Страница 78 из 144
В одрине воцарилось молчание. Улита ходила из угла в угол, хрустя сцепленными пальцами. Яким барабанил по оконнице, с надеждой глядя на свалившегося как с неба названого братца.
Наконец Род к сказанному добавил:
- Петрок подослал в лагерь Гюргия своего обыщика Кисляка. Тот вылгал, будто в порубе с Амелфой и сам Малой. А Степан Иваныч-де готов бежать в Киев к Изяславу. Князь отложил поход. С часу на час нагрянет сюда. Страх что произойдёт!
Улита схватила его сильные руки, как утопающая:
- Родинька, спаси нас, спаси! Совсем не найдусь, что делать…
Род изложил свои замыслы о побеге в Киев. Яким заплескал в ладони. Девушка отпустила юношу.
- Ждите, - приказал он, - Схожу к боярину.
Уходя, он унёс в ушах встревоженный голос отрока:
- Берегись, братец, там злец Петрок!
У двери боярских покоев его остановил громкий разговор.
- Андрей не выдаст своего тестя даже отцу. Ужели надо доказывать? - это басил глазун.
- Недоказуемое как доказать? - скрипел несмазанной глоткой незнакомец. - В черепе у Андрея загадка, а в киевских стенах у Изяслава - заступа. Вот и весь сказ!
- Сбили вы меня с толку оба! - сердито проверещал Кучка.
Тут вошёл Род.
Кучка стоял за своим аналоем, где всегда читывал священную книгу. На сей раз книги не было. Глазун сидел на лавке насупротив. А между ними, расставив ноги, высился красноликий богатырь, будто налитый медью. В нем Род узнал Мамику, виденного однажды в шатре у Гюргия.
Все трое по-разному уставились на вошедшего - Кучка смятенно, глазун испуганно, Мамика непонимающе.
- Ты?.. Кто пустил?.. Как посмел? - задыхался боярин.
- У вас тут полная несторожа[348], - объяснил Род. - Дивлюсь такой беспечности. Вот-вот Гюргий по зову Петрока объявится в Красных сёлах.
- Што ты тут лепишь? - шёпотом возмутился глазун.
- Не леплю, а довожу истину, - спокойно поправил Род. - Или запамятовал, что ономнясь[349] посылал Дружинку Кисляка к князю Гюргию? Дружинка твой доложил потонку, будто с боярыней в порубе сидишь, а боярин с семьёй в Киев метит под щит ненавистного Гюргию Изяслава. Князь в сердцах поход - по боку, сам - сюда. Решил: осиное гнездо за спиной оставлять негоже.
Кучка, исказив лик, уставился на Петрока. Мамика, быстро сообразив случившееся, изготовился, аки рысь, к прыжку. Достаточно малого знака боярского, и глазун будет в его лапах.
- Облог! - вскочил тот. - Облог! - И, выбив могучим плечом оконницу, бросился в ночную чернь, как в небытие.
- Упал, дурень! Расшибся насмерть! Сколько тут сажен? - всполошился Степан Иваныч, даже сейчас не в силах смириться с гибелью своего любимца.
- Под твоим окном - кровля, тут подклет выступает, - напомнил, скрипя зубами, Мамика. - Ниже - ещё кровля. Так что не разобьётся твой драгоценный сосуд, господин.
- Думать надобно об ином, - вставил Род. - Петрок выпустит Амелфу.
- А? - сызнова встрепенулся Кучка. - Побеги, Мамикушка, упреди!
Мамика выскочил из покоя с полной боевой готовностью.
Оставшись наедине, юноша со старцем долго молчали. Наконец, собравшись с духом, приняв деловитый вид, Степан Иваныч спросил:
- Ты пошто пришёл? По Улиту?
- Я пришёл вас спасти. Тебя и твоих детей, - сказал Род. - Знаю лес, как свои хоромы. Все дороги заставлены княжескими людьми. Скроемся в лесах, потом у моих знакомцев, к коим ты посылывал меня на смерть.
- Я посылывал? - сузил глазки Кучка.
- Ну, Петрок без твоего извола, - усмехнулся Род.
Старый грешник промолчал.
- В Киеве у меня есть люди, - продолжил названый сын боярина, - представят тебя князю Святославу Всеволодичу, а он новой жизнью наградит.
- За что? - сморщив лоб, вопросил старик.
- За будущую службу, вестимо.
- Поздно мне новым князьям служить, - вздохнул Кучка и с беспокойством глянул на дверь. - Мешкает Мамика… нешто опоздал?
