Страница 5 из 197
…Звонок переговорного селектора.
— Слушаю, сэр! — четко ответил Хэнк, мигом отложив размышления в сторону..
— Вот что, — послышался голос офицера второго ранга Понсо, — есть срочное дело. Иди в галерею, где главный пульт энергетики, и проведи DiG с инженером Беном Бенчли.
— Да, сэр! Уже иду, — Хэнк нарочито-громко шаркнув каблуком, вскочил из-за стола.
— Подожди минуту, — остановил его курирующий офицер, — ты знаешь этого Бенчли?
— Нет, сэр. Но, я посмотрю в служебном электронном планшете.
— Ты посмотришь, но сначала я тебе объясню кое-что. Ты слушаешь?
— Да, сэр.
— Этот Бен Бенчли, — продолжил Джон Понсо, — не просто инженер. Он доктор физики, единственный ученый-ядерщик на гипер-лайнере. Все наши четыре ядерных реактора в некоторых экстренных случаях будут зависеть от его лояльности. Ты понял?
— Да, сэр!
— Что ты понял?
— Я понял, что надо отнестись к этой задаче максимально внимательно, сэр!
— Нет, черт побери! Надо отнестись к этому, как к главному вопросу твоей жизни. DiG с инженером Бенчли, это задача, порученная Советом Тетрархов. Знаешь о таком?
— Не знаю, сэр!
— Правильно. Ты и не должен знать. Это информация не твоего уровня. А теперь иди!
— Да, сэр! — все так же четко ответил Хэнк Торнтон, и пошел.
Настил из стальных плит на каркасе из фермовых балок соединял два хвостовых корпуса гипер-лайнера (бывшие атомные авианосцы). По диагоналям настила крест накрест шли дополнительные 600-метровые ВПП (плюс к стандартным 350-метровым ВПП верхних, стартовых палуб авианосцев). Из настила, у перекрестка диагональных ВПП, на общем перпендикуляре с высокими узкими надстройками авианосцев, торчала башенка — рубка компьютерной коммутации. В самой башенке стояли серверы согласования для авиа-диспетчерской службы, а вниз из башенки под настил вела лестница к Главному пульту энергетики «Либертатора» — своего рода мозг атомных реакторов. Галереи с кабелями соединяли Главный пульт АЭУ (атомных энергетических установок) с реакторными отсеками левого и правого корпусов. Почему эти детали важны — будет видно позже.
Хэнк Торнтон с удовольствием воспользовался служебной возможностью побыть на открытом воздухе. Он, не торопясь, шагал по глухо звенящим стальным плитам, иногда бросая взгляды на изумительное тропическое небо с некрупными кучевыми облачками, щурясь от слепящего белого солнца, и вдыхая полной грудью свежий океанский ветер, пахнущий солью и йодом. Жизнь научила Хэнка использовать любую возможность для подъема настроения. Пусть все хреново, но эмоциональный тонус может пригодиться.
Вот она — башенка коммутации. Двое охранников (рядовые ССБ — «каменноглазые»).
Максимум их умственных возможностей — это сверка доступа.
Если сигнал электронного браслета вызывает красный свет на индикаторе сканере, то, значит: надо арестовать. А если зеленый свет, то, значит: надо пропустить.
— Проходите, младший офицер Торнтон, — сказал каменноглазый со сканером.
— ОК, — ответил Хэнк и, подождав, когда откроется тяжелая стальная дверь, шагнул…
…Дальше — стальная лестница вниз, и указатель.
…Вот пультовой зал с мониторами и индикаторами оперативного контроля АЭУ.
…А вот кабинет инженера Бенчли.
Доктор прикладной ядерной физики Бен Бенчли, 37, обычный белый североамериканец (точнее — из-за эффекта веритации — обычный оливковый североамериканец), свободно развалился в кресле, окруженном с трех сторон мониторами и пультами.
Он не обратил никакого внимания на вошедшего, и пришлось окликнуть:
— Инженер Бенчли! Я офицер Торнтон. У меня предписание: провести с вами DiG.
— Ага! — чуть насмешливо отозвался физик, и крикнул, — Ну-ка все, кроме офицера ССБ, выметайтесь отсюда! Идите по каютам! Компьютер справится без вас!
— Это не обязательно… — заметил Хэнк, наблюдая, как все операторы, выполняя приказ старшего инженера, быстрым шагом идут к лестнице на выход.
