Президент

И действительно, суд свершился быстро и без заморочек. Вышедший из округлого провала пожилой, сухой как вобла, человек начал быстро-быстро что-то бормотать, и пока он это делал, двое боевиков, подхватив пленного под локотки, оттащили к скале. Однако ни Путин, ни Шторм, ни его телохранитель не могли видеть последние мгновения жизни того несчастного человека: он находился прямо под ними. Они лишь видели, как трое боевиков из автоматов его расстреляли. И это было именно так: после автоматных очередей, один из душманов бросился к стене и вскоре вновь появился, таща за ноги убитого человека. Нижняя рубашка у того на спине задралась и незагорелое тело скользило по битому камню, переехало настил и было брошено у ног тех, кто продолжил играть в нарды.

Троих пленных солдат под конвоем тоже подвели к Барсу с Тайпаном и последний задал им несколько вопросов.

— Если их будут расстреливать, — сказал Шторм, — я тоже начну стрелять.

Но солдат не стали казнить, их, видимо, решили или употребить в виде рабсилы, или как следует допросить позже. Их подвели к овальному отверстию и пинками загнали внутрь скалы. Возможно, их там ждала тюрьма и свой палач… Туда же занесли носилки с ранеными…

— Это настоящий укрепрайон, — сказал Щербаков и отвинтил крышку фляжки, обтянутой материей.

— И теперь нам известно, что, по крайней мере, там достаточно места для личного состава, что там есть тюрьма, куда наших ребят наверняка засадили и есть лазарет. Это мы знаем точно, — Шторм тоже разорвал свой пакет. — А вот чего мы не знаем — выдержим ли мы это проклятое ярило, которое проело всю плешь… хватит ли нам терпежа дождаться главной персоны…

Путин жевал, запивая водой из фляги.

— Солнце уже в зените, еще немного и оно начнет падать, — сказал он. — А чтобы мы тут не превратились в головешки, надо по одному переползать, в тень, под смоковницу, там все же попрохладнее… Тянем жребий… — Он сорвал ветку багульника и разделил ее на три части. — Меньшая ползет первая, — и он протянул щепотку веточек Шторму.

Удача выпала Щербакову, но тот заартачился, заявив, что ему нравится быть на солнце и что он свою очередь адресует президенту.

Однако Путин, как ни в чем не бывало, продолжая поглощать пищу, покачал головой:

— Ты зря, Анатолий, теряешь время и тем самым подвергаешь нас с Андреем Алексеевичем лишним испытанием… Бы-стро, круу-гоом марш!

Когда они остались одни, Шторм, глядя поверх ущелья, в небесные дали, где как будто начали образовываться еле заметные облачка, проговорил:

— Кажется, мы выбрали не совсем правильную тактику… Может, нам надо было еще одну группу держать в резерве… где-нибудь поблизости.

— Это было бы идеально…

— Я думаю, что с прилетом Эмира, неплохо было бы завязать бой, хотя бы начать поливу отсюда, оттянуть часть банды на себя, и дать возможность второй группе войти в ущелье с дальнейшим проникновением в его казематы. Если даже мы установим радиомаяки и если на них прилетят крылатые ракеты, это ничего не даст. Даже если их будет пять, десять или двадцать… Это будет походить на обычные дноуглубительные работы с применением ракетной технологии и только… Взрывная волна пройдет вдоль ущелья и — все… Самой же берлоги они не достанут…

— Если уж речь зашла о группе поддержки, то лучше, чем воздушный десант ничего не придумаешь.

— Нет! — решительно отреагировал Шторм, — менять коней на переправе глупо… Если Эмир оправдает наши надежды и прибудет собственной персоной, будем делать то, ради чего, собственно, заварили всю эту хреновину.

Еще последние слова полковника не потеряли свои обертоны, когда до их слуха донесся едва уловимый звук, не то летящего на большой высоте самолета, не то идущего на бреющем полете вертолета… Шторм поднял голову, стал прислушиваться. Путин тоже вытянул шею, затаил дыхание. Глянув вниз, увидел, как сидящие у скалы люди вскочили с места и схватились за оружие. К Тайпану подскочил человек и коляску с ним быстро укатил под свод пещеры. И те боевики, которые надзирали за работающими, замахали руками, что-то прокричали и люди, побросав инструменты, цепочкой устремились в сторону ходов под скалы и вскоре все скрылись в овальном проеме… Туда же, торопливо, словно жук-скоробей, заехал миниатюрный бульдозер, оставив за собой несколько колец голубых дымков.

Барс, оставшись в ущелье, подняв голову кверху, всматривался в безоблачное, накаленное зноем небо. Он не торопился, и спокойной походкой направился в сторону подземелья. Он боком протиснулся между медленно закрывающейся стальной дверью и скалой и через секунду темная щель сомкнулась.

— Вот и все дела, — сказал Шторм, — но оно и к лучшему. Теперь ваша очередь, Владимир Владимирович, воспользоваться барокамерой…

Шторм имел в виду тень под смоковницей. Щербаков уже снова лежал на краю ущелья, ему было намного легче после принятой порции относительной прохлады…

— Нет, надо блюсти субординацию — командиру приоритет… Так что идите вы, Андрей Алексеевич, а мы с Анатолием побудем здесь.

— Это исключено. Я очень вас прошу, выполняйте приказ, полковник, — и президент в словах Шторма не услышал и намека на иронию. И это ему понравилось.

Когда Путин приблизился к дереву и почувствовал ее свежее дыхание, ему вспомнился Крым, восхождение на Ай Петри и сход с нее… Стояла такая же жара. Когда они с будущей женой Люсей выбрались наконец в районе Алупки на дорогу, силы их оставили. Разморенные зноем, прошедшие нелегкий путь, они как подкошенные упали в траву и проспали до первых звезд…

…Под деревом находилось все, что они принесли с собой: ранцы, ручной пулемет, снайперская винтовка, гранатометы, буи и отстегнутые подсумки с гранатами. Однако тень была неплотная. Солнце уже сместилось на юг и как раз с той стороны ветви смоковницы зияли продольными проплешинами.

Он лег на спину, заложив руки под голову, и ему было хорошо. Так хорошо, что невольно воспаленные от солнца веки сомкнулись и сознание затянула приятная истома. Разбудило его пение птицы. Он открыл глаза и увидел прямо над собой пичужку с оливко-серыми крылышками, оранжево-рыжим горлом и белым брюшком. Нагнув голову, и глядя одним глазом на лежащего человека, птица была в нерешительности — улетать или продолжать свой вокал… «Что, птаха, ты мне хочешь сказать?» — он сделал несколько пружинистых отжимов и сел, прислонившись к сучковатому стволу.