Страница 39 из 65
– Как же, пройдемте в мой кабинет – я тоже буду телеграфировать исправнику.
IV
Крестьянин х. Подвалки, Осип Цикавый, накануне вечером встретился в городе с кумом и «добряче нагрузывся», да так, что, если бы его могли только добудиться на возу и спросить, как он туда попал, он бы этого наверно не мог рассказать. Могла бы, безусловно, поведать об этом его многострадальная, голодная и непоеная кобыла, но – она была лишена этого дара и, лишь помахивая волосатой головой, терпеливо тащила шагом по «шляху» повозку, на которой храпел во все носовые завертки ее хозяин.
А жаль, что сивая кобыла Цикавого была лишена дара слова, – не будь этого, она рассказала бы, как на заре, из растущего над шляхом леска вышли три человека, ведя на привязи небольшую собачку, как приблизились они к телеге сзади и затем, привязав к ней собачонку, остались сами на том же месте. Могла она, пожалуй, и еще добавить, если, конечно, оглядывалась назад (а она, наверно, оглядывалась – ведь женский пол так любопытен), что трое незнакомцев присели вскоре же на телеги обоза с хлебом, тянувшегося в город, и скоро скрылись вдали, растянувшись каждый на возу не хуже ее, кобылиного, хозяина. Да, все это могла бы порассказать сивая кобыла и, наверно, избавила бы как себя, так и хозяина от многих бед, но кобыла была нема как рыба.
V
Когда чины полиции в сопровождении Рекса прибыли на хутор убитой Амвоновой, там уже собралось немало народа, был урядник и стражник, и видны были растерянные и измученные лица работника и работницы.
Нежданное появление полицейской собаки произвело целую сенсацию:
– Дывись, дывись, хлопцы, соба-а-ака!..
– А вухи-то, вухи як у зайця…
– Бач як носом воде…
– Це вона когось чуе…
– А може-жь и тебе?..
– Бороны Бог…
Посыпались возгласы из толпы.
А тем временем Рекс легким наметом шел безостановочно вперед по дороге, ни на минуту не останавливаясь, точно влекомый властною, притягательною силою, а сзади, слегка приподнявшись на сиденье и не спуская внимательного взора с собаки, ехали Зарин и Гусев, молчаливые и сосредоточенные.
Так проследовали они несколько верст, но вот, подбежав к месту, расположенному против небольшого леска, подходящего почти вплотную к дороге, Рекс сразу осел и замялся на одном месте. Лошадей приостановили, и оба чиновника соскочили с тарантаса.
– А что как они тут, в леску, скрываются? – озабоченно спросил Гусев, нащупывая браунинг в кармане.
– Отчего же, очень может быть, – согласился Зарин, – знаете что, пошлите-ка урядника в объезд леска и пусть там будет, пока мы не подадим ему свистка.
Получив приказание, урядник поворотил полем и быстро скрылся за деревьями.
– Смотрите, к лесу повел, – зашептал Гусев, порываясь вслед за собакою.
– Будьте осторожны, приготовьте револьвер, посоветовал Зарин, доставая свой.
Несколько шагов от опушки – и снова «лежка». Зарин подымает несколько окурков и спичек, а Гусев, вынув записную книжку, набрасывает план местности.
– Нет, улетели птички, – с сожалением произносит он, видя, что Рекс снова возвращается на дорогу.
А Рекс действительно, как только подъехали ко двору хутора, начал проявлять необычайное волнение, так что Зарину приходилось его успокаивать.
Тяжелое впечатление производила спальня старушки, превращенная в безалаберную кучу всяких предметов и кусков материи, обрызганных местами кровью. Из-под этого вороха на кровати торчали страшные худые ноги убитой. Железный сундук-шкатулка был отперт ключом, и из него похищены все наличные деньги, а записки, векселя и другие документы были разбросаны тут же по полу.
Чины полиции приступили к тщательному осмотру.
– Итак, Иван Иванович, теперь остановка за вашим Рексом, – сказал Гусев, складывая в портфель протокол осмотра и дознания.
– Да-да – мы сейчас с вами отправимся, а вы, Семен Григорьевич, постарайтесь нам добыть точные отпечатки пальцев разбойников, которые найдены нами на шкатулке, столе и обоях комнаты.
