные влюбленные. Ха. Я лично позабочусь о том, чтобы тебе было так же больно, как и мне, после смерти Андрея.

Она толкает меня вперед. К лесу. Сама идет сзади и беспрерывно бормочет что-то себе под нос. Я не слышу. Все думаю о том, что теперь делать и как быть. Смотрю по сторонам, ищу подмогу, хрущу пальцами и злюсь на себя так дико, что едва сдерживаю в горле крик. Что же я натворила?

- Не подавай вида, - обнимая меня за плечи, шепчет Никка и натягивает на лицо новое, измученное выражение, будто ей плохо, и она еле держится на ногах. – Сыграем в игру.

- Что ты делаешь?

- Обманываю.

- Прекрати, прошу тебя. – Чувствую, как девушка полностью наваливается на меня всем своим телом, и недоуменно морщу лоб. – Чего ты пытаешься добиться? Хватит. Пожалуйста. Я и так беззащитна. Так и разберись со мной, но не трогай моих близких.