Страница 14 из 116
Но торки недаром помнили свое кочевое прошлое. Они не стояли на месте, крутились, кидаясь то вправо, то влево, то собираясь в единый кулак, то рассыпаясь во все стороны. В подмогу к ним со стен полетели стрелы и камни. Разгорелся серьезный бой, и никто не заметил, как от дружины отделилось пять всадников и наметом погнали коней к северу, в сторону Киева. Вечерний сизый сумрак сразу поглотил их.
Гнали коней до темноты, и лишь когда ничего нельзя было разглядеть в двух шагах, остановились на короткий ночлег. Но едва рассвело, как опять вскочили в седла и помчались вперед.
Это была земля, по которой вдоль и поперек после победы под Треполем разбрелись половецкие орды. Сюда, стоя под Торческом, пускали они в зажитье своих воинов, отсюда текли к ханам скот, табуны коней, груженные добром телеги и связанные десятками для удобного счета русские пленники. Спасаясь от нашествия, люди бежали куда глаза глядят. Одни подавались в Заруб, другие - в Канев, третьи - в Витичев и Богуславль. Те, кому некуда было бежать, скрывались по лесам и в оврагах - но в Поросье немного было глухих диких лесов, и случалось, что такие несчастные, убегая от одной орды, попадали в лапы другой.
Еще на рассвете послы проскочили мимо двух разоренных, сожженных дотла сел - уже перестали дымиться почерневшие остовы домов, где из-под углей и бревен мертвыми черепами выглядывали камни печей, валялись тут и там остывшие трупы стариков и малых детей вместе с немногими зарубленными защитниками и выли над телами хозяев уцелевшие псы. На окраине шарахнулась от конников чудом удравшая корова. Здесь все было разорено несколько дней назад, но, подъезжая к Стугне, послы увидели впереди клубы свежего дыма.
- Кипчаки! - крикнул, упреждая остальных, торк Кидрей и первым завернул коня в сторону рощи, что вставала левее.
Где-то там половцы поджигали дома, волочили на телеги добро, рубили старых и малых, а юношей и девушек, крепких баб и мужчин связывали цепочкой, чтобы гнать, как скотину, в плен. У послов руки чесались отомстить, зарубив хоть одного степняка, но донести вести до Киева было важнее.
За деревьями не было видно неба, и послы, вылетев из рощи, поздно заметили вторую деревеньку, которую постигла участь первой.
Ее половцы только окружали. Заметив дымы за лесом, жители успели подхватить детишек и кинулись врассыпную. Женщины и девушки бежали к роще, навстречу всадникам, мужчины приостановились в тщетной надежде задержать врага, но половцы не стали ввязываться в бой - срубив саблями двух-трех самых ярых, они арканами половили остальных и кинулись вдогон за убегавшими.
Гонцов заметили сразу, и десяток половцев кинулся впереймы.
- Рассыпься! - заорал Кидрей. - Каждый по себе! Один да дойдет!
И первым, подавая пример, поворотил коня, удирая по кромке леса.
Трое остальных торков тоже кинулись кто куда. Лют растерялся, не ведая, за кем последовать. Разве что за Кидреем - он старше и опытнее! Отрок промедлил всего миг - и понял, что погиб.
Сразу два половца летели на него. Один уже разматывал волосяной аркан, другой, не желая мешать соратнику, просто изо всех сил нахлестывал своего коня и орал что-то, перекосив рот. Очнувшись, Лют развернул коня, погнал его обратно в лес, но не проскакал и полпути, как что-то дернуло за плечи - словно сильные уверенные руки схватили его. Пальцы еще цеплялись за повод - конь рванулся, высвобождаясь, по щекам Люта хлестнула невесть как оказавшаяся рядом трава, и его поволокло по земле.
Борясь за жизнь, Лют кое-как сумел ухватиться за аркан, подтягиваясь, но все равно он бы разбился о землю, если бы половец не остановил коня. Ткнувшись носом в землю, обмякший Лют не сразу смог поднять голову, а когда наконец оглянулся, над ним стоял степняк.
- Бай, якши! - ухмыльнулся он во весь рот и дернул за аркан, приказывая подняться.
Лют рванулся, вскочил, метнувшись прочь, но позабыл о петле на плечах. Через пару шагов его больно схватило за грудь, и он рухнул на колени, ловя ртом воздух. Над ним вздыбили коня. Второй половец, пнув ногой по плечу, скатился наземь, перехватил за локти и принялся вязать отрока.
