Страница 47 из 51
— Не то слово, — ответил Хиггинс. — Совершенно не за что ухватиться. Вот она в ресторане, и вдруг — бац! — ее нет. Ни единой зацепки. За исключением, разумеется, Трулока. И я начинаю подумывать, не заняться ли им снова с самого начала. Ладно, спасибо.
Ландерс, обдумав вопрос со всех сторон и не видя иного способа чего-либо добиться, кроме как взять быка за рога, в три тридцать именно так и поступил. Пигготт еще со времени ленча повторял, что это единственное, что можно сделать.
Когда они вошли в аптеку («Для Хансона это, возможно, золотое дно», — подумал Ландерс), миссис Филпоттс обслуживала женщину, выбиравшую пудру, а Хансон поставил бутылочку с лекарством на прилавок перед пожилым мужчиной.
— Пожалуйста, мистер Эндрюс, — по пятнадцать капель четыре раза в день, — проговорил он, одновременно пересчитывая деньги. Взглянул на Ландерса и Пигготта, понял, кто они такие, и на лице его отразилась печаль. — Вы хотите видеть меня, джентльмены? Еще какие-то формальности? Все это для меня очень огорчительно, но надо держаться. Тот, другой, офицер не сказал, когда я могу забрать… чтобы организовать…
— Видите ли, мистер Хансон, — с расстановкой произнес Ландерс, — сейчас нас интересует, у кого могли бы быть причины убить вашу жену.
Он говорил достаточно громко, чтобы миссис Филпоттс услышала; она подняла глаза и не сводила с них непонимающего взгляда.
Хансон посерел. Заикаясь, он пробормотал:
— Уб-бить м-мою…
— Потому что ее, знаете ли, убили, — сказал Ландерс. — Намеренно убили, мистер Хансон. Она умерла не от повешения — ее ударили по голове и проломили череп, от этого она и умерла. Затем кто-то надел ей на шею бельевую веревку и повесил ее на стойке душа. Наш патологоанатом… — он остановился.
Потому что Хансон, казалось, в буквальном смысле слова раздувался. Лицо его побагровело, и он проговорил, задыхаясь:
— Verdammt Sudetener![97] Этот идиот… этот blodsi nigger…[98] он даже этого не может толком сделать… он… — Ландерс подумал, что Хансона сейчас хватит удар. Он поднял бессильные кулаки, с трудом дыша от бешенства. — Этот verdammt Pfusher…[99] я же сказал ему, что делать, как сделать… mein Gott[100], даже такую простую вещь…
Ландерс и Пигготт переглянулись, и Ландерс резко спросил:
— Кто, Хансон? Кто?
— Gott… такая простая вещь… es ist Wahnsi
Он кое-что успел рассказать, а затем сломался, и они вызвали «скорую». Санитары сказали, что это не удар, он просто потерял сознание, но давление у него невероятное. Хансона отвезли в городскую больницу для наблюдения, а Ландерс и Пигготт отправились за Руди Шульцем.
Шульц работал на станции техобслуживания на Вермонт-авеню. Бесхитростный парень лет двадцати пяти, из небольшого городка на юге Германии; и, как выяснилось, в стране он находится нелегально, Его дядюшка, зная, что он удрал с корабля в Сан-Франциско, и будучи знаком с Хансоном до того, как тот уехал в Америку, попросил его помочь Руди найти ему работу. И поэтому, когда Хансону понадобилось выполнить небольшую работу по убийству, обеспечив самому себе прочное алиби, под рукой оказался Руди. Над ним висела угроза: стоило Хансону сообщить, и его выслали бы из страны.
Его привезли в отдел и стали задавать вопросы. Он морщил широкий лоб и отвечал после мучительных раздумий.
— Я думаю, есть другая женщина, с которой он хочет пожениться, — сказал он. Больше о причинах убийства он ничего не знал. — Он сказал, положит что-то ей в кофе, чтобы она спала. Всегда кофе он делает перед тем, как уходит на работу. Но она не спит, — он смотрел на них очень спокойно — Л я, я сильный, ja[102], но она большая и толстая, она сопротивляется — что делать? Успокоить ее пришлось мне, чтобы я мог сделать, как он сказал — надеть веревку. Я ударил ее гаечным ключом. Он в моем заднем кармане, я пришел туда с работы, когда хожу на обед, в половине третьего. Вот и все. По-моему, о'кэй.
