Страница 80 из 93
— Не могу. Не в моей власти. Да и что казаки скажут? И так гутарят, будто потворствую тебе. Нет-нет, не проси.
— Да ведь война-то кончилась!
— Все едино — не могу. Ты думаешь, у нас только беда. У каждого свое горе. Вот приедем на Прут, там, может, прояснится.
Полтора года пробыл Яков Бакланов на Пруте, прежде чем получил по льготе отпуск. Прощаясь, отец сказал:
— Вывел тебя, Яков, на дорогу, дальше ты сам пробивай в жизни путь. Служи в другом полку, не под моим началом. Мне-то подоспело уходить в отставку. О том уже имел с начальством разговор.
На Кубанской линии
В станице Гугнинской Яков пробыл недолго, всего зиму. По весне 1834 года его призвали и направили в полк, находившейся на Кубанской линии.
Кубанская пограничная линия составляла часть Кавказских укреплений на южной границе России. Созданная Суворовым, она начиналась от устья Кубани, продолжалась по ее северному берегу к Лабе и смыкалась с терской линией, где у Каспийского моря находилась крепость Кизляр, возведенная еще в 1739 году от набегов горцев.
На Кубанской линии в разное время было заложено десять крепостей, двадцать опорных пунктов, в которых находились гарнизоны: в каждой крепости две пехотные роты и три орудия; в опорном пункте — рота и орудие. Охрану линии чаще всего несли казаки, располагаясь как в укреплениях, так и между ними, на так называемых постах.
Кавказская сторона переживала неспокойное время, русские войска вели боевые действия против вооруженных отрядов местных феодалов. Преследуя экономические интересы, царское правительство проводило политику расширения своих южных пределов в поисках выхода в Закавказье. Еще задолго до того Армения, Грузия, некоторые княжества Азербайджана и Дагестана признали Россию надежным соседом, изъявили согласие на присоединение к ней. С ними были установлены добрые отношения, усилилась торговля, однако ей препятствовала неосвоенная труднодоступная территория Кавказа, населенная многочисленными и разобщенными народами. Отстаивая свою независимость, они оказывали русским войскам сопротивление, чинили всяческие препятствия на путях их продвижения вглубь гор. Сопротивление особенно возросло, когда произошло слияние интересов горских племен на религиозной основе. Во главе повстанцев встал влиятельный священнослужитель Шамиль, в 1834 году объявивший себя имамом, т. е. верховным правителем государства на территории Дагестана и Чечни. Он призвал мусульман к газавату — священной войне против иноверцев, в которой каждый верующий обязан взять в руки оружие.
Турция и Иран, в планы которых входило завоевание Кавказа, оказывавшие до того влияние на его население, всеми силами разжигали ненависть к России, снабжали повстанцев оружием и боеприпасами, подогревали страсти. Не оставалась в стороне и Англия: Кавказ был для нее заманчивым краем, сокровищницей неразведанных богатств. Через своих агентов английское правительство способствовало усилению и без того накаленной обстановки.
Этот период известен из русской литературы как покорение Кавказа. О нем писали Пушкин и Лермонтов, Бестужев-Марлинский и Толстой. Историки же именуют его Кавказской войной. Начиная с 1817 года, против кавказских народов проводятся, в полном смысле этого слова, военные операции. Они охватывают территорию Кубани, Дагестана, Чечни. Строятся крепости — Грозная, Внезапная, Бурная, — опорные пункты для завоевания лежащего к югу кавказского края. Война эта продолжалась долгих 47 лет и закончилась лишь в 1864 году, когда силой оружия царское правительство устранило влияние на Кавказе соперничающих Турции и Ирана. Стремясь закрепить завоеванное и отторгнуть местное население от влияния южных соседей, Россия усилила торговые отношения с населением Кавказа, провела ряд экономических мер.
Напряженная обстановка была и в Причерноморье. По Адрианопольскому договору 1829 года к России отошло побережье от устья Кубани до северной границы Аджарии. Россия наконец-то получила выход к Черному морю. В кровопролитных сражениях русским войскам удалось взять крепости Анапу, Поти. На побережье стали строить укрепления.
Такова была обстановка на Кавказе, когда туда в 1834 году был направлен Бакланов. Он уже имел чин сотника, а о его делах на Балканском фронте на Дону ходила громкая слава.
