Единственный выход

Линдберг взорвался.

— Гром и молния! Когда вы наконец поймете, Вебер, что ваше агентство в состоянии максимум нянчить детишек! Вы как последний дурак лезете в криминальное дело и только пугаете людей. Наверняка этот студент предупредил фройляйн Грюнер. Позавчера мы еще не имели понятия, что Грюнер учится здесь, в противном случае давно бы ее изловили. Вчера мы поручили приглядывать за университетом, но она не появилась. Сегодня, как меня уведомили, девица снова не пришла. В квартире в Бармбеке, где она прописана, тоже не ночевала. На факультете нет на нее никаких документов, она только записалась, формуляр не заполнен, короче, никаких зацепок. Что вы на это скажете? Вебер пожал плечами.

— Семестр только начался! — Он казался беззаботным, как новорожденный младенец. — Кроме того, вы можете запросить формуляр из Франкфурта, где она училась прежде.

— А мы чем занимаемся, мудрец вы хренов? И что будет, когда мы эти материалы получим? Наверное, вам захотелось бы на них взглянуть?

— Не сказал бы.

— Могу вообразить, мой дорогой, но сразу предупреждаю: теперь вам будет не до шуток;

Вебер огорченно развел руками и усмехнулся.

— Возможно, вам уже известно, что пару дней назад, в квартире Ханке, я уже предвидел махинации фройляйн Грюнер, так же как и вы.

— С Ханке мы тоже вперед не продвигаемся, — поспешно продолжал комиссар. — Разумеется, итальяшки из забегаловки в Альтоне ничего ни о чем не знают, а по Германии раскатывает чертова прорва «фиатов». Но все равно мы этим занимаемся. Хотя, честно говоря, только вы, Вебер, можете нам помочь, а если этого не сделаете, я вам голову оторву. «Фиат» несколько дней таскался за Ханке, чтобы нагнать на него страху. Не думаю, что его собирались убрать, по крайней мере пока он не связался с вами. Но когда Ханке начал с вами разговаривать, они, вероятно, решили, что он может сообщить что-то небезопасное. И, если вернуться к существу дела, встает вопрос: над какими именно делами или над каким еще делом работаете вы сейчас? Быть может, тут зарыт ключ к решению загадки.

— Не вижу никакой связи, — после недолгого размышления возразил Вебер.

— Послушайте, Вебер, я предлагаю последний раз. — Линдберг пока старался сдерживаться, но Вебер, глядя на его нервно подергивавшиеся руки, ощущал нараставшее возбуждение комиссара. — Не знаю, правда, почему я все это делаю; почему не посажу вас за решетку за лжесвидетельство по делу фройляйн Грюнер. Наверное, я совсем сдурел. И все равно, вот мое предложение: вы мне рассказываете о том, чем занимаетесь, а я забуду про историю с фройляйн Грюнер.

Вебер закусил губу и не ответил.

В комнате стояла мертвая тишина. Потом Линдберг заговорил таким любезным тоном, что даже Вебер ощутил: дело серьезное.

— Если вы сейчас же не выложите все карты на стол, я заберу вас с собой! У меня в кармане пара наручников, вы меня хорошо знаете. Я вас заберу, и насрать мне на то, что подумают ваши соседи.

На секунду их взоры скрестились. Оба умели быть неуступчивыми, слишком хорошо друг друга знали, но в этом случае у Линдберга на руках козырей было больше. Так что Вебер повернулся к Виктории и буркнул:

— Выкладывайте!

Потом подошел к полкам, взял книгу и сел с ней в кресло возле кровати, словно не хотел иметь ничего общего со всей этой историей.

Виктория принялась рассказывать, осторожно взвешивая каждое слово и прекрасно владея собой.

— Одно предприятие поручило нам наблюдение за некоей особой, работающей в конкурирующей фирме. Эта особа завела роман с сыном шефа и ждала от него ребенка. Опасались покушения на ее жизнь.

Комиссар Линдберг, терпеливо жуя окурок сигары, спросил:

— Ну и что дальше!

— Парочка отправилась в Швейцарию.

Виктория умолкла и покосилась на Вебера, который, казалось, полностью погрузился в чтение.

— Ну и что? — нажимал Линдберг. — Черт возьми, что мне, тянуть вас за язык? Ее прикончили в Швейцарии, или как?