— Как ты попал в квартиру, Руди? — спросил Ландерс. Потрясающе.
— Как? А, он ключ дал мне, Как он говорит делать, я делаю. И насчет ключа — дверь в ванную я запирал и ключ под дверь клал. Все, что он говорит мне, я помню, — сказал Руди с наивной гордостью.
— Господи, — проговорил Ландерс. — Господи, Мэтт. Он вовсе не видит в этом ничего плохого? В том, чтобы убить женщину? Так, что ли?
— Дьявол, — ответил Пигготт, — нынче весьма занят, Том. Конечно, он не больно умен… Руди то есть, — дьявол, Том, умен чрезвычайно — и не очень, скажем так, чувствителен. Но все же…
— Да, все же. Боже мой. И Хансон так вот и раскололся… если повезет, они оба получат свое: сговор с целью убийства. Ну и дельце.
— Кажется, нам все больше попадаются оригинальные дела, — сказал Пигготт.
После обеда Пигготт отправился в хор и рассказал Пруденс Рассел об убийстве в доме через дорогу от Мендозы.
— Боже мой! — проговорила Пруденс. — Как ужасно…
— Призадумаешься, стоит ли вообще жениться, — сказал Пигготт. — Заводить детей.
— Ну, в самом деле, Мэтт, — возразила Пруденс. — То есть, если воспитывать их правильно… глупо так говорить только оттого, что… — она прикусила губу, глядя на худого, смуглого, пессимистично настроенного Пигготта.
Мендоза услышал о влиятельных адвокатах, взявшихся за дело Йокумов, и немного почертыхался по этому поводу, однако вернулся домой, разговаривая с самим собой о Мишель Стэнъярд.
— Потому что, как правило, что-нибудь да появляется в конце концов, — сказал он Элисон, снимая куртку. — Хоть какая-нибудь зацепка. Ну, черт возьми, какие-то, конечно, не удается раскрыть, но такое… Светская красавица… это не то, что прирежут неизвестного на Роу…
— Да, amante. Что-нибудь появится, — ответила Элисон. — Не волнуйся так, Луис, ты заработаешь себе высокое давление… Приехала сестра миссис Спенсер, бедная женщина. Она зашла к нам расспросить… и, конечно, все, что мы могли ей сказать…
— Просто ерунда какая-то, — раздраженно продолжал Мендоза. — Исчезнуть из этого респектабельного ресторана — и ни единой порядочной зацепки за десять дней! — он уже успел прочитать отчеты Хакетта и Хиггинса.
— Ради Бога, оставляй работу на работе, Луис!
— Загадка из тех, что у нас так редко, но бывают. Маленькая странная загадка — что же, черт возьми, все-таки произошло с Мишель?
— Ты со своим ненасытным любопытством, — проговорила Элисон. — Обед через десять минут.
ГЛАВА 14
Утро четверга, и Хакетт выходной. Дождь прекратился два дня назад, и сегодня было солнечно и заметно теплее. У Мендозы на столе лежал отчет, подписанный Галеано, — как раз, когда сменялись ночные патрули, в шесть утра, было найдено тело в сточной канаве на Беверли-бульваре. Галеано оставил его для дневной смены.
Когда вошел Ландерс, Мендоза вручил ему бумагу:
— По крайней мере, вы распутали то лжесамоубийство, Том. Да, я видел твой отчет.
— Он тут же сломался — это было почти забавно, — сказал Ландерс. — Но второй-то, Бог мой, так легко говорит, будто толкует о пикнике. И надеюсь, ордеры нам сегодня выпишут… Что это такое?
— Новый труп. Поезжай-ка посмотри, как он выглядит.
Хиггинс и Паллисер вошли вместе, Хиггинс сел у стола Мендозы, закурил сигарету и сказал:
97
Чертов болван (нем.).
98
Слабоумный ниггер (нем.).
99
Проклятый халтурщик (нем.).
100
Мой Бог (нем.).
101
Это безумие (нем.).
102
Да (нем.).