Пророчица

— Голова — это мелочи! А вот для атли найти тебя — действительно праздник. Пророчица — очень почитаемый член племени.

— Чем же я так важна?

— Ты же видишь будущее. Вот и подумай.

— Опасности, — догадалась я. — Племя сможет их избежать.

Филипп восторженно кивнул.

— Расскажи мне! — попросил настойчиво.

Я коротко пересказала видение.

Подумать только — настоящее. Я могла бы не поверить Филиппу, но ощутила все сама. И женщину, и побои. Мало того — могла прочесть ее эмоции, точно знала, что она чувствует и почему. Кроме страха перед этим мужчиной, проявлялась привязанность, вина и покорность.

Стало мерзко, словно все эти чувства прошли сквозь меня и оставили на душе грязный масляный след. Больше всего пугало то, что эта женщина реальная, и она атли. Но как ее найти?

— Это объясняет, что ты и Влад в прошлом… Ну, были вместе. Несмотря на то, что такие разные. Ты никогда не задумывалась, почему?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я.

— Существует легенда, Полина. Если коротко: испокон веков в атли были пророчицы, которые видели «судьбу племени» и предостерегали от беды. Некоторых посещали видения, некоторым снились вещие сны, но одно их объединяло — они могли знать будущее, но была еще одна особенность. — Филипп замялся, отвел глаза. — Личная.

— В каком смысле?

В свете ночи жрец выглядел немного безумным. И, похоже, был настроен рассказать очередной сказ об атли.

— Есть поверье о первой пророчице. Когда‑то давным — давно племенем правил очень жестокий правитель. О его деяниях слагали легенды, его боялись. В то время численность племени была намного больше, в десятки раз больше, чем сейчас. Вождь имел… — Филипп замялся, но увидев мой вопросительный взгляд, все же продолжил: — Вождь мог позволить себе иметь любую женщину племени, будь то по ее воле или против.

— То есть варварским образом насиловал их, — дополнила я.

— Именно так.

— И что, пророчицу он тоже изнасиловал? Ну, или девушку, которая получила способности? Так проявился ее дар?

— Не совсем. На тот момент вместе с атли жили люди, которые прислуживали: стирали, готовили, помогали воспитывать детей. Хранители очага — так их называли. У них не было способностей и умения отбирать силу у ясновидцев. Одна из хранительниц легла с вождем и понесла от него.

Я закатила глаза. Когда Филипп начинал говорить пафосно, хотелось стукнуть его по голове и сказать: «Привет! Ты в двадцать первом веке живешь вообще‑то! Говори по — человечески».

Но вслух я спросила:

— И что было дальше?

— По правилам племени старший отпрыск вождя становится следующим вождем, если не возникнет споров… — он замялся, словно задумался о чем‑то своем, но тут же встрепенулся. — Но их обычно не возникает.

Я вспомнила нашу неумелую попытку свергнуть вождя и улыбнулась. Но тут же одернула себя.

— А тогда возник спор?

— Вождь питал нездоровую страсть к одной девушке в племени. Однажды ночью он пробрался к ней в шатер и силой сделал своей. На следующее утро провозгласил ее женой, жрец венчал их, а в скором времени у них родился сын.

— Вождь сказал, что отдаст ему престол? Так ведь? И отказался от сына той, которая его любила?

— Он не мог так просто нарушить закон племени. Но жрец был его другом, и они провели ритуал. В итоге первенство было передано младшему сыну. Тогда мать мальчика прокляла вождя и его возлюбленную. Она изучала темные искусства много лет. И хотя вождь со временем передал свою жену другому воину племени, это не отменило проклятия. У женщины в скорости родилась дочь. После посвящения девочку начали посещать странные сны, которые стали сбываться. Так появилась первая пророчица.

— И все? Проклятие — в видениях?

— Не совсем. Вскоре она и ее брат — вождь полюбили друг друга. Как мужчина и женщина.

— Подожди, ты хочешь сказать… Они ведь не…

— О да! — улыбнулся Филипп. — И не раз.

Потом добавил почти шепотом:

— Они не могли сопротивляться. В этом и заключается проклятие.

