Дивные пещеры

…В Петровок приехали уже поздно вечером. Солнце село, и с каждой минутой темнело все больше и больше. Они остановились у автовокзала, и их охватила почти деревенская тишина. После бешеной гонки все казалось как в замедленной киносъемке: не спеша погнал мальчишка домой корову, осторожно прошла женщина с ведром воды от колонки; шагая в ногу, тянулась на ночлег цепочка гусей. Скрип калиток, мычание коров, ленивый лай собак — извечные деревенские звуки. Откуда-то тянуло кизячным дымком.

— Гони двадцатку, кацо, — сказал Горный брат, роясь в нагрудном кармане пиджака. — Тебе половина, и мне половина.

Сусликов протянул шоферу две десятки. Он не стал спорить. Денег оставалось совсем мало, но ничего, на билет хватит, а там он продержится до дома на кефире. Не впервой…

— Будь здоров, дорогой! — Черноусый сунул шоферу скомканные деньги.

Тот пересчитал их. Видно, денег было меньше, чем он ожидал, потому что шофер зло сплюнул, открыл капот и стал что-то высматривать в моторе.

— Веди, кацо. Веди, дорогой. Шевелись. Далеко эти твои Пещеры?

Сусликов понятия не имел, где Пещеры. Ляпнул он тогда первое, что пришло на ум. В Петровске он слышал про Дивные пещеры, вот они и вспомнились ему. Теперь надо было выкручиваться.

— Я с этого места плохо ориентируюсь, — сказал Сусликов. — Да и ночью тогда дело было. Спросить придется…

Горному брату надо было удивиться этим словам, но он был так возбужден предстоящим обладанием денег, что не придал заявлению Сусликова никакого значения.

— Бабка! Эй, старый человек! — погнался он за какой-то старушкой, волоча за собой командированного. — Скажи, как пройти на Пещеры?

— На Пещеры? — удивилась старушка. — Чегой-то вы на ночь глядя?

— Летучих мышей ловить. Мы ученые.

Старушка недоверчиво покачала головой, но все же объяснила:

— Пойдешь, касатик, по этой улице до самого конца, потом тропка будет полем. За полем посадочку увидите с большим дубом, за посадочкой речка. Через речку переберетесь — вот вам и Пещеры.

— Черт! Я плавать не умею! — выругался Горный брат. — Ты умеешь плавать, кацо?

— Если ветра нет, — пошутил невесело Сусликов.

— Понимаешь, кацо, у нас там реки быстрые, мелкие, камни несут. Войдешь — с ног собьет, камнями голову расшибет. Потому и не научился.

«Жаль, что не расшибло», — подумал командированный.

— Плыть никуда и не надыть, касатики, — сказала старушка. — Там мост железнодорожный есть. По мосту и пройдете.

— Вай, хорошо! Пойдем! — Горный брат дернул Сусликова за рукав, и они пошли по улице. Старушка смотрела им вслед.

По дороге Горный брат все время оглядывался. Он опасался погони.

— Такси не найдет, машину чью-нибудь угонит, он такой, — бормотал Черноусый. — Он заводной. Догонит — ой, битва будет. И сестрица моя двоюродная не отстанет. Тигрицей в горло вцепится. Вай, быстрей надо, кацо! За город выйдем, бегом пойдем, кацо.

Бедный командированный и так задыхался, обливаясь потом. Желудок его ходил ходуном. Язва проснулась и стала ворочаться, пробуя когти на стенках живота.

Когда скрылся последний дом, они побежали. Горный брат бежал легко, его дыхание почти не было слышно — сказывалась жизнь на лоне природы. Сусликов же волочил ноги по тропе, как тряпичная кукла. Наконец стало сдавать сердце. Появились перебои, грудь наполнилась железом, и это железо тянуло вниз, било по желудку, а тот отдавал острой болью.

— Не могу больше, — прохрипел Сусликов.

— Вперед, кацо! Я из тебя спортсмена сделаю! Будешь, кацо, мировые рекорды бить!

Горный брат уже почти волок вечного командированного на себе.

— Послушай… брат, — сказал Сусликов, задыхаясь… — Погони не может быть… Он же не знает… Что я в Пещеры… Я никому…

— Не знает, так узнает, — ответил «брат», не прекращая бега. — Ты, кацо, не знаешь этого жука. Сейчас расспросит всех на стоянке, старушку даже эту найдет и помчится прямо по нашему следу. Очень он деньги любит, кацо.

