Путь в ад

— Мне кажется, что это сказала она, — прошептал Рихард.

— Увы, я — это всего лишь я, — вздохнула она.

Он бросил на нее голодный взгляд, мысленно раздел ее, пытаясь представить себе ее твердые груди, плоский живот, горячие и нежные бедра.

— А он, он тоже тебе понравился?

Она засмеялась своим жестоким похотливым смехом:

— Ты говоришь об Иво?

— А о ком бы ты думала?

— Что ты выдумываешь? Слушай! Я не забыла о тебе — привезла синие «голуаз».

Она покопалась в сумочке и достала пачку.

— В чемодане у меня есть еще.

— Не уходи в сторону, — сказал он, снова подозревая ее. — Ты спала с Иво?

Она опять засмеялась. Тем же оскорбительным смехом, от которого ему хотелось ее ударить.

— Может, ты хочешь услышать «да», а затем как это произошло?

— Шлюха!

Он повысил голос, и на них уставились люди.

— Будет лучше, если ты успокоишься, иначе тебе сделают замечание.

Она улыбалась, он проследил за направлением ее взгляда. В дверях, внизу лестницы стояла Дюк, держа в пальцах длинный мундштук, и смотрела на них. Чех закусил губу, когда его взгляд встретился с холодным и равнодушным взглядом англичанки. Не женщина, а дьявол! Она догадывалась обо всем, все предчувствовала. Она пришла посмотреть, помирились ли ее подчиненные.

— Не слишком глазей на нее, — посоветовала Ирэн, давая ему еще один урок. — Не забывай, что ты ее не знаешь.

— А вы? Как вы с ней контактируете? — недоверчиво буркнул он.

— Мы встречаемся вне отеля, здесь мы незнакомы. Это она решила.

— Я вижу, она решает все, — поморщился он, — даже с кем тебе спать.

Ирэн покачала ногой, лежавшей на другой, привлекая его внимание и усмехаясь.

— Хорошо хоть, что она не решила, что я должна переспать с черномазым!

— А ты согласилась бы?

Она не ответила, довольствуясь тем, что покачиванием ноги еще выше поднимала мини-юбку. У него пересохло в горле, да и не только у него. Сидевший за соседним столиком огромный блондин чуть не задохнулся от зрелища, которое показывала Ирэн.

— Потаскуха, — глухо бросил Рихард, нависая над ней. — Грязная потаскуха!

Она продолжала качать ногой, как маятником часов, и произнесла:

— Может, ты хочешь, чтобы я еще раз станцевала с негром?

Он сжал кулаки и стиснул зубы.

— Шлюха. Не доводи меня до крайности, а то я тебя ударю.

— Тихо. Она наблюдает за нами, — насмешливо ответила Ирэн.

Его щеки вспыхнули.

— Пошли наверх, — резко сказал он.

Она, взглянув на него, поняла, что он дошел до кондиции, необходимой для того, чтобы сделать их удовольствие взаимным, встала, обдав его ароматом духов, который, дойдя до соседнего стола, чуть не свалил блондина. За столиком негров длинный дикарь щелкнул пальцами, когда Ирэн, величественная и неприступная, прошла мимо, не замечая его, как будто никогда и не танцевала с ним.

— Хороша, стерва! — заметил один из товарищей негра, щеку которого прорезали три шрама.

Ирэн и Рихард, привлекая всеобщее внимание, прошли по залу. Дюк, когда они прошли мимо нее, не обратила на них внимания. Со вздохом сожаления негр встал и пошел к бару, где стояли немногочисленные пражские путаны, промышлявшие под покровительством спецслужб, добывая себе валюту, а им информацию, которую выуживали у клиентов-иностранцев.

— Больше вам нечего добавить, гражданин убийца?

Тот, к кому обращались, покачал головой. Он сидел на деревянном стуле, вытянув ноги и руки как будто для того, чтобы лучше видеть наручники, сжимавшие его запястья. Обут он был в стоптанные ботинки, одет в джинсы с широким поясом и рубашку, разорванную при задержании. Костюм, имитирующий одежду западных хиппи. Сильная электрическая лампа светила ему в лицо и слепила глаза, когда он их поднимал.

— Ты знаешь, что тебя ждет, — предупредил комиссар Иржи Давид. — Когда экспертиза даст заключение, что за кровь на твоей кожаной куртке, все станет ясно.