– Как же, как же, я сейчас…
И Лядов принялся распаковывать в соседней комнате свой походный чемоданчик с фотографическим аппаратом и целым ассортиментом разных банок и склянок.
Тем временем пристав велел уряднику собрать во двор всех сошедшихся, поместив среди них работника и работницу.
– Ну-с, отправимся.
Все время повизгивавший от нетерпения на цепочке Рекс был наконец спущен. Он внимательно обнюхал комнату, выпрыгнул в сад из окошка и закрутился между кустов бузины, где ясно было видно по притоптанной траве, что тут располагалось несколько человек.
– Что такое с Рексом? Я его положительно не узнаю, – говорил Зарин, с удивлением следя за своим питомцем.
– А именно?
– Да представьте, я никогда еще не видал в его движениях столько нервозности. Что бы это значило?
Когда, легким броском, словно черный большой мяч, из сада во двор выскочил Рекс, собравшиеся невольно ахнули и зашевелились на месте. Шутки и смех смолкли, и на встревоженных лицах легла печать озабоченности.
«А ну как да на меня укажет?» – казалось, думал каждый из них.
– Ищи, Рекс! – велел Зарин.
Рекс метнулся к народу, прорезал собравшуюся толпу в нескольких направлениях и, обогнув ее, подбежал к воротам и остановился, поглядывая назад, как бы предлагая следовать за собою.
– Ну, едем!
Зарин и Гусев вскочили в тарантас и в сопровождении урядника выехали из усадьбы, а за ними кинулись почти все бывшие во дворе, громко переговариваясь между собою:
– Дывись як задува…
– Оце так цуцик!..
– Тилько пыль с пид хвоста курыться.
Замялся на одном месте добрый пес, как бы в нерешимости, но потом снова пустился по дороге.
Вызвали свистком урядника, и погоня помчалась дальше.
– Знаете что, – говорил уверенно Зарин, – я не ошибусь, если стану утверждать, что мы близко к цели.
– Разве?
– Да, по тому, как идет Рекс, видно, что следы очень свежие.
– Эх, когда бы скорее, а то эта напряженная погоня всю душу вымотала…
Глубокий яр на дороге. Круто сбегает она вниз, перекидывается через ручей по трепещущему мостику и змеится по противоположенному скату.
Сочная изумрудная трава покрыла низину, переходящую местами в болото. В некотором расстоянии от мостка жадно пасется щуплая крестьянская лошаденка, запряженная в телегу, на которой видно неподвижное тело, по-видимому, крепко спящего человека. Сзади собачонка болтается, за веревку привязанная.
– Ишь, как устал сердечный, – кивнул в мужичка Зарин, заставив Рекса идти с горы шагом.
– Да, мобуть, добряче налызався, – усмехнулся Гусев.
Медленно сползали с горы, точно по клавишам простучали по мостику и только что хотели тронуть рысцой дальше, как Рекс скинулся с дороги и замотал по траве по направлению к пасшейся лошади.
– Вот тебе и раз!.. Постойте!.. Держи лошадей! – закричали седоки и, выпрыгнув на ходу из тарантаса, бросились за Рексом.
– Что это значит?..
– И сам не понимаю…
– Уж не ошибается ли Рекс!
– Что вы – быть того не может… – перекидывались на бегу фразами.
Но вот и телега. Смотрит Зарин и глазам своим не верит – Рекс, вместо того чтобы лаем или иным способом пытаться задержать разбойника, вдруг начинает самым отчаянным образом увиваться возле поджимающей хвост, привязанной на веревочном обрывке собачонки.
Молча переглянулись грозные преследователи и, при виде идиллической группы, не могли не улыбнуться.
– Вот так клюква!..
– Да, это действительно не часто случается…
– Но все-таки нет дыма без огня, и я полагаю, эта интересная собачка была на хуторе Амвоновой, – произнес Гусев, подходя ближе к телеге.
– Да, об этом и речи не может быть… Назад, Рекс.
Пес повиновался, но видно было, что стоило ему это неимоверных усилий.
Подошел спешившийся урядник. Лошадь остановили и принялись расталкивать спящего, чего добились не скоро. Когда, наконец, Осип Цикавый открыл запухшие от водки и сна глаза, он долго таращил их то на собравшихся кругом чинов полиции, то подымал к небу синему или оглядывал себя, телегу, кобылу и вдруг горько заплакал.