В сопровождении черноморского казака Яков Петрович ехал в укрепление Прочный Окоп, находившееся на Кубани, неподалеку от впадения в нее Урупа. Там была квартира командира Донского казачьего полка, который возглавлял гарнизон укрепления. День выдался жарким, над землей колыхалось трепетное марево. Весь путь казак-бородач с подробностями рассказывал о том, как участвовал в штурме Анапы, а Яков Петрович с интересом слушал его.
Турецкая крепость была построена полвека назад наемными французскими инженерами и считалась первоклассной. Расположенная на мысу, она имела каменные стены, подходившие вплотную к высокому утесистому берегу, с суши же перед крепостью — глубокий ров. Во время царствования Екатерины II русские войска дважды пытались овладеть ею, и оба раза неудачно. Турецкий султан назвал ее «ключом азиатских берегов Черного моря», и неприятель дрался за нее, не щадя себя.
2 мая 1828 года на рейде Анапы появилась русская эскадра вице-адмирала Грейга, закрыв подступы к крепости с моря. А на следующий день подошли из Тамани четыре полка черноморских казаков, шесть рот пехоты при двадцати легких орудиях. Командовал отрядом полковник Перовский. На предложение адмирала сдать Анапу паша ответил отказом. Он был уверен, что четырехтысячный гарнизон, располагавший восемьюдесятью пятью крепостными орудиями, с запасом пороха и ядер сумеет отбить штурм… Ко всему еще задул ветер, на море поднялся шторм. Бомбардировка крепости с кораблей стала невозможной, нельзя было высадить и десант. Используя момент, на отряд полковника Перовского напали подошедшие с гор черкесские повстанцы. Три дня продолжалась ожесточенная схватка, не принесшая ни одной из сторон успеха.
6 мая ветер стих, с кораблей спешно высадились два егерских полка с восемью орудиями под начальством князя А. С. Меншикова. Они усилили отряд Перовского. Ведя бой с засевшими в крепости турками, егерям и казакам приходилось одновременно отражать с тыла атаки превосходящих по численности отрядов черкесских всадников. Прошло несколько дней сражений. Утром в расположении егерского полка появился изможденный человек, босой, в лохмотьях: «Друзья, братишечки! Не стреляйте! Я русский!» — «Кто таков?» «Солдат я. Бежал из плена. Восемь лет был в неволе, в черкесском ауле». И рассказав о своих мытарствах, сообщил, что в горах скрывается до трех тысяч неприятеля и что не сегодня-завтра предпримут нападение.
Действительно, через день большой отряд конницы атаковал роты Таманского полка. Превосходя их в численности, всадники уже были близки к победе, как подоспела русская артиллерия. Орудия ударили картечью и заставили неприятеля отступить. Горячая схватка произошла и у стен крепости с предпринявшими вылазку турками. Предавшись воспоминаниям, бородач-черноморец рассказал о штабс-капитане Томиловском.
Они схватились врукопашную у обрыва, русский офицер Томиловский и великан-турок. Офицеру долго не удавалось одолеть турка. Все же, изловчившись, он сумел столкнуть его в пропасть. И сам, не удержавшись, слетел за ним.
— Неужто разбился? — посочувствовал Яков Петрович.
— Не-е, удержался на уступе. Только сам не мог выбраться. Кричал: «Выручайте!» Двое бросились на помощь, а под одним камень вывернулся, и он вниз, в пропасть… Царство ему небесное, — бородач перекрестился.
— А штабс-капитан? Что с ним? Выручили?
— Выручили. А как же иначе? Сняли с убитых турок пояса, связали их, по ним спустились. Когда поднимали раненого, турки подстрелили нашего одного. А штабс-капитана спасли. Выручка в бою — святое дело.
— Когда ж Анапу взяли?
— Вскорости и одолели…
В военном бюллетене о сражении за Анапу сообщалось, что солдаты, казаки, матросы проявили необыкновенное мужество и упорство. С 3 мая по 22 июня они не знали покоя круглые сутки. Днем стояла ужасная жара и негде было укрыться от палящего солнца. Палатка имелась лишь у Меншикова, в лазарете для раненых устроили навес из судовых парусов. На много верст в окрестности — ни одного деревца. У войска не было ни свежей говядины, ни сколько-нибудь сносной провизии. Испытывали недостаток в воде: в близлежащей речке она по вкусу напоминала болотную. Рыли колодцы, но и там она оказывалась горько-соленой, непригодной для питья. От недостатка воды и скудной пищи люди болели, и многих отправляли по морю в Севастополь. Недоставало и дров для варки пищи: лес находился в отдалении, у неприятеля.