Заказное убийство (сборник)

Ближе к концу матча, когда наши продувались уже со счетом 5:0, я спросила про Мэттингли.

– Он мелкий мошенник, Вик. Почему ты этим интересуешься?

– Кто его убил?

Как и лейтенант Мэллори, Мюррей сразу подумал, что я работаю на жену, мать или братьев погибшего, но я держалась той же версии, что и в разговоре с Бобби.

– Пусть Бум-Бум плохо относился к этому типу, но он жалел бедняжку Элси. Я знаю, что время от времени он втихомолку совал ей несколько баксов на хозяйство. Скорее всего Мэттингли потом отбирал эти деньги у жены и тратил их на игру.

– Зачем она вообще с ним жила? – раздраженно спросил Мюррей.

– Когда ты только вырастешь, Мюррей? Почему один человек живет с другим? Элси – почти ребенок, совсем девчонка. Когда она вышла замуж, ей и восемнадцати не было. Все ее друзья и близкие остались в Оклахоме. Знаешь, давай не будем вдаваться в вопросы психологии брака. Скажи мне, есть ли в деле о смерти Мэттингли какие-нибудь зацепки?

Мюррей покачал головой:

– Его не было в городе три или четыре дня. Элси не знает, куда он ездил. Полиция тоже ничего выяснить не сумела. Конечно, они допросят товарищей Мэттингли по команде, но, судя по всему, те относились к покойному не лучше, чем твой брат.

Итак, связь Мэттингли с Бледсоу по-прежнему остается тайной. Точнее, с его самолетом.

– А он случайно был не в альпинистских «Арройо» двенадцатого размера? – спросила я.

Мюррей поглядел на меня с удивлением:

– Ты имеешь в виду отпечаток, оставшийся в квартире Бум-Бума? Не знаю... Надо будет выяснить.

Я сконцентрировала внимание на игре. Мой любимый Билл Бакнер промазал. Увы, такова жизнь. Со мной такое случается нередко.

После матча Мюррей отправился ко мне домой, чтобы пообедать поосновательнее. Сосисками он не наелся. Я нашла на пустых полках рыбные консервы, оливки и макароны. Мы выпили бутылку итальянского вина «Бароло» и на время забыли о жизни преступного мира. Оказалось, что больное плечо не мешает мне предаваться некоторым физическим упражнениям.

Мы с Мюрреем не только конкуренты по части криминальных сенсаций, но еще и друзья, а время от времени – и любовники. Правда, наши отношения как-то буксуют на месте. Возможно, мешает соперничество.

Около полуночи запищал биппер Мюррея – его просили срочно позвонить в редакцию. Выяснилось, что в районе Ривер-Форест только что произошла мафиозная разборка. По-моему, бипперы – одно из самых ненужных изобретений двадцатого века. Ну разыщут тебя не сейчас, а час спустя – какая разница? Сами себе усложняем жизнь.

Пока Мюррей натягивал на свой мохнатый торс майку, я спросила, не может ли он обходиться без биппера.

– Если бы редакция не могла меня моментально найти, нас опередила бы другая газета – «Сан таймс» или «Триб», – пробурчал он.

– Понятно, – вздохнула я, лежа на кровати. – Американцы больше всего боятся, что стоит им на секунду отключиться от своих электронных игрушек, и они пропустят нечто важное. Жизнь, например. Представь себе: нет ни телевизора, ни телефона, ни биппера, ни компьютера. Ты не выдержишь и трех минут, просто окочуришься. Будешь похож на выброшенного на берег кита.

Я готовилась произнести целую обличительную речь против электроники, но Мюррей накрыл мне лицо подушкой.

– Ты слишком много болтаешь, Вик.

– Эту сцену я уже видела в фильме «Разыскивая мистера Гудбара». – Голая, я прошлепала за Мюрреем до двери, чтобы задвинуть за ним засов. – Бедная девушка приводит домой незнакомого человека, а он душит ее собственной подушкой... Желаю тебе написать разгромную статью про чикагскую мафию, чтобы все преступники в ужасе разбежались из города.

После ухода Мюррея я никак не могла уснуть. Мы легли рано, в половине восьмого, и после физических упражнений часа два поспали. Теперь мне казалось, что оборванные концы этого дела крутятся в моей голове словно слипшийся ком холодных макарон. Как бы разыскать Бледсоу? Филлипсам звонить уже поздно, Грэфалку – тоже. А не помешало бы выяснить, с кем он пришел на тот хоккейный банкет. В контору «Юдоры Грэйн» я уже вламывалась, уборку в квартире сделала. Чем бы себя занять? Мыть посуду второй раз в течение суток – это мне не под силу. Оставалось только одно – расхаживать взад-вперед по комнате.

К половине второго ночи мне показалось, что стены комнаты начинают сдвигаться. Я оделась, вынула из запертого ящика стола одну из бриллиантовых сережек, некогда принадлежавших моей матери, и спустилась на улицу. Холстед в этот час была пустынна, если не считать немногочисленных ночных выпивох. Села в машину и направилась к Лейк-Шор-Драйв. Я проехала несколько миль на юг, миновала центр и свернула к Мейгс-Филд, маленькому аэродрому для спортивных самолетов.

Голубые посадочные огни, едва пробивающие густой мрак, казались бессмысленными точками света, которые существуют сами по себе и никакого отношения к человечеству не имеют. За спиной темнели воды озера Мичиган. Я чувствовала себя одинокой и заброшенной. Ничто не связывало меня с остальным миром, даже биппер.

Спотыкаясь о камни, я вышла на заросший травой берег. Черные воды таили в себе безымянную угрозу, и я передернулась. Волны плескались у самых ног, как бы заманивая и подзывая: иди к нам, мы унесем тебя в таинственный мир глубин; все, чего ты так боишься, превратится в наслаждение; не бойся утонуть, не думай о том, как Бум-Бум захлебывался и бился в предсмертных мучениях; думай о вечном покое, никаких забот, никакого напряжения – лишь абсолютный отдых.

Раздался рев моторов, и я пришла в себя. На взлетную полосу садился двухместный самолет, похожий на живое существо: на нем помигивали какие-то огоньки, подрагивали крылья. Самолетик был похож на деловитого жука, присевшего на землю отдохнуть.

Я направилась к маленькому зданию аэропорта. В зале ожидания не было ни души. Тогда я вышла наружу и подождала, пока из приземлившегося самолета вылезут двое. Они вошли через служебный вход, и я последовала за ними. В диспетчерской сидел тощий молодой человек с волосами соломенного цвета и длинным острым носом. Вместе с пилотами он занялся изучением каких-то карт. Речь шла о направлении ветра, о потоке, подхватившем самолет в районе Галена. Происхождение ветра вызвало у присутствующих оживленную дискуссию, продолжавшуюся минут десять. Я разгуливала по кабинету, любуясь аэрофотоснимками города и окрестностей.

В конце концов тощий молодой человек неохотно оторвался от карты погоды и спросил, не может ли он мне чем-нибудь помочь.

Я использовала самую обворожительную из своих улыбок: роковая обольстительница разбивает мужские сердца.

– Понимаете, в пятницу вечером я прилетела сюда на самолете мистера Бледсоу. И, должно быть, потеряла во время полета сережку. – Я достала из кармана мамину бриллиантовую серьгу. – Вот такую. Скорее всего она так и осталась в кабине.

Молодой человек нахмурился:

– Когда вы прилетели?

– В пятницу. Часов в пять вечера.

– А какой самолет у мистера Бледсоу?

Я беспомощно, чисто по-женски развела руками:

– Понятия не имею. Я думаю, в него может влезть человек шесть. Новенький такой, – с надеждой добавила я.

Диспетчер и летчики снисходительно переглянулись. Бабы такие дуры. Потом молодой человек достал из ящика какую-то книгу и стал водить пальцем по странице.

– Бледсоу. Так-так. Самолет «пайпер-каб». Прилетел в пятницу в семнадцать двадцать. На борту был один пассажир. О женщине тут ничего не сказано.

– Верно. Я специально попросила Кэппи не записывать меня. Не хотела, чтобы знали о моем прилете. Но сейчас... я потеряла сережку и не знаю, что делать. Кэппи будет здесь утром? Не могли бы вы попросить его, чтобы он как следует посмотрел на полу кабины?

– Он появляется здесь лишь тогда, когда мистер Бледсоу отправляется куда-нибудь на своем самолете.

– А может, вы дадите мне его номер телефона?

Немного поломавшись, молодой человек все-таки смилостивился и дал мне телефон Кэппи. При этом двое летчиков иронически поглядывали на меня и подмигивали друг другу. Я от души поблагодарила молодого человека и вышла. Как бы там ни было – дело сделано.