Изборский витязь

   - Когда они наступали, ты мне не дал ударить! А теперь что? Так в засаде весь бой и простоим? - возмущался княжич.

   - Да погодь! - не выдержав, Ян за повод отодвинул Александрова коня назад. - Глянь, чего там творится? Бегут! Они бегут!

Это было правдой - лишь немногие рыцари продолжали сражаться - больше половины их уже вовсю нахлёстывали лошадей, спеша убраться подальше. В середине же крутился беспорядочный клубок - неповоротливые рыцари в спешке больше мешали друг другу.

   - Кажись, наш черёд, - медленно выговорил Ян, с тихим шелестом обнажая меч. - Да смотри! - прикрикнул он на рванувшегося с места Александра. - От меня ни на шаг!

Княжич надулся было, но в следующий миг, повинуясь знаку воеводы, дружина стронулась с места и, набирая ход, ринулась из-за поворота.

Мигом позабыв наказ наставника, Александр сломя голову ринулся на меченосцев, когда вдруг повод его лошади рвануло назад и вбок. Обернувшись сердито, княжич увидел Мишу, второго сына Яна, который теснил княжича к строю. Ещё несколько дружинников окружили отроков, следуя за воеводой.

Ян успел-таки разгадать замысел Ярослава и повёл своих не на отступавших рыцарей, а наперерез им, заходя вперёд и отрезая им путь на берег. Кинувшиеся спасать свои жизни рыцари заметили новую опасность вовремя. Те, кто были ближе к берегу, принялись сильнее погонять лошадей; остальные или повернули назад, к остающемуся войску, или приостановились и приготовились сражаться.

И в этот момент лёд треснул.

Где-то там, в самой гуще перемешавшихся людей и лошадей подтаявший ледяной панцирь не выдержал тяжести. Откуда-то снизу, из недр реки, родился короткий глухой треск и хруст. Отчаянно завизжала лошадь, проваливаясь задними ногами в образовавшуюся полынью. Скол льдины вырос между рыцарями, а от полыньи уже бежали во все стороны трещины, и отламывались новые и новые льдины, и всё больше меченосцев барахталось в тёмной воде, натыкаясь друг на друга и осколки льда.

Ян еле успел осадить коня.

   - Все назад! - закричал он, останавливаясь.

Полынья разрасталась, и нужно было думать прежде всего о спасении жизни - и избежавшим гибели рыцарям, и победителям-русским.

...Потом, когда уже собирались идти походом на оставшийся без защиты Юрьев, Александр выехал на высокий берег Эмайыги и остановил коня. Река успокоилась, в огромной полынье плавали искрошенные льдины и обрывки белых плащей. Княжич расширенными глазами смотрел на тёмную воду, и в ушах его снова и снова звучали крики тонущих, а перед мысленным взором вставали ужасные картины мешанины из лошадиных и человеческих тел. Лед ломался, куски льдин поддевали уже чаявших, что смогли уйти от смерти всадников, увлекая их в воду. Выбраться из ледяной воды было невозможно даже без тяжёлых доспехов - рыцари цеплялись друг за друга, метались, как безумные, молили недавних врагов о спасении, взывали к Богу...

   - Они все утонули, Ратмир! - прошептал Александр ждущему позади Яну. - Все!

   - Тяжелы были - лёд и не сдержал! - попробовал объяснить тот. - Отец твой то предвидел.

   - Да знаю я это, - нетерпеливо отмахнулся княжич. - Но всё-таки... Как просто!..

Глава 26

Ярослав несомненным победителем вступил в обескровленный поражением Юрьев. Из войска, вышедшего навстречу русским к реке Эмайыге или Эмбах на языке тевтонов, уцелела лишь горстка рыцарей, часть из которых ушла в Оденпе, а остальные, кто был ранен и не чаял добраться до того города, принесли в Дерпт-Юрьев страшную весть. По пятам удравших пришло русское войско, обложило город - и юрьевцы сдались на милость победителя. Ярослав во главе союзных князей и воевод ездил в Юрьев, где заключил мирный договор и даже выговорил дань, которую побеждённые должны были выплачивать победителям. Потерпев сокрушительное поражение, меченосцы не упрямились - пока Ярослав гостил в Юрьеве, его дружины бродили по окрестностям в зажитье и уже не стесняли себя, разоряя селения и уводя полон. Рыцарям пришлось согласиться на все условия, и союзное войско, получив выкуп и ополонившись досыта, вернулось на Русь.

Ярослав надеялся, что, получив такой хороший урок, немцы будут впредь осмотрительнее, что это отобьёт у них охоту навещать русские пределы, однако тем же летом внезапно пришла весть о новом нападении на многострадальную Русу.

Стоявшая на торговых путях, Руса привыкла к набегам - то бродники остановят купеческий обоз, то литовцы пожгут сёла, то меченосцы наведаются, а порой и князья, деля в очередной раз землю, пройдутся по ней, пуская в зажитье дружины. Не так давно рушане уже выходили против литвы и растерялись лишь в первый миг. Пользуясь заминкой, литовцы успели дойти до посада. Штурмовать стены им не пришлось - пришельцы занялись грабежом, и это позволило рушанам собраться. Дружина наместника соединилась с горожанами и буквально вымела литовцев из города, понеся удивительно небольшие потери - убитых оказалось всего четверо.

Обо всём этом было доложено Ярославу. Исполняя ряд с новгородской землёй, в два дня он собрал свою дружину, выкликнул охотников, коих всегда много находилось среди хозяйственных новгородцев, и вышел в поход. Конная дружина его пошла берегом Ловати, а пешие полки с обозом отправлялись в насадах.

Получив хорошую взбучку в Русе, литовцы отходили назад, попутно не забывая ополоняться. Обоз их всё разрастался, и двигались они медленно. Бросать же добро не хотелось, поэтому, когда дружина Ярослава настигла их на переправе через реку Дубровну, они не успели избавиться от обоза и были вынуждены принять бой.

К Дубровне вышла только часть войска - сама княжеская дружина и обозы. Спешно собиравшиеся новгородцы отстали - они так торопились повоевать, что забыли про дорожный припас. Ярослав не стал тратить на них время и посылать в зажитье на своей земле. Бросив у Муравина новгородских пешцев, он налегке пустился вдогон.

Без большого обоза дружина шла большую часть времени рысью, останавливаясь только для коротких ночёвок. То и дело вырывавшиеся вперёд сторожевые ватаги доносили о следах прохода литовцев - не заметить большого войска с обозом и полоном было невозможно. Наконец однажды пришла весть, что противник близко.

С прошлой осени находившийся при князе Федя, сын Яна, до сей поры пребывал в восторженно-радостном настроении.

Он уже знал, что похож на Ярослава Всеволодовича и даже носит одно крестильное имя с ним. Всё это наполняло душу юноши счастьем. Каждый приказ, каждая возможность услужить князю, тем более боевой поход - до сих пор всё ему было в новинку. Горя желанием сделать всё ради князя, Федя ещё с начала похода отпросился у Ярослава в сторожевой отряд и с рвением следил за противником.

Дело это было опасное и нелёгкое. В сторожу посылались только опытные воины, которые умели и подкрасться незамеченными к вражьему стану, и следы не хуже охотников читали, и в сшибке выходили один против десяти, обладали недюжинной силой и выносливостью. Феде же было всего семнадцать лет, но Ярослав сам не мог понять, почему так легко согласился отпустить юношу в сторожу - то ли потому, что ему самому глянулся этот парень, то ли потому, что был он сыном Яна Родивоновича, который последние несколько лет несколько отдалился от Ярослава. Оставаясь верным ему человеком, он всё же становился всё ближе с Александром. Княжич уже именовал изборца своим воеводой и сейчас отпустил его в погоню за литовцами с явной неохотой.

Сторожевой отряд ушёл на несколько дней, и ему вдогон уже собирались посылать гонцов, когда отряд вернулся. Немало напугав дружинников, дозорные намётом вылетели из леса встречь войску. Федя вырвался вперёд - привстав на стременах, он гнал коня прямо на Ярослава и своего отца, ехавших рядом.

Подскакав, юноша резко осадил коня, поднимая его на дыбы. На его лице было написано волнение и тревожный восторг.

   - Мы видели их! - воскликнул он. - Литва там!