«Да уж ты от него не отстанешь», — подумал Сусликов. В посадке последние силы оставили бедного командированного. Он почувствовал: если сделает еще несколько шагов, сердце разорвется. Сусликов свалился под большой дуб, который огибала тропинка, прежде чем устремиться к мосту через свекловичное поле.

— Вставай, кацо! Вставай, дорогой. Мост уже вижу. Боюсь, догонит. Догонит — конец обоим. Бой будет — убьет нас. Сильный, гад. Кулаком зашибет, кацо. И сестрица двоюродная не отстанет. Горло грызть станет, кацо. Сначала мне, потом тебе.

— Пос… шай… брат… — дыхание со свистом рвалось из Сусликова. Казалось, еще немного, и вместе с воздухом начнут вылетать куски легких. — Послушай… Я разделил деньги… на две… части…

Черноусый сразу перестал тормошить проводника.

— Как это? — насторожился он.

— На… всякий… случай… Половина там… в пещере… половина… здесь…

— Где — «здесь»?

— На поле… зарыл… прямо в свекле…

— Врешь!

— Честно…

У Сусликова возник план. План был примитивный, почти нереальный, но все же это был план. Первый план за весь этот сумасшедший, неправдоподобный вечер. План заключался в том, что Черноусый немедленно бросится копать свекловичное поле, а тем временем можно по посадке, которая одним концом упиралась в речку, добраться до воды. Вода — это спасение. Горный брат плавать не умеет. Река подхватит, понесет… Ничего, он, Сусликов, продержится сколько будет надо. Может быть, даже удастся переплыть на ту сторону. При мысли о побеге силы стали возвращаться к бедному командированному.

— Показывай где! Но если соврешь… — Горный брат выхватил из-за пояса кинжал и опять бросил его в ножны.

— Не могу… иди сам. Я здесь полежу пока… Считай… пятьдесят… нет… сто шагов от дуба…

— Сто или пятьдесят?

— Сто…

— Ну смотри, кацо…

Бандит кинулся в сторону поля, но потом вдруг остановился.

— Эй, кацо… — в голосе Горного брата послышалась тревога. — Уж не сбежать ли ты задумал?

— Ты что… брат… Мне тоже… деньги нужны… Я их тоже… люблю…

— Но все-таки пойдем со мной! — Черноусый взял командированного за руку и дернул. — Ничего, потихоньку, кацо… Считаю… Раз… Два… Если обманул — конец… Три… Четыре… Меня никто еще не обманывал… Пять… Я сам люблю обманывать… Шесть…. Семь… Это не там, где ветка торчит?

— Там…

Бросив Сусликова, Горный брат устремился к маячившей вдали на фоне зари ветке, кем-то воткнутой в землю. Сусликов подождал немного и осторожно стал приближаться к посадке. Сделает шаг и остановится. Еще шаг и опять остановка.

— Есть! Кацо! Есть!

«Что он там нашел? — подумал командированный. — Мешок из-под удобрений?» Больше ждать было нельзя. Сусликов нырнул в посадку.

— Стой, кацо! Куда ты? Я деньги нашел!

Сусликов рванул изо всех сил, но бандит догнал его через минуту.

— Куда, гад? Вторую половину хочешь утянуть! — Горный брат схватил командированного за плечо. Сусликов вертанулся вокруг своей оси и рухнул на колени. Прямо против его лица болтался целлофановый мешок, полный денег.

Нет, этого не могло быть. Это невозможно. Всего за несколько часов к нему пожаловали Неожиданность, Недоразумение и вот еще теперь Случай — самое любимое детище Жизни. Неожиданностью и Недоразумением жизнь пользуется не так уж часто, а вот Случай разбрасывает направо и налево. Именно Случаем Жизнь управляет своим государством. Все ждут Случая, все боятся Случая. Одних Случай спускает с неба на землю, других поднимает с земли на небо. Одним Случай дарит счастье, другим — смерть. Кто считает Случай нелепой ошибкой, кто — закономерностью, но все равно никто не застрахован от Случая.

В долгой жизни вечного командированного Случай встречался довольно часто; и сам по себе, и в комбинации с Неожиданностью и Недоразумением, но чтобы все три могучих силы встретились — такого еще не было.

— Я тебе не верил с самого начала, кацо! — Горный брат поднял Сусликова за шиворот и встряхнул его. — Сколько здесь? А? Быстро! И сколько в пещере? Сколько хотел утаить, кацо?