Сэр Троглодит 2

Узнавать не хотелось, и через пару минут я снова был перед ним в готовности к немедленному выполнению следующих распоряжений. Распоряжений не было, мы просто поднялись на третий этаж цитадели и остановились перед одним из кабинетов.

- К “мозголому” пойдешь, - напоследок напутствовал меня десятник. - На собеседование. Как закончишь, идешь в казарму, устраиваешься, отдыхаешь. До завтрака - свободен. И это… поаккуратнее там.

Поаккуратнее где, не понял я? У “мозголома”, скорее всего мага разума, или в казарме? Хм… возможно и там, и там. Однако глупых вопросов задавать не стал. Но один, вполне естественный, и очень важный для каждого воина огласил:

- А завтрак когда?

- Господин десятник!

- А завтрак когда, господин десятник? - поправился я.

- Объясняю. Согласно распорядку дня, подъем в шесть. До семи тридцати - разминка. В восемь - завтрак. С восьми тридцати до двенадцати тридцати - занятия и тренировки. В тринадцать - обед. С четырнадцати до девятнадцати - занятия. В девятнадцать тридцать - ужин. До двадцати двух хозяйственные работы, уход за оружием и амуницией. В двадцать два - отбой. Распорядок вывешен на стенде в казарме. Грамотный? Тогда можешь читать, сколько твоей душе угодно.

Час у мозголома, мага Стовра, пролетел незаметно. Высокий, тощий, как пособие по анатомии, с тяжелым носом и густыми черными бровями, немного раскосыми и добродушно прищуренными глазами - он вел со мной непринужденную беседу, мастерски играя роль рубахи-парня своего “в доску”. По ходу он задавал мне самые, на первый взгляд, невинные и наивные вопросы, после которых я чувствовал себя выжатым и вытертым досуха. Напрямую он даже не пытался влезть в мои мозги, чего я серьезно опасался, не зная уровня местной магии. В частности, не будучи хорошо знаком с магией разума. Во всяком случае, никакого воздействия я не заметил. Но он, похоже, и без этого составил свое мнение обо мне. Надеюсь, благоприятное, поскольку я твердо придерживался линии потери памяти, несмотря на то, что это наиболее удобный способ проникновения в среду для всевозможных разведчиков и лазутчиков. Тем не менее, основное правило - говорить только правду, умалчивая невыгодную ее сторону - я ни разу не нарушил. Напоследок, набравшись нахальства, даже спросил сам:

- А почему, когда меня просили подписать документы, да еще только что придуманным именем, с меня не взяли магической клятвы? Мозголом оживился и забросал меня вопросами на тему: что я знаю о магических клятвах, не давал ли их кому либо и не чувствовал ли неудобство во время беседы с ним. Я ответил, что неудобств не чувствовал, а про клятвы, дескать, вроде где-то слышал. Стовр удовлетворился моими ответами и в свою очередь пояснил:

- Сложные магические клятвы устанавливаются мастерами уровня магистра. Не ниже. И все равно несколько довлеют над психикой давшего такую клятву, тем самым отчасти снижая эффективность деятельности клятводателя. Более простые по исполнению не так уж сложно обойти или снять. Таким образом, они, в большинстве случаев, большой ценности не имеют. Звать же магистра для каждого новичка довольно накладно.

- А если я сбегу?

- Сбежишь? - неподдельно удивился Стовр, провожая меня до порога. - И куда пойдешь? Даже любопытно. Каждый знает, что должников, невзирая ни на какие разногласия, не терпят нигде. Их ловит всё население во всех кантонах. Родная мать приведет беглеца обратно или сообщит в ближайший форт, если не хочет отрабатывать долг за него. Рано или поздно должника все равно выследят и приведут обратно. Его обязательство вырастет на сумму вознаграждения тем, кто поймал, и при этом еще удвоится. Было, правда, несколько случаев. Давно. Но там побег совершали лица с явными нарушениями психики и неадекватным поведением. Ах, да. Ты же потерял память! И аки младенец не знаешь простых вещей. Ну все. Иди. Завтрак скоро.

Он добродушно выпихнул меня за дверь и прикрыл ее за собой.

Завтрак, конечно, дело хорошее и есть хочется, но где у них пункт питания, десятник не сказал. Да чего там. Скорее всего, стадо новичков и меня с ними поведут строем, или его подобием, да куда-нибудь приведут, а там уже укажут: куда садиться и каким тапком кашу наворачивать. Так что, забивать себе голову ерундой смысла нет, а вот “приданое” следует разместить в шкафчике, и заодно узнать у дежурных, как следует одеться к завтраку. Хм. Ну прямо как у аристократии - к завтраку в одном платье, к обеду в другом, на ужин и вовсе в третьем. Интересно, а книксен - ручки на брючках, глазки в пол, головка к левому плечику склонена - подходя к столу, делать положено?

