Страница 70 из 83
Нас затянуло в таинственные лабиринты сходства. Порою сходство бывает скрытым, выраженным лишь в сходной комбинации генов. Так, в романе «Капитан Фракасс» герцог Валломбрёз едва не переспал с родной сестрой, и только неожиданность в последнюю минуту помогла ему избежать ужаса кровосмешения. А вот в песенке брат с сестрой узнают друг друга слишком поздно:
В данной ситуации есть признаки дуализма. Польдевские близнецы (откуда бы взяться такому дьявольскому сходству, если мы имеем дело не с двойниками, не с двойней, или даже целой шестерней?), добрый и злой, белый и черный, как споловиненный виконт, как современные доктор Джекил и мистер Хайд, оспаривают друг у друга нежное тело Гортензии!
А если Гортензия вовремя догадается, что «это был не он», будет ли это к лучшему? Что она сможет сделать? И что он, безжалостный преступник, в этом случае сделает с ней?
Вот в чем драматизм и напряжение данного момента повествования, от которого я временно отстраняюсь, чтобы обратиться к вам с авторским монологом:
Мы живем среди польдевцев. Мы живем среди силикатов: можно ли сказать, что это одно и то же, или нет? Этому вопросу я хотел бы посвятить несколько строк моего внутреннего монолога.
Общеизвестно, что силикаты составляют значительную часть земной коры. Наша мать Земля содержит их в огромном количестве. С незапамятных пор (с тех пор, как у нас появились ноги), ступая по ней, мы наступаем на силикаты. Кремний — один из основных элементов, составляющих земной шар. Однако сами мы созданы не на кремниевой, а на углеродной основе. Из праха мы вышли и в прах возвратимся; ведь Земля, как говорится в стихотворении Поэта, знает, что тела, которые она принимает, — это ее дети, слепленные из праха, которые возвращаются к ней, как в родной дом.
Правда и то, что мы берем у нее и отдаем ей, в виде скелетов, преимущественно углерод, а не кремний. Выдвигались и все еще выдвигаются гипотезы о том, какой могла бы стать жизнь на основе кремниевых соединений. Но в нашем мире силикаты не проявляют свойств, присущих живым организмам.
А вот польдевцы — другое дело. Они попадаются повсюду. Но они живые, даже очень живые.
Прежде всего, конечно, они встречаются у себя на родине, в Польдевии. С незапамятных пор им принадлежит неприступный горный край, который они населили усами и бандитами (часто совмещенными в одном лице). Однако они живут и среди нас, и в этом случае, при небольшой численности, их активность весьма велика. Лишнее тому доказательство — роман, который я пишу сейчас и в котором правдиво излагаются подлинные события. Какое влияние оказывают на нас польдевцы? Благотворное? Губительное? Должны ли мы их опасаться? Или, быть может, в них наше будущее, наше дерзновение, наша надежда. Я не знаю, и я пытаюсь разобраться в этом.
Передо мной мелькают образы, наполняющие главы, периоды, абзацы романа. Они неотступно преследуют меня. Я снова вижу Джима Уэддерберна на средней скамейке сквера Отцов-Скоромников: конечно же, он польдевец, по крайней мере, наполовину. Я вижу Стефана, помощника мадам Груашан, влюбленного в свою пышную, сдобную хозяйку. Я слышу его, слышу его песенку:
Но ведь и он тоже польдевец, Красивый Молодой Человек из Польдевии, я знаю, я чувствую это. И опять обнаруживается связь между польдевцами и кремнием, на нее прямо указывают слова песенки.
А вот еще пример.
В этом романе много рыжих шевелюр. Лори рыжая, Карлотта рыжая, Арманс Синуль рыжая, кошка, которую любил Александр Владимирович (он же Мотелло), тоже рыжая.
(Вы меня слушаете? Когда произносишь монолог, есть опасность по дороге растерять слушателей, вот я и проверяю, здесь ли вы еще.)
Мы окружены польдевцами, рыжеволосыми красавицами и силикатами.
И все это, надо сказать, неслучайно. Случайность — категория, которой нет места в повествовании.
Электропроводные свойства кремния имеют колоссальное значение. Отец Синуль уверяет, что все крохотные детальки в его компьютере — силиконовые. «Это самый подходящий материал», — говорит он.
Конечно, красивая женщина не обязательно должна быть рыжей. Гортензия ведь тоже красива. Мэрилин Монро красива. Среди моих знакомых есть даже красивые брюнетки. Но у рыжих необыкновенный скелет: способность генерировать электричество — лишь одна из его многочисленных особенностей.
Делать выводы предоставляю вам самим.
Глава 27
Мадам Ивонн; Бесконечность; Синуль
У мадам Ивонн была своя Тема для разговоров. Всякий хозяин и всякая хозяйка кафе должны иметь такую Тему. Бывают обычные темы: погода, спорт, налоги, телевидение, спорт, телевидение, погода… Вокруг этих тем вертится все, что можно услышать в кафе, — помимо неизбежного обмена репликами насчет еды, напитков и телефона. Но бывает еще и особая Тема, которая придает заведению неповторимый колорит, оригинальность, изюминку. Чаще всего ею становится одна из обычных тем; но тогда мы имеем дело с обычным кафе. Такие тоже нужны. Бывает, что в разговорах господствует какая-нибудь животрепещущая тема, как, например, польдевцы, рыжие красавицы, силикаты. В этих кафе любят ставить и обсуждать Серьезные Проблемы. Там говорят о привилегиях, о морали, об экологии, о скоростных поездах — поднимают серьезные проблемы и тут же стараются их решить. Эти кафе я обхожу стороной. К сожалению, в последнее время их все больше и больше. Как говорит отец Синуль: «Гадить на тротуаре — не значит всерьез ставить проблему чистоты улиц».
Но есть такие кафе, где существует своя собственная Тема, объединяющая кружок единомышленников, которые знают, что сюда можно прийти не просто выпить, но еще и поговорить на любимую Тему.
Темой мадам Ивонн была Бесконечность. Этим она была обязана отцу Синулю. Именно он раскрыл перед ней один из самых впечатляющих, даже устрашающих видов бесконечности — бесконечность космического пространства, с галактиками, которые кажутся нам просто песчинками, с чудовищными водоворотами спиралевидных туманностей и долгой, немыслимо долгой работой света, который силится превратить все это в одну большую дружескую компанию, в своего рода вселенское бистро. Эта картина ужасала ее и в то же время зачаровывала. Как говорится в песенке:
Припев: