Жатва

Казалось, парень только сейчас заметил ее присутствие. Он молчал.

– Ты не возражаешь, если доктор Ди Маттео тебя осмотрит? – спросила Вивьен.

– Зачем?

– Когда получишь новое сердце, будешь носиться не хуже Дорожного Бегуна. Помнишь мультики о нем? Тогда мы уже не сможем разложить тебя на койке и провести врачебный осмотр.

– И любите же вы эти осмотры, – улыбнулся Джош.

Эбби подошла к койке. Джош послушно расстегнул пижаму. Грудь у него была бледной, совсем без растительности. Как у ребенка. А ведь Джош уже был подростком. Эбби прижала руку к его сердцу. Оно билось слабо, будто птица, уставшая натыкаться на прутья клетки. Эбби достала стетоскоп. Она стояла, слушая удары сердца Джоша. Во взгляде парня сквозили настороженность и недоверие. Подобные взгляды Эбби часто видела в педиатрических палатах. Так смотрят дети, которые слишком давно находятся в больнице и знают: каждая новая пара врачебных рук – это новая боль. Когда она смотала и убрала в карман стетоскоп, Джош облегченно вздохнул.

– Это все? – спросил он.

– Да, все. – Эбби расправила ему пижаму. – Джош, а какая твоя любимая команда?

– Разве не видно?

– Конечно видно. «Ред сокс».

– Отец записал мне на видео все их игры. Мы с ним всегда вместе ходили на матчи. Отец и я. Когда вернусь домой, буду смотреть все пленки подряд. Целых три дня сплошного бейсбола…

Он глотнул воздуха, насыщенного кислородом.

– Доктор Чао, я хочу домой, – глядя в потолок, сказал Джош.

– Я знаю, – тихо отозвалась Вивьен.

– Хочу снова увидеть свою комнату. Я скучаю по своей комнате.

Джош глотал слюну, пытаясь удержать слезы, но все же шумно всхлипнул.

– Я хочу увидеть свою комнату, – повторил он. – Только и всего. Просто увидеть свою комнату.

Ханна поспешила к его койке, подхватила Джоша на руки и принялась качать, как маленького. Он отчаянно сражался с подступающими слезами, сжимал кулаки. Он уткнулся в волосы медсестры.

– Все хорошо, – приговаривала Ханна. – Малыш, ты не стесняйся. Хочется поплакать – поплачь. Я же тут, с тобой. И никуда не уйду. Пока я тебе нужна, я буду рядом. Все в порядке, Джош.

Эбби видела: лицо медсестры мокро от слез. То были не слезы Джоша, а ее собственные.

Эбби и Вивьен молча ушли из палаты.

В сестринской Вивьен подписала два экземпляра заявки на лимфоцитарную перекрестную пробу между кровью Джоша О’Дея и Карен Террио.

– Как скоро его могут оперировать? – спросила Эбби.

– Изъять сердце мы могли бы уже завтра утром. Чем раньше, тем лучше. У парня только за сегодня трижды проявилась желудочковая тахикардия. При таком нестабильном сердечном ритме у него в запасе мало времени. – Вивьен повернулась к Эбби. – Я бы очень хотела, чтобы Джош вернулся домой и смотрел матчи «Ред сокс». А ты?

Лицо китаянки, как всегда, оставалось спокойным и непроницаемым. Эбби подумала, что внутри Вивьен может все обливаться слезами, но та никогда этого не покажет.

В сестринскую вошла секретарь палаты.

– Доктор Чао, я передала в реанимацию хирургического отделения ваш запрос на перекрестную пробу. Мне сказали, что они уже выполняют этот анализ с кровью пациентки Карен Террио.

– Потрясающе. Хоть один раз мой интерн подсуетился.

– Доктор Чао, быть может, я их не так поняла, но перекрестная проба выполняется не с лимфоцитами Джоша О’Дея.

– Что? – опешила Вивьен, поворачиваясь к секретарю.

– Мне сказали, они проводят анализ для другого пациента. Точнее, пациентки. Нины Восс. Категория частных пациентов.

– Но Джош в критическом состоянии! В списке очередников он первый.

– Мне они всего лишь сказали, что сердце предназначено той частной пациентке.

Вивьен вскочила, подбежала к телефону и вдавила несколько кнопок. Эбби слышала ее разговор.

– Это доктор Чао. Я хочу знать, кто заказал лимфоцитарную перекрестную пробу по Карен Террио?

Судя по лицу Вивьен, ответ ей не понравился. Она нахмурилась и молча повесила трубку.

– Они тебе назвали имя? – спросила Эбби.

– Да.

– И кто же это?

– Марк Ходелл.

4

На этот вечер Эбби и Марк заказали столик в «Касабланке» – ресторане, находившемся по пути к дому. Они собирались отпраздновать полгода совместной жизни. Однако настроение за столиком было далеко не праздничным.

– Я всего-навсего хочу знать, что это за шишка такая – Нина Восс? – спросила Эбби.

– А я тебе отвечаю: сам не знаю. Может, сменим тему? – предложил Марк.

– Парень в критическом состоянии. У него по два раза в день останавливается сердце. И теперь, когда судьба послала нам донорское сердце, идеально совместимое с организмом этого мальчишки, ты почему-то идешь в обход системы регистрации. Спрашивается почему? Почему нужно отдавать это сердце какой-то частной пациентке, которая до сих пор находится дома?

– Мы ничего не отдаем. Тебе понятно? Это было клиническое решение.

– У клинического решения есть имя?

– Аарон Леви. Он мне сегодня позвонил и сказал, что Нину Восс завтра доставят в клинику. Он же попросил меня провести скрининг-тест по сердцу донора.

– И это все, что он тебе сказал?

– По сути, да.

Марк откупорил бутылку и наполнил свой бокал, пролив несколько капель бургундского на скатерть.

– Может, теперь мы все-таки сменим тему?

Эбби смотрела, как он смакует вино. Марк глядел в сторону, стараясь не встречаться с нею глазами.

– Кто эта пациентка? – спросила Эбби. – Сколько ей лет?

– Я не хочу об этом говорить.

– Но ведь ты собираешься ее оперировать. И ее возраст ты должен знать.

– Сорок шесть, – буркнул Марк.

– Из какого штата?

– Она из Бостона.

– А я слышала, что ее должны доставить на самолете из Род-Айленда. Так мне сказали медсестры.

– Летом они с мужем живут в Ньюпорте.

– И кто ее муж?

– Некто по имени Виктор Восс. Кроме имени, я о нем ничего не знаю.

– И на чем же этот Восс заработал свои деньги?

– Я разве что-то говорил о деньгах?

– А летний дом в Ньюпорте? Марк, не надо делать из меня дурочку.

Марк по-прежнему смотрел не на нее. Он любовался цветом вина в бокале. А ведь до этого вечера он всегда ловил ее взгляд. Он смотрел только на нее. И она тоже смотрела только на него и видела все то, что поначалу так ее привлекало. Прямой взгляд. Эти морщинки у глаз, говорящие, что человек любит смеяться. Наверное, морщинки были одного возраста с Марком. Эбби очень нравилась его живая, искренняя улыбка. Но сегодня Марк просто избегал смотреть на нее.

– Я и не знала, как легко, оказывается, купить сердце, – сказала она.

– Ты торопишься с выводами.

– Двум пациентам нужно новое сердце. Один – подросток из бедной семьи, попавший в клинику по линии обучения. У него даже нет медицинской страховки. Вторая – жена богача, у которой летний дом в Ньюпорте. Кому достанется приз? Ответ вполне очевиден.

Марк потянулся к бутылке и налил себе еще. Третий по счету бокал. Для человека, гордого своим умеренным образом жизни, это было равнозначно пьянству.

– Послушай, Эбби, – заговорил он. – Я и так целыми днями не вылезаю из клиники. И за ее пределами мне меньше всего хочется обсуждать больничные темы. Давай побеседуем о чем-нибудь другом.

Они оба молчали. Сердце Карен Террио, словно плотное покрывало, гасило искры разговора на любую иную тему.

«Наверное, мы уже сказали друг другу все, что требовалось», – думала Эбби.

Быть может, в своих отношениях они достигли той печальной стадии, когда история жизни одного для другого уже не тайна и нужно искать новые темы для общения.

«Мы только полгода вместе, а уже начались полосы молчания».

– Этот парень напомнил мне Пита. Пит тоже был фанатом «Ред сокс».

– Кто?

– Мой брат.

Марк никак не отреагировал на ее слова. Он сидел ссутулясь, всей своей позой показывая, как ему неприятен этот разговор. Марку всегда было непросто говорить про Пита. Врачи ведь тоже не любят говорить о смерти. Недаром они напридумывали слов-заменителей. Врачи редко говорят о пациенте: умер. Начинается игра в слова: «исчерпал жизненные силы», «не смог вернуться к жизни», «достиг состояния, несовместимого с жизнью».