Таинственный мистер Кин

– Дорогая моя, вы меня тревожите, – обратился к ней мистер Саттерсвейт. – Вы стали похожи на плачущую даму с кувшином.

Кофейная чашка, задетая локтем Аспасии Глен, звякнула и упала на пол. Актриса начала было извиняться, но хозяин дома движением руки остановил ее. «Итак, мы все ближе и ближе к истине, – подумал Саттерсвейт. – Вот только какова она?»

– Давайте вспомним, что произошло четырнадцать лет назад, – предложил мистер Саттерсвейт. – Вспомним тот день, когда лорд Чарнли покончил с собой. Почему он это сделал? Что заставило его совершить самоубийство?

Вдова покойного суетливо заерзала в кресле.

– На этот вопрос может ответить только леди Чарнли, – резко произнес Фрэнк Бристоу.

– Вздор, – буркнул полковник Монктон и перевел взгляд на вдову.

Леди Чарнли с застывшим отчаянием в глазах смотрела на художника, словно тот требовал от нее ответа. Наконец, кивнув, она заговорила. Голос ее звучал отрешенно:

– Да, вы правы. Я знаю, почему застрелился мой муж. Поэтому, пока жива, в замок я не вернусь. Более того, если Дик, мой мальчик, будет настаивать на переезде, то я скажу ему, что это невозможно.

– Но почему? – спросил мистер Кин. – Может быть, объясните?

Она взглянула на него, а затем странно спокойно, словно в глубоком гипнозе, стала говорить:

– Хорошо, если вы так хотите, я вам все расскажу. Дело в том, что в его бумагах я нашла письмо, которое тут же уничтожила.

– Что за письмо? – поинтересовался мистер Кин.

– Письмо от несчастной девушки, которую он соблазнил и покинул. Она служила гувернанткой у Мерриамов. Их связь продолжалась до самой нашей свадьбы. Она, как и я, была беременна. Любовница лорда Чарнли писала ему, что ждет от него ребенка и что об этом сообщит мне. Поэтому он и застрелился.

Леди Чарнли обвела рассеянным взглядом всех присутствующих, как это делает школьник, с блеском ответивший на вопрос учителя.

Полковник Монктон достал из кармана носовой платок и громко высморкался.

– О боже! Так вот какова причина. Тогда все понятно.

– Разве все? – спросил мистер Саттерсвейт. – А чем в таком случае можно объяснить такую вещь? Почему мистер Бристоу нарисовал своего «Мертвого Арлекина»?

– Что вы хотите этим сказать?

Словно ища поддержки, мистер Саттерсвейт посмотрел на Харли Кина и, видимо получив ее, ответил:

– Я понимаю, что это прозвучит для вас странно, но картина – ключ к разгадке. Ведь мы же собрались здесь только из-за нее. Она свела нас, а это случайностью быть не может. Если не мистер Бристоу, то «Мертвого Арлекина» нарисовал бы кто-то другой. Вот что я имел в виду.

– Хотите сказать, что на мистера Бристоу оказала влияние атмосфера Дубовой гостиной? – высказал свое предположение полковник Монктон.

– Нет, не Дубовой гостиной, а Террасной комнаты, – ответил мистер Саттерсвейт. – В этом я абсолютно уверен! Душа мертвого смотрит в окно на свое же бездыханное тело.

– Нестыковка получается, – заметил полковник. – Тело лорда Чарнли лежало на полу не Террасной комнаты, а Дубовой гостиной.

– А если допустить, что это было совсем не так? Предположим, лорд Чарнли лежал там, где его и нарисовал мистер Бристоу. То есть на мраморном полу в черно-белую шашечку. Во всяком случае, так ему подсказало его воображение художника.

– Ерунда! – возразил полковник. – Тогда бы мы тело лорда в Дубовой гостиной не обнаружили.

– Да. Но только в том случае, если бы его туда не перенесли, – заметил мистер Саттерсвейт.

– Но мы же все видели, как лорд Чарнли вошел в гостиную.

– А почему вы решили, что это был именно он? – спросил мистер Саттерсвейт. – Вы же лица его не видели. Вы видели мужчину в маскарадном костюме. Вот и все.

– Да, он был в маскарадном костюме и парике, – подтвердил полковник Монктон.

– То-то и оно. Вы решили, что это лорд Чарнли, только потому, что так назвала его молоденькая гувернантка.