Люту заломили руки назад, сдавили горло петлей аркана и на привязи, как телка, погнали на околицу - туда, где уже были собраны все уцелевшие жители деревеньки.
Таких было немного - с десяток девушек и молодых женщин и почти столько же отроков, юношей и мужчин. Детей-подростков вязали наравне со взрослыми. Лют видел, как девчушка его лет, всхлипывая, жалась к матери, тычась носишком ей в подмышку. Считавший полонянок половец, проходя мимо, приостановился, несколько мгновений всматривался в эту пару, а потом резким сильным рывком оторвал девочку от матери. Взглянул в заплаканное лицо и вдруг, как куль с зерном, перекинул через плечо. Девочка завизжала, забила ногами. Мать с низким звериным криком кинулась на него, но ее оттеснили другие, ударами копий повалили и били, пока она не затихла. Степняк с девочкой на плече отошел к плетню, где свалил добычу наземь и быстро, привычно разорвал на ней поневу[19] и рубашку, обнажая ноги. Девочка заверещала, попробовала отбиваться, но насильник уже распластал ее на земле, спуская порты. Лют отвернулся, зажмурившись и втягивая голову в плечи от отчаянного детского крика…
Пришел он в себя чуть позже, когда полоняников стали вязать на десятки. Люта толкнули к другим парням, прикрутили к какому-то жилистому рыжеволосому отроку в пару, сзади пристроили еще одного. Вязали всех одним арканом; руки, закрученные назад, начали неметь. Лют в оцепенении еле двигался и, получив пинок, чуть не упал, потянув за собой остальных.
Кто-то вовремя подставил ему плечо. Быстро глянув, отрок чуть не вскрикнул - рядом стоял еще один торк-гонец. У него было разбито лицо, свежая царапина пересекала щеку - видимо, попал под половецкую плеть.
- Неужто - все? - выдохнул Лют.
- Кидрей ушел, - облизнув перепачканные в крови губы, откликнулся торк.
Над ними раздался крик - и всадник, наклонившись, вытянул обоих пленников плетью: сперва торка, потом Люта.
Они с торком, чьего имени Лют не знал, оказались в разных десятках, и когда половцы погнали добычу прочь, были разъединены. Женщин вели первыми, и Люту на глаза попалась та женщина, над чьей дочерью надругались. Она брела, шатаясь, как пьяная, и все порывалась обернуться туда, где возле крайнего плетня в пыли белело тело ее девочки в разодранной рубахе.
Торк Кидрей вырвался не один, с товарищем. Петляя, как зайцы, дважды чуть не нарвавшись на половецкие разъезды, которые бродили по Киевской земле, как хозяева, гонцы из Торческа наконец вышли к Киеву.
В городе они застали суету и тревогу. Воротившаяся от Треполя потрепанная дружина спешно вооружалась заново, тысяцкие готовили ополчение. Сам Святополк был как на иголках. Он не мог смириться с мыслью о поражении - как-никак, его первое деяние на великокняжеском столе! Что подумают о нем люди?
Русь замерла перед лицом половецкого нашествия. Владимир Мономах, скорбя о брате, затворился в своем Переяславле и слышать не хотел о новом походе. От гонцов он отговаривался тем, что у него нет воинской силы, но Святополк был уверен, что двоюродный брат просто выжидает, когда новый князь совершит непоправимую ошибку. Тогда можно будет поднять Ростов, Суздаль, Чернигов, Новгород Волховский, Муром и соединенными силами ударить на половцев, спасая Русь от нашествия, а золотой стол - от соперника Святополка. Остальные князья тоже замерли в ожидании.
Кидрей и его спутник, крещенный русским именем Матвей, без задержек добрались до княжеских палат. Едва попавшийся им на пути гридень[20] услышал, что они посланы от Торческа, который уже месяц как окружен вражьей силой, их тотчас пустили к князю.
Святополк был не один. С ним были Путята Вышатич - его старший брат Ян сейчас был полностью поглощен подготовкой ополчения, - двое старых одышливых отцовых боярина, верный воевода Данила Игнатьевич и боярин Славята. Он только что принимал посланцев от Печерского монастыря и монастыря в Выдубицах - монастырская братия делилась казной, давая серебро для спасения родины и обещала денно и нощно молиться за победу и защиту Руси от поганых. На душе у великого князя было светло и радостно, и он встретил торков-гонцов благожелательной улыбкой.
[19] Понева - род запашной юбки из трех полотнищ шерстяной ткани.
[20] Гридень - княжеский дружинник, телохранитель князя.