Грибы на асфальте

Жильцы «Ноева ковчега» с интересом следили за схваткой. Они были явно на нашей стороне. Хозяев ругали и в глаза и за глаза. Кто-то предложил написать в газету жалобу, но мы боялись привлечь к себе внимание.

Тогда Тина увеличила квартплату на пять рублей. Это был удар в спину. Сим мероприятием «королева» рассчитывала восстановить против нас общественное мнение.

Вечером Иван-да-Марья долго ходил по квартирам, о чем-то шептался, потом сказал мне:

— Только пока держи язык за зубами. Все решили уйти из дома.

А все началось с ананасов.

Однажды нам с Кобзиковым попались ананасы. Особой нужды в тропических лакомствах не было, но в магазине стояла такая аппетитная давка, так все заразительно ругались и толкались, что Кобзиков не выдержал первым.

— Надо достать, Гена, — сказал он. — Чем мы будем питаться на Новый год?

Вацлав нахлобучил на глаза кепку и, припадая на одну ногу, ринулся в самую гущу.

— Инвалидам Отечественной войны без очереди! — закричал он. — Пропустите! Да освободите же проход! Вот ты, чего растопырился! А ну, тетка, убери с дороги свою европу!

Мы уже были близко от цели, когда продавщица сказала:

— Ананасы кончились! Не стойте больше, граждане!

Очередь загалдела.

— Как это кончились? Почему по десять кило давали? Ишь вот сколько эта набрала! Целую сетку!

— А вам какое дело? — неожиданно вмешался знакомый голос.

Я приподнялся на цыпочки и увидел Тину. Кобзиков тоже заметил ее и рванулся вперед, расталкивая соседей.

— Привет, Тиночка! Сколько лет, сколько зим! Как поживаешь? С наступающим Новым годом!

— Вас тоже, — буркнула Тина.

— Боже, какой запах! — простонал ветврач, принюхиваясь. — Какой идеальный запах!

— А вам не досталось? — смягчилась Тина.

— Увы!

— Могу уступить немного.

— Нет, это сон. В действительности так не бывает, — прошептал Кобзиков.

Хозяйка положила в нашу кошелку несколько ананасов и сказала:

— Вчера здесь бананы давали. Я взяла себе три килограмма.

— И один, конечно, на нашу долю?

— Пожалуйста, если хотите…

— Нет, это научно-фантастическая повесть, — мотнул головой ветврач. — Гена, придется тебе пойти домой, а я побегу в соседний «Гастроном». Там польскую карамель должны выбросить.

Кобзиков исчез. Мы остались с Тиной одни. На бывшей невесте моего друга было темно-коричневое пальто в талию с меховой оторочкой и красная шапочка, придававшая ей юный и легкомысленный вид. Я незаметно попятился, собираясь исчезнуть в толпе, но Тина схватила меня за рукав:

— Ты же собирался пойти со мной за бананами.

На улице крупными косыми струями шел дождь.

Снег на тротуарах превратился в грязное месиво и хлюпал под ногами прохожих. Под голым, как использованный веник, деревом топталась запряженная в телегу лошадь и грустно разглядывала номер впереди стоявшего «Москвича». Тина открыла дверцу машины:

— Садись.

Я взобрался на мягкое сиденье.

Автомобиль появился в «королевстве» недавно — автомобиль, холодильник, сервант и еще многие другие вещи. Ким был прав, не таким уж безденежным оказался Егор Егорыч. Тина сделала правильный ход.

Моя хозяйка вела машину уверенно. Я подумал, что ей не хватает только закурить папироску, чтобы стать похожей на рекламную картинку из заграничного журнала.

— Здесь меньше трясет, чем на «Летучем Голландце», — заметил я.

— Гена, не надо. Я же знаю — ты добрый. Егорыча дома не оказалось, Тина открыла дверь своим ключом.

Я остановился возле порога, рассматривая нарядную комнату. Пахло обоям» и свежевыкрашенным полом.

— Раздевайся, проходи, — сказала Тина, бросая мне комнатные туфли.

— Не нужно. Давай бананы, и я пойду.

— Эх, Гена, Гена! Когда ты выучишься хорошим манерам? Если тебя приглашает в комнату женщина, отказываться не принято. Есть хочешь?

— Нет.

— Знаю, что хочешь. Вы всегда с Кобзиковым голодные.