— Обязательно, — возразил Бен Бенчли, поднялся с кресла, закрыл дверь за последним из операторов, вернулся в кресло, и произнес, — ну, давайте проводите DiG.
Хэнк Торнтон коротко кивнул, уселся в свободное кресло и начал по инструкции:
— Инженер Бенчли, сейчас вы должны четко отвечать на вопросы. Вы готовы?
— А как же, — еще более насмешливо ответил тот.
— Вопрос, — сказал Хэнк, — злоумышляете ли вы против администрации гипер-лайнера?
— А посмотрите на этот монитор, — предложил Бенчли, — вы сразу поймете сами.
— На этот монитор? — удивился Хэнк, и стал рассматривать схематичные разноцветные отображения четырех ядерных реакторов, окруженные надписями и диаграммами.
— Да, на этот. Я понимаю, Торнтон, что вы ни черта не смыслите в ядерной энергетике, однако, в данном случае все просто, поскольку индикация аварийного состояния очень похожа на таковую у любой другой энергетической машины, даже у движка обычного автомобиля, снабженного бортовым мини-компьютером.
— Индикация аварийного состояния?
— Да, Торнтон. Сейчас энергоблоки по состоянию аналогичны автомобилю, у которого закипает радиатор. Но, последствия могут быть значительно серьезнее.
— Гм… Инженер Бенчли, а как быстро можно устранить эту неисправность?
— Достаточно быстро, Торнтон, если понимать физику и технологию процесса. Но, я не намерен устранять эту неисправность просто так. Не для того я ее создал.
— Вы создали? — переспросил младший офицер ССБ.
— Да, — Бен Бенчли кивнул, — именно я. И, будьте уверены: я сделал это качественно. Все остальные сотрудники АЭУ просто планктон. Они не могут ничего исправить. А я пока удерживаю режим реакторов в шаге от разгона. Когда мне это надоест, я умою руки, и гребаный гипер-лайнер миллиардеров превратится в прекрасное наглядное пособие по учебной теме «развитие тяжелых форм лучевой болезни». Еще вопросы?
Тут Хэнк Торнтон задумался (любой бы задумался на его месте). В другой обстановке можно было бы предположить, что инженер Бенчли лукавит и блефует. Но, веритация полностью исключала такой вариант. Следовательно, угроза реальна. Как учит теория терроризма, если демонстрируется реальная угроза, то затем объявляются требования.
— Ваши требования? — напрямик спросил Хэнк.
— Вот это правильный вопрос! — весело прокомментировал физик, — Начнем с того, что администрация гипер-лайнера по-свински обманула меня при найме: заразила вирусом веритации, отрезав мне любые пути возврата в обычный человеческий мир, и пыталась сделать меня интеллектуальным рабом на этой километровой атомной галере. Что мне остается? Согласно натурфилософии Лукулла — только цепь наслаждений, тянущаяся в точности до причала на реке Стикс, где меня, как и всех людей, ждет Харон-паромщик. Конечно, администрация может пойти на принцип, и сократить эту мою цепь до нуля. Психологически я готов к такому финалу. Меня здесь ждет быстрая, легкая, по-своему благородная смерть под лучом. А они будут подыхать долго, и очень некрасиво. Мне доводилось наблюдать такие процессы, и я хорошо знаю, о чем говорю.
— Я вас услышал, инженер Бенчли, и снова спрашиваю: ваши требования?
Физик-ядерщик лучезарно улыбнулся.
— Мои требования простые и естественные. Комфортный интерьер, изысканная пища, в частности, хорошее вино, и разумеется, красивые девушки. Знаете, Торнтон, я никогда раньше не увлекался сибаритством, но теперь, по воле судьбы, мне придется. Начнем с осетровой черной икры с белым вином Шабли, и с чудесной ночи, которую я проведу в компании четырех прекрасных девушек без сексуальных комплексов. Предварительно, необходимо привести удручающе-скучный интерьер операторской каюты релаксации в соответствие с моим эстетическим вкусом. Мне нужен большой пушистый ковер. Еще, широкий диван. Я ведь намерен провести эту ночь с четырьмя девушками. Кстати, тот планктон, который я отсюда выставил, пусть не возвращается. Площадь и так мала. Не следует загромождать ее бесполезными организмами. Вы меня поняли, Торнтон?