Страница 59 из 144
- Погляди на стрежень![307]
Орлай принялся собирать долгощельцев, чтобы в центре сражения противостать врагу. Вот пешие уж на дострел от конных. Род вовремя углядел страшное приготовление всадников.
- Ложи-и-и-ись! - завопил он во все горло.
Легли те, что услыхали и поняли. Туча стрел, посланная черниговцами, скосила остальных. Те, кто лёг, тут же поднялись и ответили на тучу стрел тучей копий. Ближние цепи всадников поредели.
Род тоже освободился от своих сулиц, остался безоружный, если не считать охотничьего ножа за поясом.
Издали вражий строй представлялся густым, а когда сошлись, оказалось просторно между конями и всадниками. «Теперь отбарывайся, как знаешь!» - мелькнула мысль. Богатырским приёмом Бессона Плешка он первого же всадника вырвал из седла и отбросил на несколько шагов, где его добили. Но силы были слишком неравны.
Род, окружённый врагами, быстро заметил, что их мечи не касаются его тела и копья навостряются мимо. «Заговор на оружие!» - вспомнил он тихое волхвование Букала перед путём-дорогой: «А велит он топору, ножу, рогатине, кинжалу, пращам, стрелам, борцам и кулачным бойцам быть тихими, смирными. А велит не давать стреливать всякому ратоборцу из пращи, схватить у луков тетивы, бросить стрелы на землю. А будет тело отрока Родислава камнем и булатом, платье и шапка - кольчугой и шлемом. Замыкаю свои словеса замками, бросаю ключи под бел-горюч камень…»
- Заговорённый, гнусина!..[308] Да что он, заговорённый, что ли? - слышалось отовсюду.
Оружием его не могли убить. Но и он, безоружный, никого не убивал. Лишь сбрасывал всадников с коней. На земле их убивали другие…
Род волчком крутился между ржущими конскими мордами, разномастными хвостатыми крупами. Всадники изрыгали в него проклятия, кони ржали над ним. Сколько движений в миг должен сделать ученик Бессона Плешка? Род превзошёл все свои достижения на уроках. А ведь Бессон хвалил его…
Между тем времени истекло, как крови. Искоса оглянувшись, Род увидел вблизи городские Черниговские ворота. Стало быть, он как рак пятился назад. И все пешие отступали. Немудрено. Пеших почти не осталось. А ворота открыты. Кто защитит их? Некому защитить!
«Приборолись плеча!» - вспомнил Род слова Бессона Плешка.
Конская харя озубатилась ему в лицо. Костистая конская грудь кованым пороком наддала в плечо. Не было в Букаловом заговоре ни слова о боевых конях. Об оружии, борцах и кулачных бойцах… все верно! Но кони, кони! Стенобитный таран ударил в богатырскую стать. Притомившийся ученик Бессона обмишулился на какой-то миг. И упал…
Вдруг - о чудо!.. Костоломы-копыта не доконали его. Конь отпрыгнул в сторону. Уже без всадника…
Род, шатаясь, поднялся. Увидел иных коней и иных людей.
- Ай-ё! - издал он кыпчакский крик.
- Катаноша! Катаноша!.. Яшник-урус! - загомонили окружившие его половцы, воскрешая памятное событие хурултая под Шаруканью.
Некоторые спешились. Род очутился в крепких объятьях.
- Кза! - сразу узнал он маленького шустрого оруженосца Итларя.
- Ай, какая встреча! - чумазо улыбался тот, ощупывая бывшего пленника забрызганными кровью руками, - Ты цел?
- Цел-невредим! - похвалился Род. - А где же Итларь?
Если тут Кза, значит, и Итларь где-то рядом.
- Пойдём, пойдём! - потянул юный степной приятель назад, в пустеющее поле боя, похожее на стол после пиршества с неприглядными остатками яств. Одной рукой он вёл своего коня, другой пытался поддерживать Рода.
Мимо пронесли изрубленные тела Дмитрия Жирославича и Андрея Лазоревича. Вечная память безрассудным боярам!
Орлай лежал навзничь с окровавленной грудью рядом с очервленевшей[309] головой Кузёмки Ортемова. А где Корза Рябой? А вон и он, Корза. Без рук. Неживой. Истёк кровью.
Род замер над долгощельцами. Здесь все они сошлись с черниговской конницей. Здесь же вскоре и полегли. Он, не сдерживаясь, стонал, ползая по земле от трупа к трупу.
- Друзья? - сочувственно спросил Кза.
- Более чем друзья, - сказал Род, поднимаясь на коленях. - Соратники!