– Не только. Когда мы через несколько минут ворвались в Дубовую гостиную, то увидели мертвым не какого-то мужчину, а лорда Чарнли. А в комнате никого, кроме него, не было. С этим неопровержимым фактом, мистер Саттерсвейт, вам придется считаться.

– Да, все могло произойти именно так, – ответил мистер Саттерсвейт. – Но только в том случае, если бы в Дубовой гостиной не имелось потайной двери.

– Вы говорили нам, что за панелью рядом с камином есть тайник и в нем когда-то прятались монахи. Вы его имеете в виду? – спросил Фрэнк Бристоу.

– Боже мой! – радостно воскликнул мистер Саттерсвейт. – Если предположить, что… – Требуя тишины, он поднял руку, потер лоб и медленно, словно боясь сбиться с мысли, начал говорить: – Мне пришла в голову одна интересная идея. Конечно, это только предположение, но оно объясняет буквально все. Итак, предположим, что лорда Чарнли застрелили. Застрелили его в Террасной комнате, а затем убийца с сообщником перенесли труп в Дубовую гостиную, положили на пол и оставили возле его правой руки пистолет. Теперь переходим к следующему этапу преступления. Естественно, никто не должен был заподозрить, что лорда Чарнли убили. А инсценировать самоубийство, как мне кажется, им было совсем просто. Человек в маскарадном костюме, как и у лорда Чарнли, проходит по холлу мимо лестницы, на которой стоят гости, а его сообщница специально окликает убийцу, называя его лордом Чарнли. Мужчина входит в Дубовую гостиную, запирает обе двери, поднимает пистолет и стреляет в деревянную обшивку стены. Как известно, все дубовые панели в комнате испещрены пулями. Так что еще одного отверстия никто бы и не заметил. Затем неизвестный кладет пистолет на прежнее место и быстро прячется в потайной комнате. Гости взламывают дверь и видят на полу мертвого хозяина замка. То, что это самоубийство, ни у кого сомнений, естественно, не вызывает.

– Все это ерунда, – возразил полковник Монктон. – Вы не учитываете, что у лорда был повод для самоубийства.

– Если вы имеете в виду письмо, так леди Чарнли нашла его позднее. Все, что в нем написано, – ложь чистейшей воды. Его написала молоденькая старлетка, которой хотелось самой стать леди Чарнли.

– Не понимаю.

– Я имею в виду сообщницу Хьюго Чарнли, – ответил мистер Саттерсвейт. – Всем известно, какой он негодяй. Убив лорда Чарнли, Хьюго надеялся унаследовать его титул. – Он повернулся к леди Чарнли и спросил ее: – Как звали девушку, написавшую вашему мужу письмо?

– Моника Форд.

– Монктон, а не она ли окликнула лорда Чарнли, когда вы стояли на лестнице?

– Да, она. Странно, но я только сейчас вспомнил, как ее звали.

– Этого не может быть, – возразила леди Чарнли. – Я спрашивала у нее о письме, и она утверждала, что все написанное – правда. После этого я видела ее всего однажды. Не могла же она так искусно притворяться.

Мистер Саттерсвейт взглянул на Аспасию Глен.

– Думаю, что могла, – спокойно произнес он. – У нее наверняка имелись задатки одаренной актрисы.

– Тем не менее один момент остается неясным, – заметил Фрэнк Бристоу. – Если все произошло, как вы сказали, то на полу в Террасной комнате осталась бы большая лужа крови. Не могли же преступники ее так быстро убрать.

– Конечно, не могли, – согласился мистер Саттерсвейт. – Но достаточно было прикрыть кровавое пятно бухарским ковром. Напомню, что раньше в Террасной комнате этого ковра не было.

– Вы совершенно правы, – сказал полковник. – И все равно преступники должны были смыть кровь убитого.

– Что они и сделали, – ответил мистер Саттерсвейт. – И скорее всего, той же ночью. Моника Форд могла спокойно проникнуть в комнату и вымыть в ней пол.

– Но ее же могли увидеть.

– Ну и что? Все же знали, что ночью по замку блуждает плачущая дама с кувшином. Так что если кто-то и увидел бы мисс Форд, то принял бы ее за привидение.

Мистер Саттерсвейт поднялся и подошел к Аспасии Глен:

– Это были вы. Не так ли? Сейчас вы для всех «дама с шарфом», но в ту ночь, когда вы исполняли свою первую в жизни роль, вы были той самой «плачущей дамой». И чашку на пол вы смахнули от страха. Вы испугались, что тайна ваша будет раскрыта.