Таинственный мистер Кин

– Вы не думаете, что и от суеверий может быть польза? – спросил он.

Молодой человек удивленно посмотрел на него.

– Польза? – переспросил он. – Какое неподходящее для этого случая слово.

– Ну, Саттерсвейт, надеюсь, что теперь-то я вас убедил? – торжествующе спросил полковник.

– Да, вполне, – успокоил его мистер Саттерсвейт. – Хотя на первый взгляд может показаться странным, даже невероятным, чтобы молодой, богатый человек, который только что вернулся из свадебного путешествия, ни с того ни с сего взял да и застрелился. Но, как ни странно, я с вами согласен. От фактов никуда не деться. – Он сурово сдвинул брови.

– И самое интересное, что мы так и не знаем, почему лорд Чарнли застрелился, – продолжал полковник. – Конечно, слухи ходили разные. Но вы же знаете, что такое сплетни.

– Да, причина гибели лорда так и осталась для всех загадкой, – задумчиво произнес мистер Саттерсвейт.

– Причем загадкой не из легких, – согласно заметил Фрэнк Бристоу. – А кто-нибудь выиграл от его смерти?

– Никто, – ответил мистер Саттерсвейт. – Кроме его сына. Но тогда он еще находился в утробе матери.

– Представляю, какой удар получил бедняга Хью Чарнли, узнав о беременности леди Чарнли, – злорадно сказал полковник Монктон. – Ему ничего не оставалось, как ждать, кто появится на свет – мальчик или девочка. Думаю, что с не меньшим нетерпением ждали этого часа и его кредиторы. Но их ожидания не оправдались – вдова лорда Чарнли родила сына.

– А как она восприняла самоубийство мужа? – спросил художник.

– О, бедное дитя! – печально произнес полковник. – Мне ее никогда не забыть. Она не рыдала, не впадала в истерику – просто оцепенела от свалившегося на нее горя. Я уже говорил, что на следующий же день после трагедии она уехала из замка и никогда больше не возвращалась.

– Выходит, и леди Чарнли не смогла хоть чем-то объяснить самоубийство мужа, – усмехнувшись, заметил Бристоу. – В этом деле мог быть кто-то замешан. Мужчина или женщина. Не так ли?

– Вполне возможно, – согласился с ним мистер Саттерсвейт.

– Если и замешан, то, скорее всего, женщина, – сказал Фрэнк Бристоу. – Вдова-то замуж так и не вышла. Ох, как же я ненавижу женщин! – Увидев на губах хозяина дома улыбку, он от возмущения даже покраснел. – Можете улыбаться сколько хотите, но я их действительно ненавижу! – воскликнул молодой человек. – Эти гадливые существа вечно недовольны, во все вмешиваются, мешают мужчинам работать. Они… они… В своей жизни я встретил всего одну женщину, достойную уважения.

– Я так и думал, что хоть одну хорошую женщину вы все же встретили, – заметил мистер Саттерсвейт.

– Это совсем не то, что вы думаете. Я познакомился с ней совершенно случайно. В поезде. – Фрэнк Бристоу вызывающе добавил: – А что, разве в поездах нельзя знакомиться?

– Можно, можно, – желая успокоить гостя, ответил мистер Саттерсвейт. – Поезд для знакомств не самое плохое место.

– Эта женщина ехала с севера. В купе мы находились одни. Имя я так и не узнал. Думаю, что мы никогда уже не увидимся. Я даже не знаю, хочу ли я снова встретить ее. Возможно, это и плохо… – Фрэнк Бристоу прервался, словно подбирал нужные слова, затем продолжил: – Знаете, она показалась мне нереальной. Даже тенью. Таинственной, словно из старинной шотландской сказки.

Мистер Саттерсвейт понимающе кивнул. Он без труда представил себе реального в этой жизни Фрэнка Бристоу и женщину, похожую на загадочную тень.

– Такое бывает, когда человек, пережив трагедию, весь уходит в себя, – продолжил Бристоу. – И чем дальше, тем труднее ему вернуться к реальной жизни.

– Вы думаете, что как раз это с ней и произошло? – спросил мистер Саттерсвейт.

– Не знаю, – ответил молодой человек. – Она мне про это ничего не рассказывала. Просто мне так показалось. Видимо, интуиция.

– Да, интуиция редко кого обманывает, – медленно произнес мистер Саттерсвейт.

