Я выбираю тебя

Ну почему он решил, что должен скрывать свое лицо? В этом же не было никакого смысла.

Изабель не переставала таращиться на Эшби, подобно людям, часами смотрящим на греческие статуи в музее. Она просто стояла и смотрела. Граф Эшби был прежним... и все же другим. В двадцать восемь лет он был слишком красивым, даже приторно красивым, как Джон. В тридцать пять он стал настоящим мужчиной. Теперь он обладал лицом спартанца – упрямым и суровым, свидетельствующим о его твердом характере и гипнотическом обаянии. Но самые большие изменения претерпели его глаза. Странно, что Изабель не заметила этого раньше. Их мрачное выражение хранило в себе тайны и боль, находившиеся вне пределов ее понимания.

– Удовлетворена?

Резкий тон Эшби острым ножом вины вонзился в сердце Изабель. Чувствуя, что земля уходит у нее из-под ног, Изабель подошла к Эшби и вцепилась в лацканы его костюма.

– Прости. Мне не стоило ставить тебя в подобное положение. Я...

Эшби холодно взглянул на нее:

– Я уже говорил тебе. Никогда не извиняйся передо мной.

– Почему? Почему я не должна извиняться? С моей стороны это было бесчувственно и...

– Оставь ее, Монстр! – прорычал знакомый голос.

– Джон! – Изабель вздрогнула. Нет, нет, нет! Какой ужас! Она встала между мужчинами, когда Джон шагнул навстречу Парису. – Извинитесь перед лордом Эшби сейчас же! – Если они подерутся из-за нее на балконе, где не было больше ни од ной женщины, ее репутация будет запятнана, агентство не переживет скандала и несчастным вдовам больше некуда будет идти.

– Извиниться? Перед ним? – цинично ухмыльнулся Джон. Изабель ощутила напряжение, исходящее от Эшби. Однако он не издал ни звука. – Да я лучше отрежу собственный язык.

Изабель не знала, сможет ли Эшби сдержать себя. Она знала о его вспыльчивом характере, но до сих пор он проявлялся лишь в спорах с ней.

– Ваш язык нужно подвергнуть наказанию, Джон. Лорд Эшби является основателем этого агентства, нашим самым щедрым благотворителем. И вы только что прервали очень важную беседу, касающуюся нашего общего дела.

– Не защищайте его! Я видел, как он притащил вас сюда! – Двигаясь с поразительной быстротой, Джон обогнул Изабель и с силой толкнул Париса в грудь. – Вы оглохли? – рявкнул он. – Держитесь от нее подальше, животное, пока я не превратил ваше отвратительное лицо во что-то более пристойное!

Парис отступил назад с непроницаемым лицом. Он не издал ни звука, лишь сжал кулаки.

Изабель ощутила, как ее мало-помалу охватывает паника.

– Достаточно! – Она бросила на Джона гневный взгляд. – Как вы смеете так жестоко оскорблять нашего покровителя?! Это вы животное! Извинитесь немедленно!

Золотой Ангел метал гром и молнии. Он стоял вплотную к Парису, и его голова едва доставала до носа графа. Изабель была поражена – Парис проявлял спокойствие и хранил молчание. Он был выше и сильнее Джона. Он мог бы разбить лицо этому напыщенному павлину, если бы захотел, но не сделал этого.

– Я животное? – Джон презрительно ухмыльнулся, бросив полный ненависти взгляд на своего соперника. – А почему бы вам не выяснить, кто этот человек на самом деле? Спросите у него, почему французы называли его «мясником».

Мясником? Нахмурившись, Изабель посмотрела на Эшби.

– О чем он говорит? – прошептала она.

– Ну же, Эшби, – ухмыльнулся Джон. – Не лишайте нас удовольствия. Поведайте нам о своем геройстве. Расскажите мисс Обри, потерявшей на войне брата, как смело вы рыскали по полю боя в поисках раненых вражеских солдат, чтобы прикончить их. Они не могли защитить себя даже от птиц, питающихся падалью, не говоря уж о вашем штыке!

– Эшби? – Изабель искала взгляда Эшби в тени балкона. Несмотря на то что он стоял, гордо расправив плечи, с упавшими на лицо прядями темных волос, его взгляд был устремлен в никуда. Почему он не защищался? Почему не опровергал этих ужасных обвинений?

– Ну же! – Джон махнул рукой в сторону Париса. – Уходите. Прочь!

