Таинственный мистер Кин

«Лейделл» был большим домом. Дэвид Кили, его хозяин, был настолько тихим и внешне неприметным человеком, что все к нему относились как к одному из предметов интерьера. Но за его спокойствием и неприметностью скрывался большой ум. Мистер Кили, будучи блестящим математиком, выпустил в свет книгу, для девяноста девяти процентов человечества абсолютно непонятную. Однако, как большинство людей, обладающих высоким интеллектом, он был медлителен и внимания к себе не привлекал. Все, кто знал владельца «Лейделла», в шутку называли его «человеком-невидимкой». Слуги забывали его обслужить, а гости – поздороваться.

Полной противоположностью была его дочь Мадж – весьма симпатичная и жизнерадостная девушка.

Она и встретила мистера Саттерсвейта.

– Как хорошо, что вы передумали! – радостно воскликнула Мадж.

– Очень мило с вашей стороны, что вы от своего приглашения не отказались. Мадж, дорогая, вы чудесно выглядите!

– О, я всегда так выгляжу.

– Да, я это знаю. Но я хотел сказать, что сегодня вы похожи на распустившийся бутон розы. Дорогая, что-то произошло? Наверное, что-то необычное.

Девушка засмеялась, лицо ее слегка покраснело.

– Не знаю, что с вами делать, мистер Саттерсвейт! От вас ничего не скроешь – вы все тут же замечаете.

– Так, значит, что-то произошло? – спросил мистер Саттерсвейт и взял ее за руку. – Мистер Праведник наконец-то решился?

Мадж нравилось, когда он использовал в своей речи давно забытые слова и выражения.

– Думаю, что… Нет, он и вправду сделал мне предложение. Об этом пока никто не знает. Это – наш маленький секрет. А вот вы его теперь узнали. Но я ничего не имею против. Вы же, мистер Саттерсвейт, такой добрый и все понимаете, как надо.

Как человеку пуританских взглядов, сентиментальному мистеру Саттерсвейту было приятно, когда влюбленные поверяли ему свои тайны.

«Какой же он все-таки милый», – подумала девушка.

– Я уверена, что брак наш будет счастливым, – продолжила она уже вслух. – У нас одинаковые интересы. А ведь это очень важно, правда? В самом деле, у нас с ним много общего. Мы многое знаем друг о друге, а это дает ощущение уверенности.

– Все так, – поддержал ее мистер Саттерсвейт. – Однако мой жизненный опыт подсказывает, что досконально узнать человека нельзя. В любую минуту в нем может проявиться что-то новое. В этом-то и есть прелесть жизни.

– Ну что ж, значит, я иду на риск, – засмеялась Мадж.

Они разошлись по комнатам, чтобы переодеться к ужину.

Мистеру Саттерсвейту, вынужденному собственноручно распаковывать чемодан, пришлось немного задержаться – выполнять обязанности своего камердинера чужим людям он не доверял. Ему не нравилось, когда посторонний человек копался в его личных вещах.

Он спустился в холл, когда все гости уже собрались. Увидев его, Мадж, как это сейчас принято, пренебрегая этикетом, тут же произнесла:

– Ну вот и мистер Саттерсвейт. Я умираю от голода. Так что давайте приступим к ужину.

В сопровождении высокой седой дамы впечатляющей внешности девушка вошла в столовую. У этой красивой пожилой женщины с четкими чертами лица был резкий голос.

– Как поживаете, мистер Саттерсвейт? – спросил хозяин дома.

Мистер Саттерсвейт от удивления даже вздрогнул:

– Спасибо, хорошо. Извините, я вас не заметил.

– Это неудивительно. Меня никто не замечает, – печально ответил мистер Кили.

Все прошли в столовую и стали рассаживаться за большим овальным столом из красного дерева. Мистеру Саттерсвейту отвели место между Мадж и невысокой черноволосой девушкой. Молодая брюнетка очень громко говорила и постоянно смеялась. Она делала все, чтобы выглядеть веселой, хотя ей было явно не до смеха. Дорис, так звали девушку, принадлежала как раз к тому типу молодых женщин, которых мистер Саттерсвейт недолюбливал. Он считал, что таких глупых людей, как она, быть не должно.

По другую сторону от Мадж сидел мужчина лет тридцати. Его сходство с седой дамой намекало на то, что он ее сын.