Тина сбросила пальто и, подпоясавшись фартуком, захлопотала у стола. Через минуту из буфета появились сыр, колбаса, бутылка коньяку и лимон в сахаре.

— До свиданья, — сказал я. Тина грустно посмотрела на меня.

Не уходи, Гена.

— Меня ждет Кобзиков. До свиданья, — повторил я, не сводя глаз с расставленных на столе яств.

— Тина подошла ко мне и решительно сняла пальто.

— Не пущу. Можешь звать на помощь.

«Проклятый желудок, — подумал я, сбрасывая калоши. — Он всегда ведет себя как предатель». «Королева» ушла в соседнюю комнату и через минуту появилась в нарядном платье, слегка озябшая и веселая.

— Будем решать философские проблемы. Как тогда, помнишь? С чего начнем?

Тина включила радиоприемник и села напротив.

— Одна моя знакомая уверяет, что человечество идет к матриархату. Через сто лет всеми делами вершить будут женщины, а мужчины возьмутся нянчить детей. Свою теорию она проверяет на собственном муже.

— Ты тоже сейчас работаешь над этой проблемой?

— Да, — засмеялась Тина. — Ну ладно, бог с ними, с мужьями. Выпьем за старую дружбу.

— За старую можно.

— И за новую тоже.

— Сразу за два тоста не пьют.

Тина поставила свою рюмку на стол. Рюмка была сделана под золотой кубок. Я усмехнулся:

— Вот и сбылось твое пророчество. Из золотых кубков пьем.

— Гена, — сказала Тина, — зачем нам травить друг друга? Ты ведь знаешь, что я… Разве мы вино ваты, что так сложились наши судьбы? Наконец-то мы сможем быть с тобой рядом. Гена! Живем один раз! Гена, не суди меня слишком строго. Я тебя люблю…

Я смотрел на нее и думал: «Тина добилась своего и счастлива. Неужели и я стремился к этому? Деньги, автомобиль… живет в городе… Теперь можно и покрутить немного… Это ведь входит в комфорт».

Тина пристально посмотрела на меня.

— Гена, это все из-за Кима. Я знаю, он всегда стоял между нами. Идеалист! Ах, какая я была тогда дура!

— Я поднялся.

— Куда же ты?.. Геночка, останься. Я… Слышишь? Это ведь самое главное!

Я бежал уже по лестнице.

— Ты просто неудачник! Ты мне завидуешь! — крикнула Тина вслед. — Это я тогда отвинтила у трактора пробку!

— Дурак, — заключил Кобзиков, узнав результаты моего похода за тропическим лакомством. — Упустил бананы, не говоря уже о женщине.

Однако потеря бананов, Тины и квартиры меня не огорчила. Я все-таки собирался жениться. В этом смысле дела продвигались довольно успешно. Лиля была близка к тому, чтобы пригласить меня домой «на предмет представительства» предкам.

Однажды я задержался в фотографии допоздна. Это было за два дня до Нового года. В соседней комнате Тоня бубнила:

— Таким образом, экспериментальное изучение адсорбции из раствора на твердых веществах заключается прежде всего в изменении начальной и равно весной концентрации…

Таким образом, Тоня готовилась поступать в университет. Голос секретарши звучал торопливо. Ей не терпелось быстрее запомнить определение адсорбции. Я знал, почему будущая студентка так жадно поглощает знания, — с минуты на минуту за ней должен был зайти новый заведующий отделом парикмахерских и фотохудожественных работ Дынин, гриб скромный, но с большими претензиями.

Преуспевание Дыни было для меня неожиданным. Тоня буквально светилась от счастья. Она надевала на работу самые лучшие платья, часто бегала в парикмахерскую делать укладку и для повышения эрудиции усиленно зубрила классиков.

Дынин уже сделал предложение, получил благожелательный ответ, и скоро все у них должно было закончиться обычным порядком.

Хлопнула дверь. Наверно, это пришел Дыня.

— Рабочий день кончился, — послышался голос нашей секретарши. — Зайдите завтра.

Вошедший в чем-то горячо ее убеждал. Голоса доносились до меня минут десять. Потом Тоня крикнула:

— Геннадий Яковлевич! Выйдите на минутку.

Я положил снимок в закрепитель и открыл дверь. Посреди комнаты стояла Лиля.