Страница 120 из 144
- Призываю тебя, могучий Од![457] Взываю к тебе, великан Од иль! Пусть сила силу нудит. Пусть сила под пнём клубом бьётся. Красные муравьи, кровавые капли! Под магнитовым камнем сила магнитова… - Род понимал, что иссохшее дерево, лежащее перед ним, вот-вот будет сломлено смертью. Хоть бы чудом удалось влить в него свежие соки, размягчить старую древесину, вернуть ей упругость. Гибкое легко гнётся, да трудно ломится. Руки волхва-целителя плавно передвигались с седого черепа к утлой груди, с острых плеч к мягким запястьям, голос звучал внушительнее: - Через силу и конь не прянет, я пряну! Огонь силу взял, я отдам! Слабейший из сильнейших сильнее сильнейшего из слабейших. Чья сила, того и воля. Беру под силки! Пусть в больного сила войдёт, пот в пот, кровь в кровь. Нивка, нивка, возьми мою силку! Я мощный, дюжий, крепкий, здоровый, властный… Могу! Могу!
Чаушнар разжал веки, мутно глянул в глаза творящего заклинания, сухие пальцы нетерпеливо перебирали покровы ложа.
- У комаришка - силишка, у цыплёнка - силёнка, - кричал тем временем Род. - У меня, великанища, - силища! Сила по силе, осилишь. Сила не под силу, осядешь…
Царь сел на своём одре.
Из угла рокотнул затравленный рык Семендера. Из другого угла - горличий вскрик Сарагури.
- Вся сила в накале! - неистово возглашал целитель. - Куй, пока кипит, куй, пока кипит!.. Размогшийся, возмогай!
- Подайте халат! - властно пропищал царь.
Что за шум тут поднялся! Едва державшийся на ногах Род ещё видел затуманенным взором, как Чаушнар в солнечном халате выпущенным из заточения скакуном бегал по одрине, плюхнулся в железное кресло, где только что сидел Семендер, вновь вскочил, что-то резко приказывал, на кого-то крикливо гневался…
Бака? Нет, нет, И лека выводила целителя из царской опочивальни. И едва вывела, подошёл Белендшер:
- Позволь отереть пот с твоего лица, господин…
Влажное потирало закрыло уста и ноздри. Род непроизвольно вдохнул эту терпкую влажность. Миг… и явь уступила место глубочайшему сну.
11
Княжеский поезд мчался по дресвяной дороге сквозь болотные топи, лесные дебри через Новгород-Северский в землю вятичей и далее в суздальские края. В наглухо закрытой карети о двух занавешенных слюдяных оконцах сидели в мягких подушках колени в колени лицо к лицу Улита с Лиляной.
- Не борозди горючими слезами свои наливные щёчки, государыня моя милая, - советовала Лиляна. - Все в руках Божиих.
- Молилась нощно и денно, - размазывала по лицу горе Улита душистым кружевным лепестом. - Бог грешницу не слышит. Тиран ревнивый, половецкая образина, предательски отдал в рабство источник жизни моего сердца, опору моей души…
- Гюргий едва не проклял сына, когда Андрей покинул его, - несколько изменила стезю беседы Лиляна, - Уцепился за свой Остерский Городец, как тонущий за травинку. Победители ждут, когда побитый унесёт ноги, а тот юлит лисичкой со скалочкой. Каково Андрею плавать в позоре? Разумно настропалился к дому.
- Разу-у-умно! - простонала Улита. - Теперь я до гробовой доски не увижу своего света. На юге, на границе Дикой Степи, он все-таки был ближе, а на севере…
- Вспомни, как он в Москов к тебе из дальних далей снегом на голову упал, - жарко зашептала Лиляна, - ещё при жизни твоего батюшки, царство ему небесное.
- Слушай, слушай, - в свою очередь зашептала княгиня своей наперстнице, - Андрей-то перед самым отъездом угадай, о чём завёл со мной речь будто бы ненароком? О монастыре!
- Вевея, подколодная змея, ловко же проползла в последнюю твою тайну, - тяжело вздохнула Лиляна, - Это я о придумке с Агапитом-лечцом.
- Детей после этого отобрал, Граню и Гюрю, - вновь залилась слезами княгиня. - Сказывают, галичанку проклятую тщетно звал во Владимир. Разлучница пока затаилась в Галиче.