А рядом с ним сидела женщина, при взгляде на которую у мистера Саттерсвейта перехватило дыхание. Он даже не мог подобрать подходящих слов, чтобы описать ее. Она была не просто безумно красива – в ней он увидел нечто иное, неосязаемое и более неуловимое, чем красота.

От беседы с хозяином дома, судя по ее скучающему лицу, она удовольствия не получала. Склонив голову, слушала мистера Кили, но по ее затуманенному взору можно было легко понять, что ее мысли где-то далеко. Мистеру Саттерсвейту эта женщина казалась божеством, спустившимся с небес.

Она подняла глаза и встретилась взглядом с сидевшим напротив нее пожилым мужчиной. И только тогда мистер Саттерсвейт понял, что в ней так сильно поразило его: необыкновенное очарование. Он еще подумал, что она полуженщина-полубогиня, а все остальные на ее фоне выглядят слишком приземленными.

Но, как ни странно, она вызывала к себе сочувствие, как человек, неспособный найти свое место среди живых людей.

Глядя на нее, мистер Саттерсвейт подумал, что она похожа на птицу с подбитым крылом, и, довольный тем, что наконец-то подобрал для поразившей его женщины удачное определение, стал прислушиваться к тому, что говорила ему Дорис.

Когда не в меру болтливая девушка повернулась к молодому человеку, мистер Саттерсвейт спросил у Мадж:

– А что за дама сидит рядом с вашим отцом?

– Миссис Грехэм? О нет! Вы, скорее всего, имеете в виду Мейбель. А вы разве не знаете? Это – Мейбель Эннесли. Ранее она носила фамилию Клайдесли. Ну, того самого несчастливого семейства.

Мистер Саттерсвейт вздрогнул. Несчастливая семья Клайдесли! Он вспомнил, что брат Мейбель застрелился, одна ее сестра утонула, другая – погибла во время землетрясения. Какая-то странная, обреченная семья. Похоже, что над ней висит рок. А Мейбель, должно быть, младшая из сестер.

Мадж незаметно для всех коснулась руки мистера Саттерсвейта и прервала его грустные мысли.

– Это – он, – кивнув влево, тихо сказала она.

Мистер Саттерсвейт, давая понять, что сообразил, о чем она, молча кивнул.

«Значит, Мадж остановила выбор на молодом Грехэме. Ну что же, у него приятная внешность, хорошие манеры, но как личность он вполне заурядный. Ничего примечательного. Из них получится прекрасная пара. Оба – молодые, здоровые, общительные и без комплексов», – размышлял пожилой англичанин.

В «Лейделле» придерживались старинного этикета. Первыми столовую покинули дамы. Как только они вышли из комнаты, мистер Саттерсвейт подсел к жениху Мадж и завел беседу. После недолгого разговора он еще больше укрепился в мнении, которое составил о нем во время обеда. Однако мистер Саттерсвейт заметил, что молодой Грехэм чем-то расстроен. От зоркого глаза мистера Саттерсвейта не ускользнул и тот факт, что, когда молодой человек ставил на стол свой бокал, его рука дрожала.

«Что-то его тревожит, – подумал наблюдательный мистер Саттерсвейт. – Хотя это не так уж и важно, как он сам считает. И все равно интересно, что же не дает ему покоя?»

С годами у мистера Саттерсвейта вошло в привычку принимать после еды две желудочные таблетки. На этот раз он забыл их захватить с собой и поэтому поднялся в отведенную для него комнату.

По пути в гостиную на первом этаже он прошел по длинному коридору, примерно в середине которого находилась дверь в так называемую Террасную комнату. Поравнявшись с ней, мистер Саттерсвейт непроизвольно заглянул в открытую дверь и замер на пороге.

Вся комната была залита серебристым светом луны, лившимся через окно с частым решетчатым переплетом. На светлом фоне окна выделялся темный женский силуэт. Женщина сидела на подоконнике и, перебирая струны гавайской гитары, тихонько наигрывала старую, хорошо известную песенку. Странно, что исполняла она ее не в привычном джазовом ритме, а в ритме галопа. Склонив над музыкальным инструментом голову, женщина чуть слышно напевала.

Мистер Саттерсвейт медленным шагом вошел в комнату. Женщина в платье из темно-синего шифона, в рюшах и мягких складках, делавшем ее похожей на сказочную птицу, подняла голову, только когда он подошел совсем близко. «Странно, что она даже не вздрогнула», – подумал мистер Саттерсвейт.