Муж на час

— С медведями? — хихикнула она.

— Да если бы, — он тоже хмыкнул, представив упомянутый сон.

— Спокойной ночи, — уже сонно сказала она, и он снова втянул в себя мороз, представив ее сонную, в теплую, в ворохе одеял, и голое плечо видно…

— Спокойной, — торопливо оборвал он собственные мысли, как будто она могла их слышать.

Идиота кусок, когда уже научишься нормально с ней разговаривать, поди, думает, что ты на голову слаб… «А еще я туда ем», ага… Ладно хоть, с подарком на новоселье проблем не будет — Нинка категорично объявила, что у нее все есть, так что подарок может быть чисто символичным. С символизмом у него никак — он себе смутно представлял, что это за зверь такой, зато четко знал, что придет не с пустыми руками. Еще не хватало.

Неделя летела как на крыльях — разъезды к клиентам, работа в салоне, да еще и вдруг Мишель объявился — нарисовался. Лет пять назад я хотела устроиться в его центр, даже оставляла резюме и что-то вроде собеседования прошла, но Костика категорически не устроил ненормированный рабочий день — с перспективой вызова посреди ночи и так далее. Мишель на мои невнятные извинения пожал плечами, сказал, что если у него освободится место детского массажиста, то он мне позвонит. Понятно, что его звонка спустя пять лет я ждала меньше всего. А поди же ты. Мишель (по паспорту — Михаил Осипович Оселков), бодро частил, щедро пересыпая свой русский французским, сообщил, что они переехали в новое здание, и что он ждет меня в пятницу утром «на смотрины, ма шерр». Разволновалась я не на шутку — как ни крути, а стабильный заработок в моем положении очень бы пришелся кстати. Пообещав быть в оговоренное время и отменив массаж на всякий случай у трех клиентов, я призадумалась. За пять лет у меня дважды менялся сотовый номер, каким образом он меня нашел, стесняюсь спросить? К вечеру вопрос рассосался сам собой. Позвонил Костя, и для меня это было неприятной неожиданностью. Как кипятком обварило — я, оказывается, до сих пор не сменил мелодию, выставленную на его номер, и телефон чирикал привычной, любимой песней. Я проглотила горький комок и взяла трубку, стараясь выровнять дыхание.

— Да?

— Привет, Нинок, — веселый Костин голос помог справиться с наваждением, и я окончательно взяла себя в руки.

— И тебе не хворать. Чего звонишь?

— А чего я, просто так не могу, что ли? — обиделся бывший муж.

— Нет, не можешь, — фыркнула я, бесцельно передвигаясь по кухне и выглядывая в окна.

— Ладно, ладно, — проворчал он. — Нам на домашний звонил этот, из центра, как его…

— Мишель, — подсказала я.

— Он самый. Я, короче, номер ему твой дал.

— Спасибо, Костя, — совершенно искренне поблагодарила я. — Он мне уже звонил.

— Да? И чего хотел? — с показным равнодушием спросил он.

— На работу берет, — слегка приукрасила я.

— Ну, ты теперь женщина свободная, — засмеялся Костя, и этот незнакомый, неприятный смех резанул вдруг по ушам. — Можешь себе позволить ночные выезды! — На заднем плане раздался негромкий женский смех, и у меня от злости аж пальцы свело. Ну, сейчас я тебе…

— Ну, во-первых, никаких ночных, Костя. Массажисты в ночую не работают, это ты меня со своей нынешней любовью попутал, — с удовольствием ответила я. Бывший муж оторопело молчал — раньше я так с ним не разговаривала. — Во-вторых, солнце мое, я женщина несвободная, сам помнишь!

— Ты про того хмыря в кино, что ли? — отмер Костя, а я улыбнулась еще шире.

— Кстати, больше так здороваться не кидайся, а то…

— А то что? — задиристо спросил он.

— А то я своего больше останавливать не буду, набьет тебе морду, как пить дать, — обидно засмеялась я. — Впрочем, у тебя же есть адвокат, есть кому за честь твою поруганную вступиться, да, Костик?

— Да ты дрянь, оказывается, — с бездной удивления сказал он, — как заговорила!

— Пошел в задницу, — радостно сказала я и бросила трубку.

В дверь неожиданно постучали, и я на адреналине распахнула ее не глядя.