- Что же Яким проглотил язык? - рассердилась Лиляна.
- Тише! - насторожилась Улита. - Возатай может услышать. Всюду теперь за мной уши да глаза. А Яким себя бережёт для крайности. Ведь Андрей источает молнии. Будущее может стать страшней нынешнего.
Женщины замолчали. Род, находясь вплотную, сколько желал, прикасался к ним, они этого не чувствовали.
- Потерпи, лебёдушка Улита, - обняла Лиляна госпожу-подругу. - Грянет счастье, принесёт судьба жисточку твоего с юга к северу…
- Нет, - княгиня высвободилась, ненастно потемнев лицом. - Сердце-вещун без обиняков твердит: странные чужие люди унесут свет мой на юг, на юг и дальше на юг в дальние незнаемые страны. И не увижу света моего я больше никогда. Разве что на самом склоне жизни он осветит меня чуть-чуть…
Раненный таким провидением, Род выскользнул из мира движущегося княжого поезда и с превеликой тяжестью вновь ощутил свои телесные вериги.
Открыл глаза, увидел Белендшера.
- Проснулся, господин? - спросил бритоголовый половец. - Ай, как хорошо!
- Зачем ты усыпил меня своей вонючей тряпкой? - рассердился Род.
Все члены его ныли от непреодолимой слабости.
- Царица приказала усыпить тебя и тайно принести сюда, - виновато опустил голову кыпчак. - Надиму Семендеру очень не понравилось, что ты отнял у Смерти царскую особу Чаушнара. Опасность велика. Сейчас царица ищет место, где тебя скрыть.
Сиделка Белендшер принёс большую миску мадиры[458]:
- Немножко подкрепись.
Род после омовения и одеванья полюбопытствовал за трапезой:
- Скажи, почему вы с Ануширваном обриты наголо? Из-за жары?
- Жара тут ни при чём, - ответил Белендшер. - В стране кукразов волосы достойны украшать лишь головы господ. Я - раб.
- А почему царица, царь, его надим сидят в железных креслах?
- Железо говорит о твёрдой власти. Оружие - о силе…
- Вестимо, - согласился Род. - А почему Ануширван, и ты, и даже сам надим такие краснокожие?
- Ха, - усмехнулся Белендшер. - Смешной обычай у кукразов: мужчины обладают красной кожей. Натираются червеницей[459], и только.
Рода радовало, что снотворное не оставило по пробуждении дурного действия, влило как будто даже бодрость. Иначе он был бы более расслаблен, передав львиную долю своей силы Чаушнару.
- Чем ты так быстро усыпил меня, а, Белендшер?
- Бандж, - отвечал кыпчак. - Снадобье из листьев индийской конопли и белены. Сильное снотворное.
Его используют… Постой-ка, господин, мы не одни в доме! - Он взял свой креноватый нож и вышел из одрины.
Род слышал лёгкий стук, как будто ветром колыхнуло ставню. Он знал: на окнах дома висели деревянные решётки ставень. Он был уверен: Белендшер вот-вот вернётся. Тишина все длилась… Вдруг - громкий разговор… Он уловил несколько кукразских слов, уже знакомых: кубба[460], бабунди[461], хисме[462]… Никакого смысла не открыли эти выуженные из непонятной речи отдельные слова. Их прервал голос Белендшера по-кыпчакски:
- Шакал-предатель!
Род поспешил на шум. И опоздал. Раздался истошный крик. Что-то упало…
В большой палате с железным креслом, где в первый день он принят был Текусой, горел у входа один светильник. На полу лежал Ануширван. Белая ковровая дорожка из овечьей шерсти под ним краснела на глазах… Над павшим возвышался Белендшер, уже отбросивший свой нож.
- О Боже! - воскликнул Род по-русски. - Ты что… ты почему его убил?
Белендшер, мутно глядя на вошедшего, молчал. Он не уразумел вопроса. Род заметил, что половчин слегка покачивается. И вот он рухнул, как поверженный кумир. Род бросился к нему, рванул халат. На животе зияла косая рана, из неё струились внутренности.
[457] ОД - невесомое вещество, сила, магнетизм.
[458] МАДИРА - суп из кислого молока.
[459] ЧЕРВЕНИЦА - красильное растение.
[460] КУББА - дом.
[461] БАБУНДИ - название.
[462] ХИСМЕ - имя.