- Князь Сантуз послал нас в помощь вашему князю, - объяснил Кза на своём языке. - Пойдём. Мёртвых не оживишь. Они там! - указал он на небо, - И ты был на волоске. Но остался здесь. Пойдём дальше жить.
Отряды половцев шли к воротам, а от ворот одиночками шли горожане, собиратели павших. Олуферь подъехал на розвальнях, издали заприметив Рода.
- Горе-то, горе-то! За что наказал Господь? - причитал он, укладывая трупы на сани.
- Вон он! - указал Кза.
Род увидел Итларя. Тот ехал верхом, полотнянобледный, даже не глядел вокруг. Двое навершных бок о бок его поддерживали. Род быстро подошёл, принял ханича с коня на руки. И вот уж Итларь на санях рядом с трупами.
- Умер? - в ужасе отпрянул Кза.
- Дай чистый плат и жгут, - велел Род Олуферю. - У кого вода есть?
Кто-то подал баклажку. Достав охотничий нож, Род проделал то же, что с Несмеяном Лученцом в степи: разрезал штанину, промыл рану, остановил жгутом кровь.
- Ногу так ему порубили, аж кость оскалилась, - сочувственно молвил Олуферь.
Поехали в город. Половцы охраняли сани со своим ханичем. Роду дали чужого коня. Кза благодарно держался около и захлёбывался словами:
- Наши… по-половецки… всегда так делают… Издали пустили тучу стрел. Те разбежались. А один сумасшедший убитый вдруг как вскочит, как рубанёт мечом по ноге моего господина и опять упал мёртвый. Веришь или нет?
- Что он тебе клекочет? По-ихнему ведаешь? - обернулся возница Олуферь.
- Дома толмачить стану, - пообещал Род. - Молодильная трава есть у тебя в запасе?
- Какая-такая? У меня много есть…
- Ну, гусиная плоть, нарубашень, что ли, у вас называется?
- Утробышень, - подсказал Олуферь. - Как же, как же! А кровь заговаривать ты, видать, обучен…
Дом Олуферя-лабазника под причитания его подружии Маврицы превратился одновременно и в скудельницу, и в лазарет. Тем же вечером схоронили Орлая и Кузёмку с Корзой. Тем же вечером очнулся Итларь и, увидев над собой лицо Рода, улыбнулся:
- Знал, что тебя тут встречу. Сердце не обмануло. Неволею шёл в поход, а с охотой. Сантуз приказал отцу. Месть Текусы!
- Неужто хоть вот настолько, - сложил пальцы в щепотку Род, - ты ей не люб?
Итларь тяжело вздохнул:
- У нас в Диком Поле не верят в победу Северского князя. А Сантуз принял серебро от Огура Огарыша. Мы обречены смерти.
- Зато мы рядом! - Род крепко сжал руку друга.
- Хорошо, - грустно вымолвил Итларь, - Только хан Кунуй тоже рядом.
- Кунуй… обречён смерти? - не верил Род.
- Он крадёжник, - усмехнулся Итларь. - Ухватил и - ищи-свищи! Его правило: ради крадвы хоть в омут головой!
Вскоре ослабевший Итларь уже спал. Род ещё долго припоминал над ним все подходящие Букаловы заклинания. Потом вымыл руки, истово читая молитвы.
10
У Святослава Ольговича в соборной палате ежедень пререкания. Пустые, как кувшин: один спорщик нальёт, другой тут же выплеснет. Берладник корил воеводу Внезда: дескать, обманул Рода, не вооружил, не окольчужил паличников, полёгших в неравном бою. Внезд бесстыдно возводил лжу, будто нищие дружинники из Берлада загодя опустошили его оружейный склад. Иван Гюргич равнодушно принял похвалы героизму суздальцев у Курских ворот и хмуро помалкивал. «Что толку в многоглаголании? - сказал он однажды Роду. - Вздорные споры! Всех в один кулак сожми, так только то и выжмешь, что съедено».
Молчал и Владимир Святославич Муромский, хотя по иной причине. Северский государь торжественно наградил новоприбывшего Ивана Гюргича Курском с Посемьем, меж тем как до того обещал Курск Берладнику, а Посемье Владимиру Святославичу. Изгнанник галицкий в силу южного характера пошумел-пошумел в тесном дружеском кругу и махнул рукой. Муромский же северный человек переживал обиду долго и тяжело.
[307] СТРЕЖЕНЬ - середина.
[308] ГНУСИНА - гадина.
[309] ОЧЕРВЛЕНИТЬСЯ - окровавиться.