— Это не я ее замочил! Матерью клянусь, не я!

Парень (ему было лет двадцать) яростно выкрикнул эту фразу, не поднимая головы.

Иржи Давид встал во весь рост (метр шестьдесят пять), смешной и всемогущий. Плохая сигара примостилась в углу его рта, под светлыми усами. Он обошел стол и встал перед парнем.

— Нет, ты не убил ее. Мы это знаем. Что смягчает твою участь. А семнадцать ударов ножом, которые ты ей нанес, это же лечебное кровопускание, гражданин убийца. Если бы у нее не хватило сил доползти из леса до обочины, где ее чудом заметил шофер…

Он протянул руку и указательным пальцем постучал парню по макушке.

— Что у вас там, в голове? Ну почему ты повез эту девчонку в лес, чтобы насиловать ее?

Под ударами пальца голова отрицательно задвигалась. Наконец начальник уголовной полиции сухо сказал:

— Ладно. Встань. Чего ради я буду терять свое время. Ты счел, что убил ее, чтобы она не выдала тебя, но тебе не повезло… Через несколько дней она уже сможет говорить.

И, повернувшись на своих кривых коротких ногах, он сказал двум охранникам в оливковой форме, которую широкие погоны делали похожей на русскую:

— Уведите его.

Арестованного увели, а комиссар, бросив взгляд на дело, открыл дверь и вышел в темный коридор. Затем он открыл дверь другого кабинета и сказал:

— Чему могу быть полезен, товарищ полковник?

Иво Буриан, листавший журнал, поднялся с кресла.

— Добрый вечер, товарищ комиссар, — сказал он. — И не зови меня полковником. Ты же знаешь, что я в отставке.

Он прошел за полицейским в дверь, на которой было написано красными буквами «Уголовная полиция», и сел на стул, где несколько минут назад сидел убийца. Начальник полиции выключил верхний свет и оставил только настольную лампу.

— Ну, товарищ Иво? — сказал он. — Рассказывай. Что новенького?

Иво Буриан с почти физической радостью покрутил в своих длинных пальцах сигарету.

— Да, — ответил он, прикуривая, — у англичанки Дюк разгорелся аппетит. Она хочет также завладеть королевскими сокровищами, которые, как ты знаешь, будут выставлены в Карлштейне.

Дешевая сигарета переместилась из одного угла рта полицейского в другой.

— Больше ничего?

— Больше ничего. Поэтому-то я и попросил тебя о срочной встрече. Я хочу знать, что мне делать. Я просто болею из-за этого ложного положения.

— Член партии не должен болеть, — сухо отозвался Иржи Давид.

— Я не член партии.

— Уже нет, — уточнил полицейский. — Партбилет у тебя отобрали за уклонизм. Но ты же честный чех, раз пришел сообщить мне о том, что затевается.

— Я не мог участвовать в грабеже, — вздохнул Иво Буриан. — Об этом и речи не было. Но я все-таки сомневался два дня, потому что, придя к тебе, я предал своего друга.

Кресло под комиссаром заскрипело.

— Два лишних дня. Но я постараюсь забыть о твоих сомнениях.

Иво вдохнул дым и закашлялся. Перестав кашлять, он с беспокойством заметил:

— Нельзя закончить эту комедию? Я хочу сказать, не мог бы ты арестовать этих женщин и положить конец безумному плану?

— А твой друг Тубек? Его отпустить? Убийцу? Гангстера, которого разыскивает Интерпол?

Иво развел руками и покачал головой, волосы на которой были такими же светлыми, как и усы его собеседника.

— Он мой друг, мой старый боевой товарищ. Мое присутствие здесь выглядит бестактным, по крайней мере по отношению к нему.

— Мы здесь занимаемся делом, в котором нет места сантиментам, — остановил его полицейский.

— Я знаю, — согласился Иво Буриан, — но за сообщенные мною сведения вы могли бы оказать мне услугу: не выдавать Рихарда Тубека на Запад.

— Ты забываешь, что иногда нам приходится выдавать виновных в корыстных убийствах.

— Откажи. Это будет благодарность за мою услугу.

Толстый полицейский посмотрел на свою сигару, обжеванную с одного конца.

— Я говорил об этом с начальством. Принимая во внимание, что он — чех, они готовы согласиться не выдавать его.

Иво Буриан удовлетворенно кивнул, но комиссар остановил его резким движением.