— Ты опять не спросила, кто, — сердито сказал Захар, а я решительно приложилась к холодным с мороза губам, жадно втягивая запахи. Выветрить, выгнать из головы предателей-воспомнания, всю эту гнусь и глупую обиду!

— Ого, — слегка растерянно оглядел меня Захар, снимая, впрочем, куртку. — Может, давай я снова выйду и зайду?

— Зачем? — не поняла я.

— Мне понравилось, — хмыкнул он, притягивая меня к себе за талию.

— Совершенно не обязательно для этого куда-то ходить, — неуверенно пробормотала я, кладя руки ему на плечи.

— Здорово, — его взгляд пробежался по моим красным ушам, щекам, припухшим губам… Сзади неожиданно оказалась стенка, к которой меня прижали очень уверенно, а губы, оказавшись в миллиметре от моих, вместо поцелуя неожиданно спросили:

— Что происходит, Нин?

— В смысле? — шевельнула я непослушными губами.

— Ты взвинченная. И на меня с порога кинулась.

— Вовсе не кинулась, — стушевалась я окончательно и отвела взгляд. Потом вздохнула и уткнулась лбом ему в шею, пусть для этого мне пришлось слегка наклониться.

— М? — он запустил ладонь мне в волосы.

— Бывший звонил, слово за слово — вывел из себя… Ну, и я его тоже.

— Хочешь, я ему ноги переломаю? — совершенно серьезным голосом спросил Захар. Я подняла голову и заглянула ему в лицо.

— Зачем?

— Тебе приятно будет, — он пожал плечами, и я заподозрила, что про ноги было совершенно серьезно.

— Мне можно сделать приятно другим способом, — покраснела я, а ладони на моей талии сжались, переползли на спину, подтолкнули ближе…

— Говори, — предложил Захар. — Рассмотрим все варианты.

— Ты меня дразнишь, — попробовала рассердиться я, но не вышло — Захар мотнул головой, прижал к себе тесно и плотно, и я уж вспыхнула как огнетушитель, прижавшись к тугому и жаркому.

— А ты меня нет?

— Захар, — жалобно сказала я, и руки с моей спины исчезли, а Захар с улыбкой спросил:

— Чаем напоишь перед работой?

— Может, рассольника и котлет? — взбодрилась я, за руку таща его на кухню.

Без тепла, идущего от ее тела руки сразу как будто замерзли, и он сунул их в карманы, наблюдая, как она суетится, набирая чайник, проверяя заварку. Перепугалась. Они общаются-то неделю, а он уже тут зажимает, к стенке припирает. Отвык он, с ней нельзя так. Надо, чтоб красиво было, какой-нибудь антураж создать свечи — не свечи, но придумать что-нить. Красивое. А если вести себя как горилла в брачный сезон — так вообще можно и потерять. Чайником по башке — он мимолетно улыбнулся — бить не будет, а вот свести все общение на нет естественно и непринужденно — это как пить дать.

А хочется сгрести ее в охапку, усадить себе на колени, зарыться лицом в волосы, поцеловать ямку над ключицей… твою ж дивизию!

— Ошпарился? — всполошилась Нина, вскакивая и подхватываясь к нему.

— Не, увернулся, — успокоил он ее, беря из ее рук полотенце и промокая табуретку. Замечтался, придурок! — Как день провела?

— Да как-то в бегах, — она села рядом и подперла щеку ладошкой. — В пятницу с утра иду на собеседование, кстати, — слегка оживилась она.

— Класс, — одобрил он, осторожно отхлебывая чай. — Куда?

— Видел на Крошке новое здание?

— Мимо проезжал, вроде, — он дернул плечом.

— Там теперь большой центр реабилитации. А заведующий пришел со стороны, он раньше в другом месте работал, я туда хотела устроиться давно, лет пять назад. Вот он мне и позвонил.

— Все ясно, — кивнул он. — Все нормально будет, не дергайся, ты пройдешь, — он неуклюже потрепал ее по плечу и замер, когда она уткнулась носом в его плечо. Осторожно положил руку ей на плечи, погладил по волосам. — Ты же умница, Нин.

— А ты откуда знаешь? — слегка невнятно спросила она.

— Это издаля видать, — хмыкнул он и шутливо добавил, — не жуй мой свитер, мне в нем еще на работу идти.

— Тебе ко скольки, — деловито уточнила Нина, садясь ровно.