Страница 91 из 144
- Кто в болоте утоп? Охотник. А с дерева убился? Бортник. А в поле мёртвый лежит? Княж воин…
Вскоре утопавший сидел на земле, переодетый в сухое. Его спаситель стоял над ним голый. Сидящий разгладил бороду, убрал беспорядок на голове и залюбовался стоящим.
- Молод, хорош, аки древний бог! А чего в лесу прячешься, Родислав Гюрятич?
Род так и обомлел:
- Откуда я тебе ведом? Хотя голос твой знаком…
- Голос мой ты в Суздале слышал на тризне по братцу Ивану. Я сын Гюргия Владимирича Ростислав.
- Старший сын государя Гюргия? - даже отступил Род. - Как оказался ты в здешних болотах?
- Судьбы откалывают коленца! - повеселев, вскочил князь. - Да ведь и тебе не пристало в костюме Адама лесных комаров кормить. Айда, поторопимся!
Подошли к подранку в кустах.
- Твой тетерев, княже?
- Мой. Из-за него едва не утоп. Стрелял с лодьи, почти промахнулся. Люди мои хотели достать. Решил - сам. И вот…
- Так добей его.
Князь подступился к птице и беспомощно оглянулся. Он безоружен!
Род ловко ухватил подранка за лапы, опустил вниз головой и встряхнул. Тетерев затих. Ростислав завистливо помотал головой:
- Истый лесовик!
Этот истый лесовик поспешил к себе в глубинную затворню одеться, Ростислав же отправился к днепровскому берегу кликнуть своих. Род принял гостей в прибрежной келье. Поделили за трапезой тетерева, полакомились диким мёдом. Питий, воспламеняющих кровь, у отшельника не нашлось. Отроки отошли к послеобеденному сну, испив прохладительного взвару из лесных ягод. Хозяин с князем, беседуя, дошли до основного жилища затворника.
- Надо ж такому статься! - тряс кудлатой головой Ростислав. - Влез в болото, что в морду: ни взад, ни вперёд. Кабы не твой пособ…
- Каким ветром тебя из Киева несёт? - полюбопытствовал Род.
- Лучше не спрашивай, - заметно смутился князь, - Вышла с батюшкой поперечна из-за удела. Убежал к Изяславу. Тот обласкал, дал волость. Да злые бояре оговорили меня, будто в его отсутствие подстрекал берендеев и самих киевлян, хотел овладеть столицею, будто, подобно отцу, ненавижу Мстиславов род. Изяслав поверил облогу, отобрал все дарения, отнял оружие и коней, заточил дружину, а самого с тремя отроками отправил в лодке к отцу под улюлюканье киевлян. Не дал правого суда, не выслушал оправданий. Позор, и только!
- Измена отцу - большой грех! - покачал головой отшельник.
Ростислав с хитрым прищуром глянул на него.
- Тебе, недавнему язычнику, исповедовать меня не пристало. - Тут же, устыдясь резких слов к своему спасителю, князь в смущении огляделся, как бы в поисках выхода. И увидел колодец с журавлём, - Дай воды испить.
Род поднял из-под земли плещущую бадью.
- Мёд, а не водица! - восхитился князь. - Для чего здесь, в безлюдье, вырыли колодец?
- Я вырыл для себя, - отвечал затворник.
- Сам? Один? - не поверил Ростислав. - А как определил, где рыть?
Род заметно просветлел от доброго воспоминания.
- Вышел до восхода солнца, приглядел место, где растёт ольха, там должна быть вода вкусная, лёг на землю, прижал бороду к земле и смотрел в сторону солнца, пока не узрел облачко, как бы исходящее из недр. Замерцало оно перед очами, аки тонкая роса. Пусть сухое было это место, я знал: вода неглубоко.
- Ишь ты, водознатец! - сердечно восхитился князь, входя в избу и садясь на лавку. - А что это на поставце за скляницы? - указал он на зелейные снадобья.
- Ты бы мне поведал, княже, что в мире делается, - переменил беседу Род. - Я ведь третий год в затворе. С тех пор как на моих глазах убили киевского схимника…
- Ах, ты про Игоря Ольговича, - вздохнул, нахмурившись, знатный гость. - Как водится, одно убийство кладёт начало тысячам убийств. Два Святослава - брат и племянник убиенного, а с ними два черниговских Давыдовича с моим братцем Глебом выступили против Изяслава как виновника злодейства…
- Он не виноват, - вставил Род.