Обмякший, как слива, из коей вынули ядро, потерявший вид, боярин покинул свои покои. Род пошёл за ним. С гульбища спускались под жалкий скрип давно не менянных ступеней. В ярком полнолунии молча шли к порубу. У дверей узилища споткнулись о Мамику. Он лежал ничком. Из-за лопатки посверкивала рукоять ножа. Род прикрыл глаза, подумал и сказал:
- Дверь была распахнута. За ней стоял предусмотрительный глазун. Охранышей, себе подвластных, отослал. Подкараулил глупого богатыря и уложил на месте.
Кучка все-таки вошёл в сторожку, заискрил огнивом, зажёг свечу, глянул в лаз земляной ямы…
- Улетела птица? - спросил Род.
- Предан, всеми предан, - тряс седой головой старик.
- Мной, боярин, ты не предан, - молвил сын Гюряты.
- Тебе не верю! - крикнул Кучка. - Верю тем, кому творил добро, а кому зло…
Тут верховой влетел в раскрытые ворота, пересёк двор, вздыбил синего коня перед боярином и спутником его, что шли к хоромам.
- Князь пришёл на Боровицкий холм! С ним гридей видимо-невидимо! Кмети в Красных сёлах рыскают зверьми. Идут сюда!
Степан Иваныч завизжал как резаный:
- То-ми-и-и-и-лка-а!
Прибежал Томилка.
- Где Малой с боярыней?
- Не ведаю.
Старик метнулся к терему.
- Разумно поспешай, Степан Иваныч! - крикнул Род, - Остановись!
- Спасай детей! - совсем ополоумел обречённый. - Они не виноваты!
Род бросился за ним. Но не нагнал. По переходам - тишина немая. В Улитиной одрине - тихий разговор.
- Ах, Родинька! - вскочила побелевшая боярышня. - Ну что решили?
Услышав вкратце о случившемся, Улита сообщила, что как раз отправила Лиляну на отцову половину. Она сейчас, конечно, приведёт боярина. И тут вошла Лиляна.
- Господина нигде нет…
Род видел, как Степан Иваныч вошёл в терем. Не мог же он сосулькой испариться, хоть перед тем оледенел от страха.
- Вам спешно надо уходить, - построжал юноша. - Вот-вот здесь будут люди Гюргия…
- Мы собрались, - обрадовал Яким.
- Спаси отца! - воскликнула Улита. - Нас - после. Спрячемся и переждём. Пройдёшь с ним подземельем к речке Рачке. Невдолге выйдете к Мосткве-реке. Переправляйтесь на Великий луг. Там травы выше головы… Спасай нас поособно.
- Мне боярин вручил вас, а не себя, - заколебался Род, чуя беду.
- Сестра права, - сказал Яким.
Все вышли из одрины. Род думал, как отыскать Кучку, куда спрятать его кровь - детей, а с ними верную Лиляну. В тереме, должно быть, рыщут Петрок с Амелфой…
Спустились вчетвером в подклет. Прошли знакомую до боли дверь в истобку. Здесь он надеялся и горевал. Здесь служила ему добрая Овдотьица. Здесь лазутничала за ним Вевея…
А дверь соседняя полуприкрыта. Как раз та дверь! Он заглянул: крышка подпола откинута!
- Боярин в подземелье, - догадался Род. - Несите свечи.
Лиляна - одна нога здесь, другая там - сбегала за свечками. Начали спуск… Без одной ступеньки лестница так памятна!
Когда сгрудились внизу, Род первым углубился в тесный ход, что вёл к какой-то речке. Вот пыточная камера, где умерла Офима. Ржаво заскрипела дверь.
- Тут страшно, - молвила Лиляна.
- Ждите, запершись, - приказал Род. - Отыщу боярина, укрою и вернусь за вами. Постучу трижды.
Улита деловито обернулась к сенной девушке:
- Золото, каменья, серебро взяла, Лиляна?
Та кивнула.
Род с тяжёлым сердцем вышел, оставив их одних. За ним лязгнул засов.
В кишке глухого подземелья трудно дышалось затхлой духотой. Ус показался бесконечным. Выводил в пещеру, а пещера - в подбережье. Свеча погасла. В лунном свете речка Рачка сновала меж камней серебряным ручьём на дне оврага. Воистину здесь неприметно можно добежать к Мосткве-реке взапуски с бегущей Рачкой… Вот и простор, песчаный спуск к воде. Поодаль соревновались в крике мужские голоса, густой и тонкий.
- Отдай мой пе-е-ерстень! - вопил Кучка.
- На-кась выкусь! - насмехался бас все тише, тише…
[348] НЕСТОРОЖА - непринятие мер к охране.
[349] ОНОМНЯСЬ - позавчера, третьего дня.