Нечисть (ЛП)

– Она храбрая, – отметил Ксингакс.

– Это та самая, которую хотел купить бард, – произнес Со-Кехур.

– Правда? Тогда, возможно, его одержимость имеет кое-какое разумное основание. Я ошибался насчет неё, – Чтобы орк смог его увидеть, Ксингакс, махнув рукой, уничтожил магическую темноту. – Отстань от неё!

Удивленный воин задрал голову, чтобы выяснить, кто на него кричит. Он помедлил с ответом, разрываясь между настойчивым зовом гнева и благоразумием, велящим ему подчиниться, не задавая лишних вопросов, а затем взревел:

– Но она меня ударила!

– И она сполна за это расплатится, не бойся. – Ксингакс повернулся к Со-Кехуру. – Я забираю эту женщину.

После того, как отряд Аота уничтожил засевшую в Дулосе нежить, он решил остановиться в поселке на ночь. Измученным воинам, как и ему самому, был необходим отдых.

Но как бы наездник ни пытался расслабиться, сон не шел к нему. Не в силах усидеть на месте, он вскоре отказался от бесплодных попыток отдохнуть. Аот вышел из хижины, в которой остановился на ночь, и принялся обходить границы поселка.

Бессмысленное занятие. Перед самым закатом он и Яркокрылая облетели все окрестности и не обнаружили ни одного признака присутствия врагов. Вдобавок он все равно приказал расставить часовых.

И все же Аот никак не мог избавиться от навязчивого чувства беспокойства. Может, причиной его тревоги было то, что в темное время суток нежить становилась сильнее. Так что, если в округе кто-нибудь выжил, то сейчас был самый подходящий момент, когда враги могли решиться нанести удар, чтобы отомстить за товарищей.

Неожиданно в тени одного из вязов Аот заметил чью-то фигуру. Её очертания были едва различимы в темноте, но он сразу понял, кто это был. Ни один живой человек не смог бы стоять в такой согнувшейся, кривобокой позе – только неспособный чувствовать неудобство зомби, движения которого зависели от полученных им смертельных ран.

Перехватив копье, Аот уже набрал в легкие воздух, чтобы поднять тревогу, когда заметил сияющие в глазницах существа желтые огни. Это оказался один из тех ужасающих воинов, что некроманты призвали на службу его отряду. Разума у этих тварей хватало, чтобы сражаться, используя свои прижизненные умения, – и на то, чтобы стоять на страже, очевидно, тоже. Видимо, Урхур Хапет или кто-нибудь из его коллег именно для этого его здесь и поставил. Наверное, этот сукин сын считал, что принятых Аотом мер безопасности было недостаточно, или некроманта тоже мучили дурные предчувствия.

– Не нападай на него, – произнес женский голос. – Это свой.

Удивленный, с бешено колотящимся в груди сердцем, Аот оглянулся и в нескольких шагах поодаль увидел улыбающуюся ему Чати Оандем. Он попытался взять себя в руки и вернул ей улыбку.

– Да я и не собирался, – ответил он. – Я узнал его как раз вовремя, чтобы не выставить себя полным дураком.

Жрица приблизилась. Её факел все ещё был при ней, но женщина сняла броню и шлем, оставшись в украшенной узорами из языков пламени одежде. Порывы ночного ветерка подчеркивал изящные изгибы её фигуры.

– А я-то думала, что у всех волшебников глаза, как у сов, и вы можете видеть в темноте.

Аот пожал плечами.

– Я знаю это заклинание, но сейчас его не подготовил. Раз в случае нужды я могу в любой момент воспользоваться глазами Яркокрылой, то предпочитаю иметь наготове только боевую магию.

– Вот только сейчас бедняжка спит.

Если Чати заметила это, значит, она заходила в его жилище. При мысли о том, что она, возможно, специально заглянула туда, чтобы с ним увидеться, и, не застав его на месте, продолжила поиски, Аот почувствовал укол возбуждения.

– Хорошо. Она заслужила немного отдыха.

– Так же, как ты и я – но мы-то здесь, разгуливаем в темноте. Тебя что-то беспокоит?

Он подумал, должен ли командир признаваться в мучавших его дурных предчувствиях кому-то, кто (хотя бы теоретически) находится под его командованием, но решил, что это неважно.

– Да нет, а должно? Мы выиграли бой, а после полудня пришло послание, что остальные отряды тоже побеждают. Все хорошо, все же… – он вздохнул. – Возможно, я просто чересчур мнителен.

– Тогда и я тоже. Знаешь, чтобы бороться с врагами Коссута, я тренировалась с самого раннего детства. С кем я только ни сталкивалась в бою, но это! То ли потому, что наши враги – нежить, то ли потому, что мы до сих пор понятия не имеем, что заставило этих тварей спуститься с гор, но они по-настоящему беспокоят меня. И даже после победы мы не можем толком расслабиться и отпраздновать наш успех.

– Мне кажется, дело и в том, и в другом. – И в кое-чем ещё, хотя он пока ещё не был уверен, в чем же.

Улыбнувшись, жрица прикоснулась к его щеке. Она делала это и раньше – для исцеления, – но даже без ореола пламени её твердые пальцы оказались лихорадочно горячими.

– Я задаюсь вопросом – если мы так отважно сражались, разве ты и я, несмотря на наши плохие предчувствия, не можем все-таки отпраздновать нашу победу?

Аот желал её сильнее, чем любую другую женщину в своей жизни, но проблема была в том, что, пусть Нимия постоянно нарушала границы между собой и своими подчиненными, он задавался вопросом, имеет ли и сам на это право. Она была тарчионом, а он – всего лишь свежеиспеченный капитан.

– Если это только из-за того, что я спас тебе жизнь, – произнес наездник, пытаясь немного оттянуть время, хотя в глубине души он уже принял решение, – так ты мне её тоже спасла. Мы квиты, ты сама сказала.

– Это не имеет никакого отношения к благодарности – это пламя внутри меня. Когда оно вспыхивает, ни одна жрица Коссута не ищет способа его погасить, – Чати улыбнулась. – Это было бы богохульством. Она подбрасывает в него топливо, позволяя гореть столько, сколько необходимо – так что, может, вернемся в твою комнату?

Наездник сглотнул.

– Думаю, одна из хижин перед нами пустует.

– Прекрасная идея! Неудивительно, что именно ты наш предводитель.

Когда жрица расстегнула свои одеяния и они упали на землю у её ног, Аот увидел, что её бог оставил такие же следы шрамов на её теле, как и на лице, но и эти отметины не показались ему отталкивающими. На самом деле, их он целовал с особой страстью.

Таммит не сопротивлялась, когда два кровавых орка за руки потащили её к дверному проему. Возможно, защищая Ильдру, она исчерпала свой бунтарский порыв, вдобавок девушка понимала, что серокожие воины с поросячьими клыками всего лишь выполняют свой долг. Даже если бы ей удалось сбежать, она понятия не имела, куда идти. В любом случае, надежды на это было мало.

За дверью оказались заклинательные покои некромантов, освещенные, как и остальные катакомбы, вечными факелами, пылающими холодным зеленоватым пламенем. Таммит никогда не бывала в подобных местах, но и сложные, нарисованные мелом на полу фигуры, и полки, заполненные бутылками с разными жидкостями и банками с порошками, и резкий аромат ладана, перекрывающий запах разложения, и стойки с жезлами и волшебными палочками были знакомы ей из рассказов.

В комнате находилась пара Красных Волшебников и полудюжина зомби. Двое мертвецов, пошатываясь, двинулись вперед и протянули руки, чтобы схватить Таммит.

Боги были более чем жестоки, заставив её поверить, что она вновь обрела и Барериса, и свободу только для того, чтобы тут же отнять у неё всё это. Девушка не знала, почему не пала духом, погрузившись в пучину отчаяния. Наверное, потому, что её возлюбленному все же удалось бежать. Пусть её собственное существование окончательно покатилось под откос, у Барериса все же осталась возможность прожить нормальную жизнь.

В любом случае Таммит не поддалась парализующему волю ужасу и девушка, собрав всю свою храбрость, поклялась себе достойно встретить конец – каким бы он не оказался. Но то, что к ней станут прикасаться холодные, склизкие пальцы зомби и ей придется вдыхать зловоние их гниющих тел, было отвратительно.