Правила охоты

В конце концов, Адачи-сан вышел на Кацуду и его банду. О них ему рассказал наш старый сержант, под командованием которого детектив-суперинтендант начинал свою полицейскую карьеру. Сержант хорошо помнил прежние времена, помнил, как в начале его службы Намака по приказу Ходамы сожгли живьем членов конкурирующей корейской банды.

Именно такого рода событие и интересовало Адачи. Налицо был мотив, и его предположение превратилось в уверенность, когда он узнал, что Кацуда-сан, единственный из уцелевших в огне корейцев, теперь руководит второй по величине и влиянию группировкой якудза в Японии. Нападение на Ходаму как раз и было такой прекрасно подготовленной и четко организованной операцией, которую по силам осуществить только многочисленной и мощной банде. Безусловно, Намака также могли осуществить нечто подобное, но у Адачи уже появился новый подозреваемый, у которого, по его мнению, было намного больше оснований ненавидеть Ходаму.

Подозрения Адачи в отношении Кацуды усилились, когда информатор по кличке Угорь, своего рода специалист по темным делам и подводным течениям финансового мира, рассказал ему об атаках, которым подверглась на рынке ценных бумаг “Намака Корпорейшн” со стороны финансовых институтов, за которыми стоял Кацуда. Разумеется, это могло быть простым совпадением. Возможно, Кацуда просто воспользовался предоставившейся ему возможностью заполнить вакуум власти, образовавшийся со смертью Ходамы. Адачи-сан, однако, считал, что, скорее всего, это не является случайностью и что Кацуда — именно тот человек, с которого все началось. И его расследование действительно показало, что финансовое давление подобной силы невозможно осуществить без длительной, возможно — многомесячной подготовки, в то время как Кацуда начал действовать через считанные часы после убийства куромаку.

Но заподозрить Кацуду и доказать его вину — это две разные вещи. Разумеется, теоретически Кацуду можно было арестовать и подвергнуть дайо-кангоку, однако, говоря откровенно — с его-то политической поддержкой, в которую, как я подозреваю, входит и сам министр юстиции, получающий от Кацуды щедрые пожертвования на свою избирательную кампанию, — практически это вряд ли осуществимо.

Как всякий хороший полицейский, Адачи-сан снова и снова пролистывал дело, снова и снова изучал свидетельства и улики. В свое время ему удалось расшифровать код видеосистемы наблюдения, установленной в доме Ходамы. Он был убежден, что именно на этих пленках он обнаружит решающее звено в цепи доказательств, которое пропустил в прошлый раз. Теперь Адачи-сан сосредоточил свое внимание не только на главаре, но и на других участниках нападения.

Паук ненадолго прервался, чтобы набрать в грудь воздуха и улыбнуться.

— Адачи-сан исходил из убеждения, что стороннему наблюдателю свойственно концентрироваться на движении, на развитии сюжета, если угодно. Он решил подойти к этой проблеме с другой стороны и стал изучать каждое действующее лицо индивидуально, вне зависимости от того, совершал ли данный персонаж что-либо значительное, важное, или нет. Вскоре он сделал неожиданное открытие — один из нападавших был гайдзин, — Паук с виноватым видом покосился на Фицдуэйна. — Да-да, гайдзин, иностранец.

— Я видел эту видеосъемку, — вставил Фицдуэйн. — Все нападающие были в похожих костюмах и масках. Как он узнал?

Паук почувствовал исключительную гордость за Адачи. Он сам достиг своего высокого положения, и организацией, предоставившей ему возможность стать тем, кем он стал, был Столичный департамент полиции Токио. Именно по этой причине господин Иноки внимательно интересовался достижениями и успехами своих людей. Детектив-суперинтендант Адачи, по его мнению, был лучшим из лучших.

— Это связано с языком жестов и телодвижений, — заявил Паук. — Адачи-сан исследовал пленку чуть ли не по кадрам, при максимальном увеличении, которое позволяло увидеть мельчайшие подробности. Он сразу понял, что группа налетчиков состоит из руководителя и подчиненных. Сравнивая подчиненных с главарем, он заметил, что все они движутся или стоят по-другому, совсем не так, как он. Позвольте мне пояснить эту мысль другими словами: их манера поведения, то как они стояли, как держали руки” и множество других мелких признаков выражали уважение. Все это соответствует свойственному нашему обществу разделению на ранги. Но главарь вел себя так, словно он не имеет об этом никакого понятия!