- Доказывать-то недосуг, коли руки чешутся, - заметил князь. - Вот покоторовали вволю, гоняясь друг за дружкой, и сошлись решительно у Любеча. Шальной зимний дождь переполнил водою Днепр. Великий князь едва перевёл войско обратно через реку.
- Сторожевой полк полностью утоп, - вспомнил Род своё прошлогоднее видение.
- Да, утонули венгры, союзники Изяслава. А ты как знаешь? - вскинулся вдруг опешивший рассказчик. - Тебя там не было…
- А после что делалось? - не ответил Род.
- После, как водится, перемирились все, оставив в пепле села и города, - развёл руками князь. - Ольговичи с Давыдовичами удалились в свои вотчины. А Изяслав с братом, Смоленским князем, моим тёзкой, отправились воевать Суздальскую землю моего батюшки, единственного, кто не хотел мириться. И запылали города на Волге и Медведице от Углича до Ярославля. Весной Мстиславичи попировали в Скнятине и возвратились восвояси.
- Увели тьму тысяч пленников, - невольно досказал отшельник, - своих сородичей - славян.
- Семь тысяч увели. А ты откуда знаешь? - снова встрепенулся Ростислав.
Род не отвечал. Князь решительно поднялся.
- Поеду-ка домой. Тут неуютно у тебя, - изрёк он, трепетно поёживаясь. - Живёшь боярином, хотя без челяди. А может, челядинцы твои все под шапкой-невидимкой? Такое крепкое хозяйство в одиночку не поднять. Чего забрался в дрёмный лес? От кого хоронишься?
Затворник промолчал.
Они уже покинули избу.
- Спасибо, что от смерти спас, - сердечно сказал князь.
- Надолго ли! - чуть слышно вырвалось у Родислава.
Гость услышал.
- Что сие значит? - испуганно остановился он, - Андрей рассказывал про тебя, покойный братец Иван писывал. Первый - ненавистник твой, второй - любительный приятель. А сходились на одном: ты ведалец!
- Пойдём-ка без промешки, - резко взял гостя под руку отшельник, - Твои отроки давно проснулись, ждут.
Однако князь проворно вырвал локоть:
- Не прикасайся. От тебя исходит расслабляющий какой-то ток. Мне тяжко спрашивать о собственной судьбе. Однако желаю знать…
- Смири свои желанья, - терпеливо просил Род.
- На колени рухну! - бился в нетерпенье Ростислав.
Он в самом деле рухнул на колени.
Отшельник возложил руки на его чело.
- Опомнись, глупый человек, успокойся. Что наша судьба! На куфу горечи серебряная лжица сладких капель… Встань и живи, не думая о смерти.
- О, как тяжелы, как жёстки твои длани! - сжался, круто изменившись, Ростислав.
- Ужесточились руки от трудов, - смутился Род.
Князь медленно поднялся и молча пошёл к берегу.
Спускаясь в лодью, он замешкался, порывисто обнял спасителя и по-домашнему, по-родственному сообщил:
- А у невестушки Улиты прошлым летом родился сын. Гюргием назвали в честь деда. Слышно, снова на сносях.
Род отвёл мученический взор:
- Мне ведомо.
Лодья отчалила. Стоя в ней, князь не спускал глаз с берега, пока не исчез из виду.
Отшельник сгорбился, словно состарился, и медленно побрёл в свою лесную келью.
2
Однажды поутру Род понял, что крещенские морозы отошли: окно оттаяло. Сон, в ту ночь виденный, заставил торопиться. Умылся, разгребая стынущими руками льдинки в бадье. Подкрепился горячим взваром с калачом. Под тёплую шерстяную ряску надел праздничный зипун однорядный, безрукавный, лазоревый. Привычную палицу, лесную тел охранительницу, забыл прихватить.
Румяное зимнее солнышко ослепило, но не согрело, хотя наст под ногами не похрустывал, а позванивал. Вместо мороза ветер ударил с реки. Не сразу решишь: что лучше. Зимою Род не ходил к Днепру, на сей же раз не шёл, а скорее бежал, словно бы поспешал к урочному времени. Сам над собой подтрунивал, не убавляя шагу. Во сне княгинин каптан в большом санном поезде стремился к нему по Старо-Русской дороге. Оставив поезд у зарытовского моста, обшитый волчьими шкурами возок своротил на Днепр. Надо же такому привидеться!