Свет маяка

— Худой у меня карабин, — сокрушенно проговорил Флейтазаров.

«Не в карабине тут дело, — хотелось сказать мне. — Карабин великолепный, я его сам утром проверял…»

— Старшина, продолжайте тренировки, — приказал мне Виалетов. — Оружие еще раз сами пристреляйте.

— Товарищ старший лейтенант, может быть, матросы поменяются карабинами? — как бы между прочим предложил я командиру.

Видно было, что Флейтазарову понравилась моя идея.

Виалетов подумал.

— Ну что ж, я не возражаю, — согласился он. — Пусть поменяются. Старшина, выдайте по девять патронов каждому.

Пока матросы устанавливали мишени и готовились к стрельбе, Виалетов тихо сказал мне:

— Если Флейтазаров сейчас поймет, в чем дело, наш опыт провалится.

Я сам боялся, что Флейтазаров узнает свой карабин, но матрос ничего не заметил. Он долго и терпеливо целился. Затрещали выстрелы. Я пристально всматривался в черное яблочко мишени Флейтазарова, но пробоин там не видел. Признаться, я сильно волновался за успех дела: «Неужели промажет?»

Раздались последние выстрелы.

— К мишеням! — приказал Виалетов.

Оба матроса побежали, а мы пошли тихо. «Удалось или не удалось?» — гадал я.

А Кузовлев уже кричал:

— У Флейтазарова в десятке пять пробоин, в девятке — две, остальные в семерке.

— А у вас?

— Как всегда: все в десятке и девятке.

— Получилось! — шепнул я старшему лейтенанту, но офицер промолчал. Зато когда мы подошли, он заулыбался.

— Ну что ж, товарищ Флейтазаров, я вами доволен, — сказал Виалетов. — Ваше отделение займет первое место во взводе и станет отличным.

— Уж очень хорош карабин у Кузовлева, спуск легкий и вообще… Мне бы такой.

— Товарищ старшина, — обратился ко мне старший лейтенант. — Перепишите оружие… Если, конечно, Кузовлев не возражает…

— Привыкну и к этому, — быстро ответил матрос.

— Вот и отлично.

Обрадованный Флейтазаров побежал от мишени к карабинам. Взяв оружие, он некоторое время стоял молча и ни на кого не глядел. Я видел, как на его лице выступили красные пятна. Скоро матрос пришел в себя, смущенно засмеялся:

— Так это же мой… Тринадцать-тринадцать-тринадцать… А здорово ведь бьет!

Вот такой странный случай и произошел в моем отделении. Флейтазаров после этого стрелял отлично. Он успешно закончил учебное подразделение и вместе со своим земляком Кузовлевым получил назначение на корабль.

Хозяин дна морского

Для литературно-художественного журнала «Советский моряк» я попросил своего друга, известного водолаза мичмана Я. А. Юлова, написать рассказ. Ждать пришлось долго. Наконец пришел толстый пакет. В нем оказались дневники Я. А. Юлова и его письмо ко мне.

Яков Александрович разрешил опубликовать письмо, что я и делаю.

«Уважаемый товарищ редактор! Я никогда не выступал в печати и поэтому, получив ваше любезное письмо, несколько растерялся… Раздумывая, как и с чего начать, я вспомнил такой случай. Приехал к нам на Амур молодой литератор из Москвы. Сказал, что пишет сценарий о водолазах, и очень просил разрешить спуститься на затонувший корабль, чтобы самому взглянуть на „подводное царство“. Справился я о его здоровье. Физкультурник, имеет разряд по плаванию. Посоветовался с офицером. „Глубина, — говорит, — небольшая, метров восемь. Пускай идет, только проинструктируйте и сами встаньте к телефону“. Я так и поступил.

Скрылся литератор под водой. Спрашиваю: „Как себя чувствуете?“ Молчит. Опять кричу. Ни звука. Прошло минуты три. По всему видно, случиться ничего не могло: воздух подавался нормально, отработанный пузырями булькал, а человек молчал. И я решил поднимать его. Приказал дать побольше воздуха. Литератор выпрыгнул ногами кверху. Матросы помогли ему подняться на трап, раздели. От бедняги пар валит. Спрашиваю: „Почему вы не отвечали на мои вопросы?“ — „Ориентир, — говорит, — потерял“».