Паук протянул через стол большую крупнозернистую фотографию. Это была распечатка кадра видеосъемки, увеличенная до такой степени, что изображение на ней казалось слегка расплывчатым. Тем не менее, Фицдуэйн сразу понял, что имел в виду Иноки-сан. Главарь стоял среди подчиненных как равный, только чуть более нетерпеливый. При ближайшем рассмотрении Фицдуэйну стало ясно, что и фигурой он не похож на японца. Даже для жителя Японских островов, обладающего столь же внушительным ростом, у него было слишком массивное тело и слишком толстая шея. Камера запечатлела его в тот момент, когда он совершал какой-то жест, показавшийся Фицдуэйну смутно знакомым.

Паук тем временем бросил на стол еще одну фотографию. Это было увеличенное изображение рук главаря. Пальцы правой руки пощипывали кожу на тыльной стороне левой жестом беспокойства или нетерпения.

— Вот дерьмо! — Фицдуэйн так и подскочил. Схватив первую фотографию, он стал рассматривать костюм. Все три пуговицы были застегнуты. Вглядевшись пристальнее, он понял, что они обтянуты той же тканью, из которой сшит пиджак. Теперь фигура стала узнаваемой даже несмотря на маску — стоило только блеснуть догадке, как Фицдуэйн сразу же распознал характерную чванливую позу. — Шванберг! — выдохнул он. — Мой дружище Шванберг! Я так и знал, что он не вытерпит и придет полюбоваться, как кого-то сварят живьем!

Паук кивнул.

— Адачи потребовалось гораздо больше времени, чтобы опознать мистера Шванберга. Он провел огромную работу, но в конце концов пришел к тому же заключению, что и вы. Одновременно ему стало понятно, почему Ходама был убит только теперь. Американская разведка спустила Кацуду с поводка. Убив Ходаму, Кацуда осуществил свои мстительные планы, но на самом деле это было уже не столь важно. Основным мотивом этого преступления была крупная политическая игра. Адачи-сан не знал подлинных причин, но подозревал, что Ходама-сан и братья Намака больше не могли приносить пользы, и поэтому их убрали. К тому же все они запятнали себя своей политикой “большого кошелька”. Настала пора произвести кое-какие перестановки, чтобы на вершине пирамиды власти оказались личности не столь одиозные.

Паук посмотрел на Фицдуэйна с таким выражением лица, словно обвинял во всем именно его.

— Детектив-суперинтендант Адачи знал, кто и почему убил Ходаму и его людей, однако это открытие поставило его перед лицом страшной опасности. Оказалось, что он противостоит не только одному из самых влиятельных главарей якудза в Японии, но и могущественной тайной организации, какой является разведка Соединенных Штатов. Положение было чрезвычайно сложным. Взаимоотношения нашей страны с Америкой… — Паук помолчал, подбирая слова. -…Являются дружественными, но не всегда гармоничными. Существуют отдельные области, в которых между нашими державами периодически возникают некоторые трения.

Фицдуэйн отпил глоток бренди. За окнами светало. Дождь продолжался.

— Господин заместитель начальника департамента, — заявил он. — У меня есть пара замечаний. Во-первых, вряд ли имеет смысл обвинять лично меня в том, что США проводят в отношении Японии неподобающую политику. Откровенно говоря, я считаю, что у Соединенных Штатов есть несколько достаточно веских причин для раздражения, но ни я, ни мои действия здесь ни при чем. Иными словами, мне хотелось просто напомнить вам, что я — ирландец.

Во— вторых, Шванберг не является лицом, которое воплощает в жизнь настоящую политику США в Японии. Просто он запустил свою лапу в горшок с похлебкой и вылавливает лакомые кусочки. Когда дядюшка Сэм узнает об этом, он должен будет что-то предпринять. Шванберг в этом отношении уязвим, и весьма.