– Прекратите! – Изабель бросилась к Джону, который теперь вызывал у нее непреодолимое отвращение. – Это мое агентство, мой бал, и вы здесь больше не желанный гость! Прошу вас уйти! – Что-то шевельнулось у нее в груди, и она резко развернулась. Парис ушел. – Эшби! – Она бросилась к перилам, вглядываясь в темноту пропитанного дождем розового сада. Эшби не было видно. Он растворился в ночи. Сердце Изабель отчаянно колотилось.

– Скатертью дорога! – тихо произнес за ее спиной Джон. Он коснулся руки Изабель. – Моя дорогая Изабель, я собирался поговорить с вами...

– Оставьте меня, – процедила она, дрожа от гнева и охватившей ее паники, не в силах осознать масштабы разразившейся катастрофы.

– Вот ты где! – Спасительница, разодетая в ярко-голубое платье с пестрыми перьями, вклинилась между Изабель и Джоном. Софи схватила подругу за руку и потянула ее к дверям. – У нас почти закончилось шампанское. Нужны ключи от кладовой.

Софи протащила Изабель через танцевальный зал в коридор, прокладывая себе дорогу локтями, и отпустила, только когда они оказались в одном из кабинетов и заперли дверь.

– Ты с ума сошла? – взорвалась Софи. – Что ты делала на балконе наедине с Хэнсоном? Если бы вас кто-то увидел, тебе пришлось бы выйти за него замуж, глупая гусыня!

– Я была не с Хэнсоном, а с... – Изабель опустилась в кресло и закрыла лицо руками. – О, Софи! Я так все запутала. Я пригласила Эшби на бал, и он пришел. А потом на балконе неожиданно появился Джон и начал обвинять его во всех смертных грехах. Теперь он ненавидит и презирает меня, и я не могу винить его за это, потому что сама себя ненавижу и презираю. Он никогда меня не простит. Я его потеряла.

Софи сжала плечо подруги:

– Ты не потеряла его, Иззи. Отправляйся к нему завтра утром. Тебе не составит труда все выяснить и исправить. Ведь это Хэнсон, а не ты, оскорбил его.

– Хэнсону не представилась бы возможность оскорбить его, если бы я не вынудила его прийти на бал, а потом... – «Столь жестоко сорвала с него маску», – мысленно закончила фразу Изабель.

Изабель вспомнила выражение глаз Эшби в тот момент, когда она сорвала с него маску. «Не смогла удержаться, да? Тебе непременно нужно было унизить меня прилюдно». Завтра будет слишком поздно. Если она не отправится к Эшби сейчас же, у него будет целая ночь, чтобы мысленно подвергнуть ее суду, признать виновной и казнить. Изабель поднялась с кресла.

– Нужно, чтобы ты разыскала мою мать и сказала ей, что я почувствовала себя плохо и поехала домой.

– Нет-нет, ты этого не сделаешь, – покачала головой Софи. – Ты не поедешь к нему сегодня.

– Но я должна! – выкрикнула Изабель. – Разве ты не понимаешь? Завтра будет слишком поздно! – Где-то здесь, в этой маленькой комнатке, она оставила свой плащ и сумочку. Изабель нашла вещи и направилась к двери. – Уодли, не будете ли вы так любезны нанять для меня экипаж? Мне что-то нездоровится.

– Сию минуту, мисс Обри. – Лакей вышел на улицу и поднял руку.

Вновь пошёл дождь. Изабель как раз накидывала на голову капюшон, когда кто-то остановился рядом с ней.

– Упрямая гусыня. Уодли! – позвала Софи. – Мисс Обри поедет домой со мной. Пожалуйста, разыщите моего кучера и попросите его подъехать сюда. Он ждет на противоположной стороне улицы.

Пока девушки ждали экипаж, Изабель посмотрела на подругу:

– Ты нашла мою мать?

– Нет. Но я попросила Айрис передать ей, что мой Джером заболел и ты повезла меня домой, потому что я была слишком взволнована, чтобы ехать в одиночку.

Кучер помог дамам сесть, и они тронулись в путь.

– Кстати, – заметила Софи, – я застала Айрис на балконе с майором. Как бы мне хотелось в тот момент оказаться мухой на стене этого балкона! Похоже, там происходило нечто очень интересное.

– Айрис с Райаном? – переспросила Изабель.

– Поэтому Макалистер подходил к тебе? Ты помогла их воссоединению?

– Айрис нужно было узнать правду о том, почему Райан бросил ее тогда в хижине. Она носила в себе боль и разочарование слишком долго. Так не могло продолжаться. – Разговор об Айрис и Райане помогал Изабель отвлечься от своих собственных душевных страданий. Она не сможет дышать полной грудью до тех пор, пока не увидит Париса, пока он не обнимет ее и не скажет, что она прощена.