Скрипнула дверь, и мистер Саттерсвейт повернулся к ней. Он надеялся услышать от вошедшего в комнату дворецкого, что пришел мистер Кин, но слова, произнесенные слугой, разочаровали его.

– Сэр, вас спрашивает дама, – доложил дворецкий. – У нее очень срочное дело. Она представилась мисс Аспасией Глен.

Мистер Саттерсвейт удивился. Это имя было ему хорошо знакомо. Да и кто в Лондоне не слышал его! Представленная рекламой как «Женщина с шарфом», актриса дала несколько представлений и вскоре покорила столичного зрителя. На сцене она творила настоящие чудеса. С помощью своего шарфа Аспасия Глен делала всевозможные головные уборы. Она превращалась в монашку, мельничиху, крестьянку и сотню других персонажей. Поражало ее уникальное мастерство мгновенного перевоплощения. Мистер Саттерсвейт, умевший ценить все прекрасное, был от нее в восторге. Он видел актрису на сцене, а вот познакомиться лично не успел. Надо ли говорить, что неожиданный визит восходящей звезды театра сильно удивил его?

Извинившись перед гостями, мистер Саттерсвейт покинул курительную комнату, пересек холл и вошел в гостиную.

Мисс Глен с царственным видом сидела на обитом золотистой парчой большом диване, стоявшем посередине комнаты. Увидев ее, мистер Саттерсвейт сразу же понял, кто будет доминировать в их разговоре. «Женщина явно надеется произвести на меня впечатление, – подумал он. – Ну что ж, она его произвела, но совсем не то, на которое рассчитывала».

Когда он видел ее на сцене, то преклонялся перед ее талантом, но сейчас, встретившись с ней в обычной обстановке, кроме неприязни к красивой, но слишком властной тридцатипятилетней брюнетке, ничего не ощущал.

– Простите за столь неожиданный визит, – низким, грудным голосом извинилась она. – Должна признаться, давно хотела с вами познакомиться. Очень рада, что наконец-то такая возможность появилась. А пришла я к вам, чтобы поговорить об одной вещице. Она мне очень нужна, а когда мне чего-нибудь очень хочется, то я желание свое немедленно исполняю.

– Любая причина, приведшая в мой дом столь очаровательную даму, мною приветствуется, – витиевато, как было принято раньше, ответил ей мистер Саттерсвейт.

– Вы очень добры, – кокетливо сказала Аспасия Глен.

– Моя дорогая леди, позвольте мне поблагодарить вас за то огромное удовольствие, которое я испытал от вашего спектакля, – продолжил мистер Саттерсвейт.

Актриса улыбнулась, постаравшись вложить в улыбку все свое очарование.

– В таком случае перейдем сразу к делу, – сказала она. – Сегодня я была в Харчестерской галерее и увидела на выставке картину, жить без которой просто не смогу. Я хотела ее купить, но она оказалась уже проданной. Проданной вам. Поэтому… Понимаете, дорогой мистер Саттерсвейт, эта картина очень мне нужна. Я даже захватила с собой чековую книжку. – Аспасия Глен с надеждой посмотрела на него. – Я наслышана о вашей доброте, – продолжила она. – Знаете, от людей я всегда видела только добро. Конечно, нехорошо с моей стороны пользоваться хорошим ко мне отношением, но я ничего не могу с собой поделать.

Такова была тактика этой избалованной женщины. Мистер Саттерсвейт всегда относился к такому ультрафеминизму отрицательно. Женщины, которые для достижения своей цели изображают капризных детей, были ему неприятны. Так что надежды актрисы на то, что она сможет таким образом разжалобить старого холостяка и уговорить его уступить ей картину, потерпели полный крах. Несмотря на хорошие манеры, мистер Саттерсвейт, когда надо, становился упрямым. Он был проницательным и видел людей насквозь. Для него разгадать игру посетительницы-эгоистки большого труда не составило. Мистеру Саттерсвейту было абсолютно ясно, что она по непонятной ему причине намерена добиться своего любым способом. Однако уступать ей «Мертвого Арлекина» он не собирался. Но отказать в ее просьбе хотел в максимально вежливой форме.

– Я уверен, что любой уступит вашим желаниям и пойдет на все, чтобы сделать вам приятное.

– Значит, вы согласны продать мне картину?

Мистер Саттерсвейт с печальным видом покачал головой: