Пророчица

Дойдя до своей комнаты, остановилась, посмотрела на дверь Влада. Нужно выяснить это с ним раз и навсегда. Хватит уже бегать от проблем!

Затем передумала. Завтра. Сегодня слишком устала. Вымоталась.

Открыла дверь и застыла на пороге.

Влад стоял и смотрел в окно, сложив руки за спиной. Когда я вошла, развернулся, и я испугалась. Впервые с ним — по — настоящему. До стынущих вен и прочих фишек поглощающего страха, когда не можешь пошевелиться. Проваливаешься в него, как в огромный холодный сугроб.

— Прикрой дверь, — тихо сказал Влад, и я безропотно подчинилась.

Нас разделяло несколько метров комнаты, за моей спиной была дверь — верная дорога к бегству, но почему‑то воздух пропитался обреченностью и ужасом.

— Подойди.

Слова хлесткие, как плеть. Я замотала головой, прижалась к дверному полотну, чувствуя, как подгибаются колени.

— Нет…

Влад вздохнул и отвел взгляд.

— Хорошо. Тогда я сам.

Я словно зависла в пространстве и времени. Оно превратилось в некое подобие параллакса — замедленное вблизи и ускоренное вдали от меня. Считая каждый шаг в мою сторону, я постепенно понимала, как ошибалась. Всегда. Начиная с момента нашей первой встречи и заканчивая сегодняшним днем.

Сегодняшний день действительно все закончит…

— Смотри на меня…

Полу — размытый голос скользит в сознание, впивается в мысли, меняя их, формирую новые. Лишает контроля. Тело где‑то далеко, не подчиняется мне. И это хорошо. Ничто не имеет значения, кроме сладкого, ведущего голоса. Остальное — тлен, бессмыслица.

— Смотри на меня…

Сдаю последние позиции, постепенно расслабляясь. Мне не страшно. Чувства выключены. Атрофировались. Умерли.

А дальше — темнота…

…Пошевелиться было трудно. Можно даже сказать, невозможно. Мышцы будто превратились в кисель и полностью отказывались подчиняться, даже веки разлепить получилось с трудом.

В помещении было темно и пахло сыростью, а еще какими‑то благовониями. Все, что я могла видеть — небольшой участок каменной стены, черной, шероховатой и гладко отполированной, на которой отплясывали ритуальные танцы странные тени. Или это не стена?

Сознание возвращалось медленно, логические связи между мыслями никак не хотели восстанавливаться. Где я? Почему лежу?

С трудом повернула голову, пытаясь рассмотреть обстановку. Завороженно остановила взгляд на полукруге свечей, пламя которых и рождало странные танцующие тени. Красные знаки на выбеленной стене. Знаки стихий…

Человек в черном стоял поодаль, склонив голову, и капюшон бесформенного одеяния скрывал его лицо. Руки сложились в неизвестный магический пасс, сам он был неподвижен и, казалось, погружен в себя.

Нужно встать. Сейчас же. Соберись, Полина!

Почему же так трудно пошевелиться? Руки — так вообще живут отдельной жизнью, словно и не мои вовсе. Онемели и висят плетьми, окунаясь во что‑то вязкое, теплое…

Постепенно я осознавала, что происходит. Дернулась в сторону, но с места не сдвинулась — оказалась крепко привязанной к ритуальному камню. Да — да, мы у очага! Моя болезненная слабость, круг из свечей, знаки на стенах могут значить только одно.

— Влад… — прошептала я и почувствовала, как сбилось дыхание. Горло жгло огнем, во рту ощущалась сухость, а сердце стучало, как сумасшедшее. Страх? Тахикардия? Сколько крови я потеряла.

Человек в черном поднял голову. На безучастном лице не отразилось ни одной эмоции — только решимость.

— Лежи спокойно, Полина.

Ага, сейчас! Впрочем, мои трепыхания мало что изменили. Немного сползла влево, но все так же осталась накрепко привязана к камню. Скользнула взглядом вниз и поняла, что в пол вбиты железные пруты, загнутые на концах, к которым и привязаны веревки.

Безысходность накрыла сразу же, а за ней пришла паника. Попыталась пошевелить пальцами рук — получилось. Тут же ощутила противную липкость на ладони. Сколько я уже тут лежу? Без сознания, с порезанными запястьями.

— Что же ты творишь? — прошептала, глотая горячие слезы, но ответа уже не ждала. Его и не было. Влад снова опустил голову и продолжил шептать свои заклинания.