Это, конечно, слишком, но вдруг здесь не принято вкушать продовольствие в тренировочной форме, которой выдали аж три комплекта, и требуется исключительно по-походному или даже боевому. А что? Читал когда-то про порядки в одной северной стране. Там воина не накормят, если он сел за стол без оружия. Дескать, без оружия - не воин и, следовательно, пищу должен добывать себе сам… отбирая у свиней. При этом свинарь будет активно и эффективно защищать хрюшкины помои от поползновений нахлебников.

За окном послышался ритмичный топот многих ног с приговором: “Хоп-хоп-хоп-хоп-хоп-хоп”. Дежурный отворил дверь казармы, и в проход между койками стала втягиваться колонна людей в тренировочной форме. Они бежали почти на месте, высоко поднимая колени и слаженно выкрикивая это самое “Хоп-хоп!”. Я стоял возле своей койки, так и не закончив убирать вещи в шкафчик, с интересом наблюдая за развлечением местных бойцов. Моя койка была третьей с конца, и пришлось посторониться, когда колонна потных парней достигла меня. Как я и предполагал, впереди топали новобранцы. Самый дальний участок казармы был отведен для нас. Новеньких. Рекрутов. Судя по всему, чем ближе к выходу, тем выше статус воина.

- Стой! - прозвучала команда десятника. - Влево-вправо на шаг разо-ом…кнись! - колонна поделилась на две колонны по одному. - Левые напра-правые нале-е-е…во!

Четкий поворот и в казарме стоят две шеренги лицом к проходу.

- Двадцать минут умыться, переодеться в полную боевую без оружия. Вольно! Разойдись!

Десятник, командовавший отрядом, развернулся и вышел. “Старички” тут же разбрелись мыться переодеваться - новобранцы даже не шелохнулись, видимо знали, что будет дальше.

- Стоять, зелень!! - прозвучала еще одна команда.

Новобранцы застыли еще больше, если такое возможно. Поискав взглядом командиров, имеющих право мне приказывать, я таковых не нашел и спокойно вернулся к устройству на новом месте жительства.

- Эй! - снова раздался уже удивленно-возмущенный вопль. - Тебя, задница, что?! Команда не касается?

Не реагируя на обращение явно не ко мне, закончил укладку вещей, оставив для переодевания: сапоги, рубаху, подкольчужную жилетку, кольчугу и куртку. Думаю, именно это имел ввиду десятник, приказывая быть готовым по-боевому.

- Ты-ы! Навозный сын бегового ящера и свиньи! К тебе обращаются! Олух! - голос раздался совсем рядом, и обращались уже явно ко мне. Я чувствовал, как строй новичков затаил дыхание и превратился в каменные изваяния, чтобы даже случайно не обратить на себя внимание.

Я не спеша повернулся и смерил взглядом фигуру, стоящую против меня. Мой ровесник. На полголовы повыше и в плечах, пожалуй, пошире. Взгляд с прищуром и оскал здоровенных желтых зубов. Длинное лицо, широкий нос и… пожалуй, глаза делали его лицо настолько лошадиным или ослиным, что так и хотелось назвать его какой-нибудь лошадиной кличкой.

- Мерин, - во угадал! - что там?

- Да рекрут тупой попался.

- Ты его поучи, но не сильно, - лениво посоветовал кто-то из “старичков”. - Он на своих ногах на пробный бой должен придти, а то десятник обидится. Вечером душевненько поговорим.

- Ничё. Я слегонца, - предвкушающе оскалился Мерин. - Я с ним еще и на пробнике поговорю. Иди сюда, слизь! Учиться уважать старших будем. Не бойся - не зашибу. Пока.

Скрывать свое искусство рукопашного боя я не собирался. Воины здесь явно ценятся, а месяцами изображать из себя неумеху, чтобы продвинуться повыше и получить, наконец, нужную мне информацию, совсем не улыбалось. Я сделал полшага к Мерину и пробил вполсилы, но очень быстро. Со стороны это выглядело, как ленивый шаг и короткий, слабенький, тычок. Однако Мерин захрипел и рухнул на пол, широко разевая рот в попытке втянуть выбитый воздух.