— Вовсе нет, — возразила Виктория. — Через пару дней оба вернулись живые и здоровые.

— Ну, мне сразу полегчало. — Линдберг вздохнул, трудно было не уловить иронии в его голосе.

— И как раз тогда случилось нечто необычное, — продолжала Виктория. — В то же самое время в тридцати километрах от места, где мы наблюдали за этой парочкой, погибла молодая женщина, которую до сих пор не смогли опознать. Сорвалась с трехсот метров на скалы и камни. Местная пресса полагает, что это несчастный случай.

Комиссар повернулся в сторону Вебера, но тот не поднимал глаз от книги.

— Герр Вебер еще раз поехал в Швейцарию, — продолжала Виктория, — побеседовал с полицией кантона. За это время версия несчастного случая отпала. Дело передали федеральной криминальной полиции. Герр Вебер отправился и туда, но там словно воды в рот набрали.

— Почему это?

— Герр Вебер не хотел понять, что любопытство — весьма распространенный порок. Он не был склонен удовлетворить любопытство швейцарских стражей порядка, но и сам ничего не узнал.

Линдберг бросил через плечо в сторону Вебера:

— Как получилось, что этим делом занимается федеральная полиция?

— Речь идет об убийстве иностранки, француженки… Во всяком случае, так полагают в Берне.

— И тело до сих пор не опознали?

— Как мне сказали, нет, — буркнул Вебер.

После недолгой паузы комиссар Линдберг спросил:

— Кто тот предприниматель, для которого вы ведете расследование?

Он выжидающе уставился на Викторию, но она с сожалением покачала головой и показала на Вебера.

Комиссар задрал голову и уставился в потолок. Потом очень тихо спросил:

— Ну? — Его голос звучал зловеще.

Наконец Вебер, не поднимая глаз от книжки, буркнул:

— Если я всю информацию стану передавать полиции, можно сразу бросать свое дело.

— Вебер, клянусь, завтра же у вас отнимут лицензию, если вы не будете со мной сотрудничать.

Вебер молчал.

А Линдберг все не унимался.

— Вебер, вы не можете утверждать, что когда-нибудь я был неприязненно к вам настроен. — Комиссар говорил все громче, хотя пока еще ласково. — Отнесите это на счет моей глупой сентиментальности, но прошу не перетягивать струны. Я никогда не относился к вам нелояльно, зато вы только этим и занимаетесь. За последние дни — не меньше двух случаев: сокрытие улик по делу Грюнер — раз, взлом квартиры Ханке — два. Франкфуртские ребята сделали бы из вас паштет, не заступись я за вас. Теперь я прошу о небольшой услуге, и что же? Таинственные мины, туманные намеки… Отвратительно! Когда вы наконец поймете, Вебер, что вы со своей самодеятельной напарницей не имеете никаких шансов по сравнению с прекрасно оснащенным полицейским аппаратом. Так что обменяемся нашей информацией, и это обоим пойдет на пользу. — Он запнулся и чихнул, после чего миролюбиво закончил: — Ну, дружище, так что это за девушка?

Вебер взглянул на него поверх книги. Опасность миновала — комиссар стал слишком разговорчивым. Странно, но Линдберг, черт знает почему, не в силах был злиться на Вебера всерьез. Даже в таких напряженных случаях каждый раз все кончалось болтовней и упреками, и уже потому комиссар оказывался на слабейшей позиции. Так было и на этот раз.

Вебер захлопнул книжку и любезнейшим тоном спросил:

— О какой, собственно, девушке вы говорите?

Линдберг даже задохнулся.

— Как это?

Вебер поставил книгу на полку, подошел к столу и присел на край.

— Потому что есть две разные девушки: во-первых — Рената Грюнер, которая не могла погибнуть в Швейцарии, потому что еще вчера была на лекции. А девушка, за которой мы наблюдали, тоже не могла там погибнуть, потому что мы ее видели живой и здоровой. Так что возникает вопрос…

Вебер не стал пояснять, какой вопрос имеет в виду, и спокойно закурил.

Комиссар Линдберг засопел.

— Вы не хотите меня понять, Вебер, или вы и в самом деле идиот? Ханке убили, стоило ему попросить вас о помощи. Это и есть звено, соединяющее его с вами и с людьми, на которых вы работаете. Вот почему я хочу знать, за какой девушкой вы следили в Швейцарии.