Случай этот я привел вовсе не для того, чтобы посмеяться над неопытным человеком. Писатель опубликовал в «Огоньке» хороший рассказ о водолазах, а я вот даже не знаю, с чего начать… Зато в воде ориентир не потеряю — хожу по дну морскому, как по своей квартире. Привычка. Впрочем, и я себя чувствовал неуверенно, когда впервые спустился под воду.

Свою службу я начал в Балаклавском водолазном техникуме более двух десятков лет назад. Первый корабль, который я увидел на морском дне, был «Черный принц». О «Принце» слышал каждый школьник. И я помнил о нем с детских лет. Рассказывали, будто в трюмах этого судна таились сокровища. А затонул «Черный принц» еще во времена первой обороны Севастополя. С тех пор водолазы многих стран приходили к берегам Балаклавы — золото не давало покоя.

Нашли «Черного принца», как и «Русалку», и фрегат «Палладу», и многие другие корабли, советские водолазы. Они тщательно обследовали его и, конечно, никаких сокровищ в трюмах не обнаружили. Да и трюмов-то, по существу, не было, от времени все превратилось в груду гнили. Но пользу «Черный принц» принес немалую. Молодые водолазы первые свои шаги совершали именно в районе «Принца». Здесь мы учились ориентироваться под водой. Затем получали путевку к опасной, но очень увлекательной профессии.

А свою встречу с «Принцем» я всегда вспоминаю с улыбкой. Держался под водой неуверенно, словно ребенок, еле-еле стоявший на ногах. Инструкторы — мичманы Бунцев и Боровко — подняли меня со дна морского, спрашивают: «Видели, Юлов, „Черного принца“?» — «Ничего не видел, — чистосердечно признался, стирая с лица пот. — Я больше с закрытыми глазами ходил». Они смеются, а мне грустно. Думал, никогда не стану водолазом.

Я упомянул о «Русалке», о фрегате «Паллада». Мне хочется рассказать о них.

Так вот, о «Русалке». Это броненосец береговой обороны. Погиб он при совершенно загадочных обстоятельствах. Осенью 1893 года корабль вышел из Ревеля в Гельсингфорс и… пропал, как в воду канул. Причины трагедии не разгадали ни специальная комиссия, ни судебные органы.

В Таллине есть памятник-обелиск: на высоком гранитном пьедестале ангел держит в руке крест, а его печальный взор устремлен к широким просторам Балтийского моря. На постаменте высечены имена моряков — членов экипажа броненосца, похороненных в огромном железном гробу где-то на морском дне.

Место гибели «Русалки» обнаружили наши эпроновцы в 1932 году. Корабль, превратившись в груду ржавого железа, лежал на значительной глубине, и поднимать его не имело смысла. Невозможным оказался и подъем «Паллады». Однако об этом знаменитом фрегате я расскажу несколько подробнее.

Те, кто читал великолепную книгу И. А. Гончарова «Фрегат „Паллада“», часто задают вопрос: а какова дальнейшая судьба этого корабля, где он затонул и при каких обстоятельствах?

Фрегат «Паллада» был затоплен нашими моряками в 1855 году во время Крымской войны в Императорской гавани (теперь Советская гавань). В 1885 году в район гибели «Паллады» пришел клиппер «Джигит», с которого под воду спустился корабельный водолаз Извозчиков. На двадцатиметровой глубине он обнаружил судно. Водолаз вытащил несколько частей корабельной утвари. По ним установили, что на грунте покоится остов «Паллады». Через пятьдесят лет, в 1935 году, к фрегату пришли из Владивостока эпроновцы. Первым спустился под воду старшина Запальный. Вскоре он сообщил по телефону: «Вижу „Палладу“». Но это уже был не красавец корабль, некогда считавшийся гордостью русского флота, а груда полуистлевшего дерева, обросшая ракушками и водорослями. В борту — огромные проломы, наружная обшивка провалилась.

Во время третьего спуска Запальный едва не погиб. Встав на палубу, он поскользнулся, свалился в трюм головой вниз и в таком положении повис, зацепившись за что-то воздушным шлангом. Уже теряя сознание, Запальный дал знать по телефону о несчастье. На помощь поспешил водолаз Иванов. В сознание Запальный пришел на палубе водолазного бота.

В тот раз с фрегата сняли ящик с блоками, несколько ядер, иллюминатор со стеклом, койку и еще кое-что. Все это находится во Владивостокском военно-морском музее. Обследование было прекращено.