Внезапно я поняла. Валила на собственную слабость, неправильные принципы, а все оказалось проще. Необъяснимый трепет от прикосновений Влада, смесь ужаса и желания, с которым почти невозможно бороться. Все потому что есть проклятие. Проклятие любить его, хотеть его, грезить им. Потому что я гребаная пророчица, а он вождь!

Внезапно вспыхнувшая ярость усилила головную боль, висок прострелило, и я зажмурилась.

Меня разрывали противоречивые чувства. С одной стороны проклятие все объясняло. И мою неудачу с Матвеем, и те сны.

С другой же стороны, это не сулило ничего хорошего в будущем.

Если только…

— Если мы свергнем его, это пройдет? — спросила я, не глядя на Филиппа.

— Не знаю, Полина. Никто не знает. Даже если бы вы смогли построить что‑то… Эти союзы никогда не приносили счастья. За всю историю племени.

— Это проклятие можно как‑то обойти? Снять?

Я готовилась услышать «нет». Если бы было можно, его бы уже сняли до нас. Наши предки.

— Легенда гласит, есть один способ, но он тебе не понравится.

Я отстранилась.

— Что за способ?

— Там говорится, проклятие будет существовать, пока кто‑нибудь из них не убьет другого.

Я даже не сразу поняла, что он сказал. Может, не хотела слушать, а может, это было просто дикостью для меня. А потом понимание вползло в мозг холодным ужасом.

Получается, чтобы избавиться от наваждения, мне нужно убить Влада?

Бред какой‑то!

— Филипп… — голова Глеба просунулась в приоткрытую дверь. Он смущенно улыбнулся и вошел. Посмотрел на меня с жалостью: — Ты как?

— Уже и не знаю… — прошептала я и закрыла глаза.

Нужно подумать, побыть одной и все хорошенько взвесить. Что это значит для меня? Как я буду с этим жить? Теперь стало ясно, что Филипп имел в виду, когда говорил о моей проблемности — он думал, я передумаю и на совете проголосую за Влада. Я подняла голову и посмотрела на жреца атли.

— Я не отступлю. Несмотря на проклятие. У вас есть мой голос.

— Видишь, я говорил тебе! — просиял Глеб, но тут же поник. — Мы мятежники, но не анархисты. И пока совет не состоялся, должны сообщить о том, что ты видела.

— Сообщить… кому? — осторожно спросила я. Они молчали. Глеб смотрел прямо на меня, а Филипп отвернулся, словно сама мысль об этом претила ему. Я поняла через несколько секунд и покачала головой. — Нет…

— Я скажу ему, — решительно произнес Филипп. — Сейчас же поеду и сообщу.

— Ага, а он тебя так и послушает. Не гони, брат, Вермунд не будет играть в испорченный телефон.

Я села на кровати и поджала ноги. Головная боль вернулась, но, скорее всего, уже на нервной почве. Осознание, что мне снова придется увидеться с Владом, говорить с ним, внушало тревогу и ужас. Я думала, до совета не нужно даже думать о встрече. Ну, почему со мной вечно происходят подобные вещи?!

Филипп подумал с минуту, потом взглянул на меня жалобно. Убить готова за такой взгляд! Разве я просила себя жалеть?

— Скорее всего, придется ехать, — сказал он. — Но я буду рядом, слышишь! Ничего не бойся.

— Так же, как был вчера? — вырвалось у меня, и я тут же пожалела об этом. Я не имела права так с ним разговаривать, ведь пока Влад — вождь атли, Филипп не может ослушаться его. Как и я. — Извини…

— Ничего. Ты права, я не должен был бросать тебя. Но обещаю, как только все закончится, твоя жизнь станет спокойной. Сможешь вернуться домой, заняться любимым делом, учиться. Ты ведь так и не получила образования?

— Думаю, не стоит делить шкуру неубитого медведя, — тихо сказал Глеб.

Филипп ничего не ответил, встал и вышел, прикрыв за собой дверь.

Наверное, сложно нас всех контролировать, боясь потерять каждый голос на совете. Странно, что главным выбрали его, ведь у Глеба намного больше шансов — родство с Владом позволяет ему возглавить оппозицию.

— Боишься? — спросил Глеб, пристально глядя мне в лицо.

— Почему не ты? Разве закон крови в твоем случае не работает?