Страница 28 из 58
– Хорошо. Это я вам обещаю.
– И второе… Но это уже по отношению ко мне будет не больше чем любезность.
– Да?
– Прошу вас, не закрывайте сегодня на окнах ставни и не ложитесь рано спать.
Женщина изумленно посмотрела на мистера Саттерсвейта и молча кивнула ему в ответ.
– А вот теперь я могу уходить, – понимая, что до конца исполнил свой долг, сказал он. – Мне и в самом деле пора в отель. И, дорогая моя, да благословит вас Господь.
В коридоре пожилой англичанин столкнулся со служанкой. Та, открыв ему дверь, долго еще смотрела вслед.
Когда мистер Саттерсвейт подошел к отелю, уже смеркалось. На террасе одиноко сидел мужчина. Узнав мистера Энтони Косдена, мистер Саттерсвейт подошел к нему. Сердце в груди бешено колотилось – он понимал, что на него возложено дело огромной важности и надо быть предельно осторожным.
– Какой приятный, теплый вечер. – Мистер Саттерсвейт старался, как мог, скрыть волнение. – Там, на вершине скалы, я совершенно потерял ощущение времени.
– Вы что же, все это время были там? – удивился Косден.
Мистер Саттерсвейт кивнул. В этот момент один из возвращавшихся постояльцев отеля открыл входную дверь. Луч света из холла здания упал на Косдена и высветил в темноте его страдальческое лицо.
«Да, представляю, как ему тяжело, – подумал мистер Саттерсвейт. – Будь у этого молодого человека интеллекта побольше, он бы так не мучился. Богатое воображение, способность правильно оценить положение, в которое он попал, в значительной степени ослабили бы его душевные страдания».
– А я хочу после ужина немного прогуляться, – сиплым голосом произнес мистер Косден. – Вы понимаете, с какой целью. Надеюсь, в третий раз мне никто не помешает. Только прошу – не останавливайте меня. Знаю, любому своему вмешательству вы найдете оправдание. Но учтите, меня уже ничто не остановит. Так что все ваши попытки окажутся бесполезными.
– Молодой человек, я никогда и ни во что не вмешиваюсь, – поднимаясь, заметил мистер Саттерсвейт, прекрасно зная, что лукавит.
– Знаю, вы думаете, что я… – начал Энтони Косден, но пожилой англичанин перебил его:
– Простите, но тут вы абсолютно не правы. Никто не может знать, что думают другие. О чужих мыслях можно только догадываться. А догадки, как правило, от истины бывают весьма далеки.
– Ну что ж, возможно. – Пожилой англичанин снова сел, откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники. – Ну хорошо, в таком случае поговорим о чем-нибудь менее болезненном для вас, – предложил он. – Например, о той старой вилле. Да, удивительно очаровательный домик, всеми покинутый и хранящий бог знает какую тайну. Знаете, меня так и подмывало совершить глупый поступок. И что же? Я не удержался и попытался приоткрыть ставни на его окне.
– Вы это сделали? – удивленно посмотрев на мистера Саттерсвейта, переспросил Энтони Косден. – Они, конечно же, оказались запертыми?
– В том-то и дело, что нет. – Пожилой англичанин вкрадчиво продолжил: – Третье окно от угла.
– Как! – воскликнул мистер Косден. – Это же то…
Он неожиданно замолчал, и тут мистер Саттерсвейт увидел, как у его собеседника засверкали глаза.
«Сработало! – радостно подумал он и поднялся. – Что ж, теперь мне остается только ждать».
Тем не менее легкое волнение не отпускало его.
«Хочется верить, что в спектакле, название которому «Жизнь», я сыграл блестяще, – думал мистер Саттерсвейт. – Самое главное для меня было произнести текст своей маленькой, но очень важной роли вовремя и при этом не фальшивя. По дороге к обрыву молодой человек, несомненно, попытается открыть ставни. Ну разве сможет он устоять перед подобным искушением? На этот остров привели его воспоминания о событиях двадцатилетней давности. Те же воспоминания заставят его подойти к вилле и раскрыть на ее окне эти самые ставни. А потом…»
– О том, что произойдет потом, мы узнаем завтра утром, – подвел вслух итог своим мыслям мистер Саттерсвейт и пошел переодеваться к ужину.
На следующий день, около десяти утра, мистер Саттерсвейт уже был на подходе к старой вилле. Встретивший его садовник, улыбаясь, вручил ему свежесрезанную розу. Пожилой англичанин осторожно, чтобы не уколоться об острые шипы, вставил цветок в петлицу своего пиджака и пошел дальше.
Подойдя поближе, он становился и медленно провел взглядом по выкрашенным белой краской стенам, по тускло-зеленым ставням…
«Какая тишина! – подумал мистер Саттерсвейт. – Какой покой! А где же владелица особняка? Неужели все, что связано с этим домом, мне только приснилось?»
Но в этот момент стеклянные двери распахнулись, и на крыльце появилась хозяйка особняка. Глаза ее светились радостью, щеки горели. Увидев мистера Саттерсвейта, она направилась прямо к нему. Какими пылкими были ее поцелуи! И только теперь мистер Саттерсвейт почувствовал, как жарко печет солнце и как громко поют в саду птицы.
– Я так счастлива! – воскликнула женщина. – Вы – такой милый! Как же вы узнали? Откуда? Вы – добрый волшебник из сказки! – Она замолчала. Было видно, что ее переполняет счастье. – Знаете, мы решили оформить наш брак. Сегодня же идем к консулу. Так что, когда Джон вернется, он застанет здесь своего отца. Мы скажем ему, что долгое время были в ссоре. Впрочем, он и спрашивать-то ни о чем не станет! О, как же я счастлива! Вы не представляете, как обрадовался Энтони, когда узнал, что у него есть сын! – Женщина преданно посмотрела на мистера Саттерсвейта и произнесла: – Кто же мог подумать, что все так чудесно закончится! Просто удивительно!
«Какой же она все-таки еще ребенок, – глядя на ее помолодевшее от счастья лицо, размышлял мистер Саттерсвейт. – Ребенок, начавший играть в сочиненную им же сказку и твердо веривший в ее счастливый конец».
– Если вы полгода пробудете с тем, кто принес вам столько счастья, то совершите настоящий подвиг, – заметил мистер Саттерсвейт.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
– О нет! Неужели вы думаете, что я позволю ему умереть? Я ведь так долго ждала его! Сколько таких случаев, когда врачи ставили своим пациентам подобный диагноз, а те, несмотря на это, продолжали жить. Вы думаете, Энтони умрет? Нет, ни за что!
Мистер Саттерсвейт заглянул в широко раскрытые глаза и вспомнил о ее несгибаемой воле. Ему тоже было известно, что врачи иногда ошибаются. Они же не учитывают личностный фактор. А как он, этот фактор, может сказаться на состоянии обреченного человека, никто знать не может…
– А вы-то думали, что я дам ему умереть, – с усмешкой произнесла женщина.
– Нет, почему же, – чуть слышно пробормотал мистер Саттерсвейт. – Но знаете, моя дорогая, мне не приходило в голову, что вы… – Он неожиданно замолчал и, резко развернувшись, быстрым шагом направился к обрыву. По кипарисовой аллее пожилой англичанин вышел на смотровую площадку. На скамье сидел тот, кого мистер Саттерсвейт и надеялся здесь застать.
Увидев своего давнего знакомого, мистер Кин поднялся и, улыбаясь, произнес слова приветствия. Он нисколько не изменился: все те же черные как смоль волосы, печальная улыбка человека, подверженного влиянию Сатурна.
– Вы не удивлены?
– Совсем нет. Не знаю почему, но я ожидал встретить вас именно здесь.
Они сели.
– У меня такое ощущение, что вы опять играли чьей-то судьбой, – заметил мистер Кин.
Мистер Саттерсвейт укоризненно посмотрел на него:
– Хотите сказать, что вы тут ни при чем.
– А вы, как всегда, считаете, что мне известно буквально все, – улыбаясь, ответил мистер Кин.
– Но если вы ничего не знали, то почему вас видели здесь вчера вечером? Что вы хотели?
– А, вы об этом…
– Да, об этом.
– Мне надо было выполнить одно задание.
– Для кого?
– Мистер Саттерсвейт, разве не вы как-то назвали меня защитником душ усопших?
– Усопших?
Мистер Кин указал на плескавшиеся далеко внизу синие волны и произнес:
– Вам известно, что в этом месте двадцать два года назад погиб человек?