Страница 61 из 64
Когда Франциско пришел в себя и смотал снасть, он недосчитался сорока метров — их унесла акула вместе с крючками и цепочкой. Замотав тряпкой кровоточащую ладонь, присел около мотора и поднял лицо. Небо над ним было уже серовато-розовым: он возился с рыбой около пяти часов. Потом он утверждал, что акула была не очень велика — метра три с половиной, не больше, но у нее был характер, а это, говорил он, кое-что значит…
ХОЗЯИН КАМЕННОЙ НОРЫ
Однажды Пако сложил на дне в кучку пять раковин.
Не помню, для чего они понадобились ему, — скорее всего кто-то из рыбаков попросил принести их как наживку. Пако надрал раковин и, сложив их, сам поплыл охотиться.
Я работал неподалеку — фотографировал кораллы — и то и дело проплывал около этой кучки.
Я запомнил, что, когда Пако положил раковины, их было ровно пять. Четыре внизу и пятая сверху.
Проплывая мимо, я вздумал сосчитать раковины. Четыре! Одна пропала.
Каменная плита, на которой они лежали, ровная — раковина не могла упасть. Ее не могла утащить и какая-нибудь рыбина — ни одной большой рыбы поблизости я не видел. А своим ходом моллюск далеко уйти не мог.
Очень странно!
Плыву опять мимо кучки, а в ней уже три раковины!
Тогда я отплыл в сторону и стал караулить вора. Раковины лежали около щели в камне.
Вижу — из этой щели показалась черная ниточка. Вертится ниточка, тянется к раковинам. Высунулась побольше, превратилась в веревочку, веревочка — в гибкий толстый прут. Коричневый, с нижней стороны розовые колечки — присоски.
Осьминог!
И верно, он. Вот и глаза-бугорки показались. Поднялась голова над краем щели. Зырк вправо, зырк влево. Второе щупальце выпросталось, протянулось к раковинам — хвать еще одну! Скрылся осьминог. Потекли следом за хозяином щупальца, волокут раковину, до края щели доволокли и пропали.
Осталось в кучке две раковины.
Когда Пако вернулся, я рассказал ему о краже, но мы решили не отбирать раковины у осьминога. Наверно, они ему нужней. Может, он запасы делает. Может, в гости кого ждет — надобно угощение. Впрочем, какие там гости! Маленькому осьминожку всякий враг. Попадется здоровенному собрату — и тот съесть может…
На берегу я рассказал Родольфо об этой встрече.
— Их стало меньше. — Мой приятель задумался. — Говорят, у осьминогов, как у других животных, бывают разные времена: то они кишат, лезут из каждой щели, то вдруг пропали, словно вымерли. Еще они иногда уходят. Я сам видел.
И он рассказал об одной удивительной встрече.
НАШЕСТВИЕ ОСЬМИНОГОВ
Это случилось июньским днем 1950 года, когда Родольфо погрузился с ластами и маской в холодные воды у восточного берега острова.
В руках у него был новый бокс для подводных фотосъемок, и ему не терпелось испытать его.
У скал, где он нырнул, в камнях, всегда можно было встретить черную ангел-рыбу, или пятнистого морского окуня, или — на худой конец — безобразного, губастого ерша.
Держа бокс перед собой и неторопливо работая ногами, Родольфо плыл вдоль берега, высматривая: кого бы снять?
Дно было странно пустынным. Даже крабы, которые водились здесь в изобилии, в этот раз не сидели на поросших редкими водорослями песчаных полянках.
И ни одной рыбы!
Ничего не понимая, он повернул в море, отплыл метров двадцать и, когда на фоне сине-зеленого дна перестали различаться отдельные камни и дно превратилось в темную равнину, набрал в легкие воздуха и нырнул.
Дно стремительно приблизилось, на нем снова стал различим каждый камень.
Но что это? Родольфо вздрогнул, опрометью бросился наверх и вылетел на поверхность воды. Там он вырвал изо рта загубник, судорожно глотнул обжигающий легкие воздух и, колотя изо всех сил ластами по воде, помчался к берегу.
Он готов был поклясться под присягой, что камни смотрели на него тысячами глаз и… шевелились!
Только достигнув берега, Родольфо пришел в себя. Но он был не робкого десятка. Кликнув на помощь какого-то купальщика, Родольфо осторожно поплыл к тому месту, где видел живое дно.
То, что он разглядел на этот раз, было поразительным: все камни, все промежутки между камнями покрывали осьминоги. Животные ползали взад-вперед, свивали и развивали щупальца. Увидев приближающегося человека, они беспокойно завозились. Ни один не бросился наутек.
Плавая над этим живым ковром, Родольфо заметил, что в хаотическом на первый взгляд движении животных была какая-то цель. Вся шевелящаяся масса медленно смещалась вдоль берега.
Замерзнув, Родольфо вернулся на камни, где его ждал купальщик.
— Понимаете, — сказал ему Родольфо, — самое удивительное, что они все одного размера. Вот такие, с футбольный мяч, — он развел ладони, — видно, чуть-чуть подросли и пришли сюда. Но откуда? И что им надо?
Купальщик равнодушно пожал плечами. Он видел осьминогов только на блюде, разрезанных на аккуратные дольки, и рассказ не взволновал его.
Домой Родольфо отправился не обычной дорогой, а вдоль берега. Он шел, обгоняя скрытое водой полчище головоногих. Его догадка оказалась правильной. Скоро он достиг мест, где осьминогов еще не было, но на дне уже царило беспокойство. Сотни крабов, пощелкивая и царапая крючковатыми ногами скользкую поверхность камней, отступали вдоль берега. Они бежали, предупрежденные неслышным, недоступным человеку «голосом». «Бегите!» — говорил он им.
В море послышался шумный плеск.
Стаи крупных рыб шли навстречу отступающим крабам. Они торопились: огромные голубоватые рыбины то там, то здесь выбрасывались из воды, — «голос», который предупредил крабов об опасности, звал их на пир.
ПОЛ-ОСЬМИНОГА
На ровной поверхности дна возвышался какой-то холмик. Он не отличался по цвету от окружающего песка, но чем-то привлек мое внимание.
Я долго не мог понять — чем. И наконец понял: холмик шевелился! Он едва заметно поднимался и опускался. Словно внутри него кто-то дышал.
Оставив на большом мозговике бокс с фотоаппаратом, я поплыл к холмику.
Подо мной песок: вперемешку черные и желтые точки, светлые полоски, черточки. Вот и холмик, на нем два бугорка.
Неожиданно один бугорок дрогнул, и посреди него блеснуло черное пятнышко, раздвинулось веко — показался глаз.
«Э-э, да это мой старый знакомый — осьминожек. Ишь куда его занесло!»
Блеснул второй глаз, дрогнули и выпростались из-под тела щупальца, осьминожек приподнялся и покатился в сторону рифа. Под ним оказались створки большой разгрызенной раковины. Вот что он тут делал!
Животное катилось по песку как клуб серого дыма, словно ветер гнал по пустыне песчаный вихрик.
Впереди — риф, темный, густо-коричневый камень, припорошенный темным илом.
Интересно, что осьминог будет делать там? Его, светлого, на камне ох как хорошо будет видно!
Но, докатившись до основания рифа, осьминожек перестал торопиться. Поглядывая вверх на меня, он брел по границе песка и камня, свивая и развивая щупальца, чего-то выжидая.
Чего?
И вдруг я заметил, что половины осьминога нет. Четыре щупальца есть, четырех нет. Один глазной бугорок тут, второго след простыл. Половина живота есть, вторая пропала.
Пол-осьминога!
Куда же делась вторая половина?
Присмотрелся и ахнул: тут она, никуда не делась. Просто, пока осьминог по кромке рифа шел, половина его успела в другой цвет перекраситься: теперь она коричневая, с черными пятнышками.
Пока я ахал, осьминожек весь покоричневел и подался на камень. Снова пропал: коричневый на коричневом — его и не видно. Торопится, щупальца-змеи то вперед выпускает, то подбирает.
Течет, к своей норе тянется.
Добежал до норы, сунул в нее одно щупальце, второе, сплющился — и пропал, словно затянуло его, засосало в нору.
МАСТЕР МАСКИРОВКИ
Я решил сфотографировать, как осьминог меняет цвет. Для этого пришлось попросить у Родольфо катушку цветной пленки. Давать ее Родольфо страшно не хотелось.