Ну, вот и все. Тут я и умру. Не будет меня, проклятия, противоречивых мыслей и боли. Не будет обид. Страха.

Ничего не будет.

Постепенно на смену панике приходило спокойствие. Я так устала… Нужно просто закрыть глаза и уснуть. Закрыть глаза…

— Вермунд, ты совсем слетел с катушек? Какого черта ты делаешь вообще?!

Голос Глеба доносился откуда‑то издалека, сквозь плотный морок обволакивающего сна. Глаза открывать совершенно не хотелось, как, впрочем, двигаться и говорить. Но страх — не за себя, с собой я уже успела попрощаться и смириться — за Глеба заставил сделать над собой усилие. Мир дернулся, завращался, и я зажмурилась, пытаясь сфокусировать взгляд на примчавшемся спасти меня друге.

— Уходи. — Воздух со свистом вырвался из легких, бронхи жгло огнем. — Глеб, прошу…

— Тебе лучше послушать ее, — спокойно сказал Влад.

— Я никогда никого не слушаю, — упрямо произнес Глеб. Я, наконец, рассмотрела его. Растрепанный, бледный, глаза лихорадочно блестят. Правый рукав закатан, в руках нож. — Я не могу войти, но могу тебя выманить. Своей кровью.

— Не можешь, — ответил Влад. — Круг защищает меня. Единственное, что ты можешь сделать…

— Я отрекаюсь! Отрицаю свою принадлежность к атли, клянусь великими духами воды, земли, воздуха и огня, не возвращаться в этот священный круг.

Воздух вокруг меня сгустился, потемнел. Лавина покатилась с горы — не остановить. И я в этой лавине. Теряю — кровь, доверие, любимого, друга.

— Нет… — прошептала пересохшими губами, но Глеб не услышал.

— Не защищать. Не драться за атли. Не молиться с ними. Отныне я сам по себе. Я не отвечаю за то, что будет после моего ухода. Не желаю больше таинства, которое дает мне эта принадлежность. Я отрекаюсь от атли…

Он тяжело дышал и смотрел прямо на Влада.

Секунда. Две.

А затем крепче зажал в руке нож и сделал шаг вперед. В круг.

Я закрыла глаза и провалилась.

Глава 30. Второй шанс

Нет! Вытолкнуть себя из сновидения, бороться!

Я застонала, шевельнулась, выныривая из темноты, в которую так упорно затягивало. Уцепиться за что‑то: звуки, запахи, образы — без разницы. Сфокусировала взгляд на Глебе, хотела окликнуть, затем передумала. Зачем лишать его преимущества — я больше не знала, чего ждать от Влада, тем более, сейчас.

Глеб сказал что‑то, но я не разобрала слов. Разозлилась на себя — лежу здесь, как тряпка, когда мой друг там борется. Один против сумасшедшего — того, кого я считала близким…

Черта с два!

Звуки обрели некую закономерность, сложись в слова, слова — в предложения.

— Думай, Измайлов, — улыбнулся Влад. — Можешь попробовать убить меня, но время работает против тебя. Используй нож по назначению.

— О чем ты? — насторожился Глеб. Остановился на полпути, насупился.

— Разрежь веревки, Глеб!

— Но я же… мне нельзя… — Он выглядел в тот момент, как маленький растерянный мальчик, которому есть что терять, и он не знает что делать. Полу — плачущий, ведомый. Стоящий на распутье воин, нарушивший один закон, но не готовый нарушить остальные. Влад оставался уверенным, в то время как Глеб сомневался все больше.

Нет, не верь ему! Не поворачивайся спиной! Хотелось кричать, драться, но тело больше не подчинялось мне. Впрочем, я все равно была связана и не смогла бы помочь.

— Ты же сам сказал, что никого не слушаешь, — произнес Влад спокойно. — Как думаешь, почему именно ты здесь?

В ушах гулко стучал замедлившийся пульс — словно отсчитывал последние секунды. Слишком слабый — наверное, много крови вытекло…

Глеб колебался.

Тук — тук.

Тук… тук…

Еще секунда…

Посмотрел на меня отчаянно, почти обреченно. Бедный мой дружочек! Если б я послушала тебя… если бы… я…

Он метнулся ко мне. Решительный. Готовый бороться со всеми бедами мира, чтобы спасти, вырвать из теплых, уютных объятий смерти безрассудную дурочку. Жаль, что смерть нельзя победить… Жаль, иначе я, непременно боролась бы.