Страница 4 из 5
В моё отсутствие в Кентукки, полковник Боумен с отрядом из ста шестидесяти человек в июле 1779 года совершил поход против шауни. Необнаруженные, они прибыли в Старый Челикот, и разразилась битва, которая длилась до десяти утра, когда полковник Боумен, осознав, что не сумеет победить, отступил на тридцать миль. Индейцы, собрав свои силы, бросились в погоню и настигли Боумена. Сражение продолжалось около двух часов не в пользу отряда Боумена.
Полковник Хэррод предложил оседлать лошадей и яростно набросился на дикарей, которые в тот раз сражались с замечательным неистовством. Этот отчаянный шаг возымел воздействие, ряды индейцев были прорваны, и индейцы разбежались в разные стороны. В этих двух битвах мы потеряли девять человек убитыми и одного раненым. Потери неприятеля неизвестны, было взято только два скальпа.
Двадцать второго июня 1780 года крупный отряд индейцев и канадцев численностью в шестьсот человек под командованием полковника Бёрда с шестью артиллерийскими орудиями напал на станции Риддла и Мартина, что на одном из притоков реки Ликинг. Бёрд совершил этот поход в такой тайне, что беспечные поселенцы не раскрыли его, пока он не начал стрелять по фортам. Не будучи подготовленными, поселенцы вынуждены были сдаться. Варварские дикари немедленно зарубили томагавками одного мужчину и двух женщин, а остальных пленников нагрузили тяжёлой ношей и повели их, способных или неспособных ходить, в свои города. Такое дикое обхождение поражает человеколюбие, оно слишком варварское, чтобы о нём повествовать.
Враждебность индейцев и их союзников заставила генерала Кларка, коменданта на Водопадах Огайо, немедленно начать поход с его полком и вооружённым войском страны на Пекауэй – важный город шауни, что на притоке Большой Майами. Кларк завершил поход с великим успехом, взял семнадцать скальпов и сжёг город дотла, потеряв семнадцать человек.
В это время я вернулся в Кентукки со своей семьёй. Пусть читатель, который уже знает, что я ранее перевёз семью в Кентукки, не задаётся вопросом о моём поступке. Когда я был пленён индейцами, то моя жена, ожидая, что индейцы лишат меня жизни, угнетённая расстроенными делами в стране и оставшаяся без мужа, её единственной радости, перед моим возвращением перевезла в дом своего отца в Северной Каролине мою семью и имущество, и её путь через дикие места сопровождался многими опасностями.
Вскоре после неприятностей в Бунсборо я приехал к семье и мирно жил с ней до этого времени. История моей поездки домой и возвращения с семьёй представляла собой ряд трудностей, описание которых составило бы отдельный том. Это описание чуждо моим целям, поэтому я нарочно опускаю его.
Я снова поселился с семьёй в Бунсборо. Скоро, шестого октября 1780 года я со своим братом отправился на Голубые солончаки. При возвращении домой мы были обстреляны отрядом индейцев. Они застрелили брата и преследовали меня с собакой три мили, но я убил собаку и спасся. Скоро пришла зима, которая держала индейцев в их вигвамах.
Суровость этой зимы вызвала в Кентукки великие трудности. Летом неприятель уничтожил большинство запасов кукурузы. Этой необходимой пищи было мало, и она была дорога. Поселенцы, в основном, жили на мясе бизонов. Многие пребывали в плачевном положении, но, относясь к выносливому сорту людей и привыкнув к трудностям и нужде, они чудесным образом прошли через все лишения. Наступила осень, и плодородные почвы дали нам обильный урожай.
Ближе к весне нам начали досаждать индейцы. В мае 1782 года их отряд напал на станцию Эштона, убил одного человека и взял в плен негра. Капитан Эштон с отрядом из двадцати пяти человек бросился в погоню за дикарями, настиг их, и завязалось сражение, которое длилось два часа. Индейцы, которые превосходили Эштона числом, заставили его отступить. Отряд потерял восемь убитыми и четырёх смертельно ранеными. Доблестный командир сам оказался в числе убитых.
Индейцы продолжали свои враждебные действия. Десятого августа они захватили двух мальчиков возле станции майора Хоя. Капитан Холдер с отрядом из семнадцати человек преследовал индейцев, но также был разгромлен, потеряв четырёх человек убитыми и одного раненым. Наши дела становились всё более тревожными. Несколько недавно возведённых в стране станций постоянно страдали от индейцев, которые при каждой возможности воровали лошадей и убивали людей. В поле возле Лексингтона один индеец застрелил белого и подбежал, чтобы скальпировать его. Индейца самого застрелили из форта, и он замертво упал на своего неприятеля.
Каждый день производились новые повреждения. В войне против нас объединились варварские дикари шауни, чероки, вайандоты, тава, делавары[2] и некоторые другие племена из-под Детройта. Их отборнейшие воины собрались в Старом Челикоте, чтобы совершить такой поход, который уничтожил бы нас и полностью опустошил страну. Их дикие умы воспламенялись двумя предателями – капитаном Макки и капитаном Гёрти. Эти люди руководили всеми дьявольскими планами индейцев. Пятнадцатого августа их отряд из пятисот индейцев и канадцев пошёл на станцию Брайанта, что в пяти милях от Лексингтона. Не предлагая условий сдачи, они с неистовством напали на крепость, которая, к счастью, была готова противостоять им. Через три дня, тщетно растратив множество припасов и убив весь скот вокруг форта, они поняли, что не смогут овладеть этим местом, сняли осаду и отступили. Они потеряли тридцать человек убитыми, а число их раненых неизвестно. В крепости было убито четыре человека, а ранено три.
Восемнадцатого числа полковник Тодд, полковник Тригг, майор Харланд и я быстро собрали сто семьдесят шесть хорошо вооружённых человек и бросились в погоню. Дикари ушли за Голубые солончаки у излучины главного рукава реки Ликинг, что в сорока трёх милях от Лексингтона (это особо отражено на карте[3]), где мы настигли их девятнадцатого числа. Дикари отходили, наблюдая за нами, а мы, не зная об их численности, перешли реку. Когда неприятель увидел наше продвижение, он, имея значительное преимущество, устроил в миле от Голубых солончаков линию обороны, от одной излучины Ликинга до другой (она показана на карте). Немедленно разразилось чрезвычайно яростное сражение. Через пятнадцать минут мы в виду их превосходства в численности вынуждены были отступить, потеряв шестьдесят семь человек, семь из которых были взяты в плен. Среди убитых оказались храбрые, горько оплакиваемые полковники Тодд и Тригг, майор Харланд и мой второй сын. Мы узнали, что индейцы пересчитали своих мертвецов и обнаружили, что они потеряли на четыре человека больше, чем мы. Поэтому они общим решением постановили, чтобы молодые воины для обучения жестокости убили четырёх пленников самым варварским способом. Затем они разошлись по своим городам.
Отступая, мы встретили полковника Логана, который с множеством хорошо вооружённых людей спешил на соединение с нами. Такой мощной поддержки нам и не хватало в битве. Несмотря на превосходство индейцев в численности, они признавали, что если бы нас было больше, они бы, несомненно, отступили. Наш небольшой отряд столь доблестно вёл себя в сражении, что невозможно достойно почтить память тех, кто пал в бою. Если бы отряд полковника Логана был с нами, вполне вероятно, мы бы полностью разгромили дикарей.
Я не могу отразить эту ужасающую сцену, ибо скорбь наполняет моё сердце. Жажда защитить свою страну привела этих героев на поле боя, пусть даже им противостояла могучая армия многоопытных воинов. Когда мы отступали, индейцы преследовали нас с крайним рвением и всюду сеяли разрушение. Переправа через реку была сложна, и многие были убиты, кто-то сразу при выходе из реки, кто-то в воде, иные после переправы, при подъёме на обрыв. Кто-то спасся на лошади, кто-то пешком. Рассеянные во все стороны, они через несколько часов принесли в Лексингтон печальную мысль о злополучной битве. Многие женщины овдовели в тот день. Читатель может догадаться, что скорбь, которая наполнила сердца поселенцев, была слишком велика, чтобы я сумел её описать. Мы вернулись с пополнением, чтобы предать земле мёртвых и обнаружили, что тела разбросаны повсюду, изрезаны и искромсаны самым кошмарным образом. Эта мрачная сцена вызывала ни с чем не сравнимый ужас. Некоторые тела были разорваны и изъедены дикими зверями, те, которые были в реке, изъедены рыбами. Все они окоченели в таких позах, что никого нельзя было опознать.