Сопка голубого сна

Он сунул каждому по монете и зашагал к табачной лавке. Немногочисленные прохожие на деревянном тротуаре останавливались и глядели ему вслед, какая-то девушка, завидев его, встала как вкопанная. Бронислав обошел ее, грациозно приподняв шляпу, и толкнул дверь лавки, предварительно бросив взгляд на вывеску: Петр Государев.

— Что вам угодно? — спросил хозяин, лысоватый, в меру тучный мужчина средних лет.

— Я бы хотел сделать запас табака. «Мессаксуди», трубочный, есть у вас?

— Крымских сортов у меня вообще нету. «Мессаксуди» — редкий табак. Могу порекомендовать донской «Асмолова», московский «Дукат» или «Габай» и еще хороший «Маньчжурский» трубочный.

— Тогда дайте «Асмолова». Пятнадцать фунтов.

— Сколько?!

— Повторяю, мне надо запастись табаком. Там, куда я еду, его не бывает.

— Но у меня нету пятнадцати фунтов «Асмолова»! Максимум пять.

— Тогда дайте пять фунтов «Асмолова» и десять «Дуката».

— Сию минуту! — купец нырнул в кладовку за перегородкой и выложил на прилавок пять фунтов, нырнул снова за десятью — движения у него были ловкие и быстрые, приход хорошего покупателя явно воодушевил его.— Не угодно ли вам еще что-нибудь?

— Угодно. Трубку.

— Прошу.

Он выложил на прилавок десятка полтора всевозможных трубок. Брониславу особенно понравилась одна: небольшая, изогнутая книзу, мундштук медового цвета, дерево с изящной резьбой... Такая трубка в одиночестве заменит друга.

— Мундштук из настоящего янтаря, а дерево — маньчжурская аралия.

— Беру. Дайте мне вот этого табачку попробовать...

Он набил табаку в трубку. Закурил... Боже милостивый, сколько же лет? Четыре года и пять месяцев он курил в лучшем случае махорку, а чаще кору с травой, и мечтал о чем-нибудь таком!

— Ну как?

— Ничего... Не найдутся ли у вас заодно кисет и спички? Хотя надежней было бы кресало и трут.

— Верно! У меня есть. Держу для охотников, которые в тайгу ходят, и для монголов.

Он выложил кремень, кресало с трутом и застыл в выжидательной позе, чуть подавшись вперед и наклонив голову. Брониславу казалось, что он слышит, как купец виляет хвостиком.

— Еще мне нужны конверты, почтовые марки, несколько химических и простых карандашей... Блокнот и толстая тетрадь. Ручки, перья, чернила. Вот, пожалуй, и все. Пригодился бы, конечно, чемодан, но у вас же нету.

— Верно, это не по моей части; у меня, правда, есть чемодан, в котором я товар вожу, но не смею предложить вам.

— А ну покажите!

Тот снова нырнул в кладовку и вернулся с огромным чемоданом. Действительно, не первой свежести, видавшим виды, но крепким и вместительным. В таком чемодане только контрабанду возить.

— Я его возьму. А вы себе купите новый. Пяти рублей хватит?

— Да что вы, упаси бог... Чемодан я вам дарю! — Купец жестом словно бы отталкивал деньги.

— Ну ладно, ладно. Сосчитайте, сколько с меня? Купец сел, вздохнул глубоко и с сияющим лицом

начал составлять счет, будто совершая священнодействие.

Бронислав тем временем принялся укладывать покупки в чемодан.

— Двадцать восемь рублей семьдесят пять копеек.

— Значит, всего тридцать три рубля семьдесят пять копеек... Прошу.

Бронислав протянул пятидесятирублевую купюру. У купца вытянулось лицо.

— К сожалению, у меня нет сдачи... Придется сбегать к соседу, может, он больше наторговал... Минуточку обождите.

— А какой магазин у вашего соседа?

— Все для дома и еще всякая всячина.

— Вот и прекрасно. Я пойду с вами и кое-что куплю.

— Пожалуйста, бога ради...

Купец повел его по улице, шагая чуть впереди — шутка сказать, ведь он вел клиента, и какого! Прямо с порога он крикнул:

— Василий Нилыч, принимай покупателя!

Из-за прилавка им навстречу поднялся высокий человек в черном сюртуке, опрятно одетый, с лошадиной челюстью и зачесанной справа налево жидкой прядью некогда рыжих, а теперь побелевших волос.

— Добро пожаловать,— кланялся купец, приглашая гостя войти внутрь.

Бронислав осмотрелся. Магазинчик, хотя и небольшой, был завален товаром: на полках стояли эмалированные, медные и чугунные сковороды и кастрюли, тарелки, стаканы, чашки, всевозможные ножи и прочие приборы, включая бритвы.

— Да вы, я гляжу, могли бы обеспечить всем необходимым целую экспедицию... А мне нужно вот что: небольшой чугунок, сковорода, чайники — большой и заварочный.

Купец подавал, Бронислав выбирал. Он взял еще две эмалированные тарелки, глубокую и мелкую.

— Один комплект? — удивился купец.

В самом деле, подумал Бронислав, почему один? Вдруг кто-нибудь в гости наведается... И решил:

— Два комплекта тарелок и приборов. Кроме того ножи — большой и перочинный.

Перочинный нож он выбрал с двумя лезвиями, шилом, отверткой, напильком и штопором. А большой нож ему понравился семидюймовый, обоюдоострый, в кожаном футляре — в самый раз для тайги.

Обводя глазами полки в поисках какой-нибудь посуды для питья, не стакана, не чашки, а чего-нибудь небьющегося, он заметил две необычные кружки, выделявшиеся среди кастрюль как два экзотических цветка, как яркие бабочки.

Он взял их в руки. Тяжелые. Будто из камня. Основной цвет зеленый, но с переходом наверху в оранжевый и бурый. На поднявшейся волне — белая полоса и какая-то фигура. Бронислав подошел к окну, потому что в магазине было темновато. Теперь ему было видно: из белой волны возникает мужская фигура, протягивает руки, молит о спасении...

— Яшма,— с нажимом сказал купец.— Кустарь тут один, из каторжных, ходит по горам, камни собирает, обрабатывает. На любителя вещица.

— А не разобьется?

— Не сомневайтесь. Можете бросить на пол.

— Тогда я беру.

— Увы, одна кружка не продается. Они парные. Взгляните.

Он протянул вторую, точно такую же кружку. Та же самая тревожная зелень, белая волна бьется о берег, но на берегу стоит женщина и протягивает руки к тонущему мужчине с первой кружки.

— Жаль, резчик банальной сценкой испортил прекрасный камень. Но кружки хороши, не жгут руки не бьются. Я возьму обе.

— Что поделаешь,—оправдывался купец, — он это делает для женихов и невест, для молодоженов. Люди покупают.

Бронислав взял еще бритву, кисточку с барсучьей щетиной, несколько кусков мыла для бритья, зеркальце, а из связки ремней, висевшей в углу, выбрал один широкий и прочный.

— Сколько с меня? Купец сосчитал.

— Двадцать восемь рублей пятьдесят копеек.

— Дайте мне сдачи с полусотни — двадцать один рубль пятьдесят копеек, а соседу разменяйте полсотни так, чтобы он мог мне сдать шестнадцать рублей двадцать пять копеек.

Он сложил вещи в чемодан.

— Скажите, пожалуйста, а где тут у вас магазин мужского белья?

Купец задумался.

— Такого магазина в городе нет вообще.

— Ну почему же,— живо вмешался лысоватый хозяин табачной лавки,— а Валуева?

— Верно, Валуева... это вдова, занимается вместе с дочерью пошивом женского и мужского белья. Прекрасная работа, и цены божеские... Здесь за углом направо, третий дом.

Бронислав поблагодарил, попрощался с обоими и вышел.

Привокзальные мальчишки все еще были здесь, но теперь к ним примкнули еще трое с ранцами, вероятно, возвращавшиеся из школы.

Бронислав быстро обошел всю группу и поспешил в указанном направлении.

У выкрашенного охрой одноэтажного домика он остановился, осмотрел две витрины и толкнул дверь. На звук колокольчика из соседней комнаты вышла девушка. Бронислав поздоровался, она ответила, затем оба замолчали. Она — от неожиданности: ей еще не доводилось встречать такого шикарного мужчину. А он оттого, что в течение четырех с лишним лет видел женщин только во сне, в мечтах.

— Простите, у вас не найдется шесть ночных сорочек?

Она кивнула и стала показывать товар.

— А верхние сорочки тоже найдутся?

— Какого размера?

— Не понял.