Письма к Тому

Письмо

31 октября 2004 г.

Том! конечно, жалко, что Вы не могли приехать ко мне в Нью-Йорк, а я к Вам в Бостон. Надо бы мне Вам заранее сообщить даты. Но моя инертность и идиосинкразия к телефону, а может быть, просто уже возраст – и вот Вам результат. Я тут на так называемой «Неделе русской культуры», у меня 2 концерта и много обязательных встреч и презентаций – я ведь тут с группой. 26-го, например, была выставка рисунков и плакатов Эйзенштейна, потом фильм с Маяковским «Барышня и хулиган». Какой он там красивый! Познакомилась с его дочерью – «старый крокодил» и ее полудебильным сыном. Была на русском канале TV. И интервью в русские журналы и газеты. Ну, в общем, Нью-Йорк завертел, хотя уже не с теми ритмами, как раньше. Да и старых знакомых не так хотелось видеть. Анну Кисельгоф видела только один раз и то на общем концерте в «Метрополитен-опере». Интервью на TV у меня брала моя бывшая студентка (я года два преподавала в Щукинском училище). Потом она работала актрисой в Израиле, а теперь перебралась в Нью-Йорк и работает на TV. Была очень красивой девочкой, да и сейчас мила.

Я, конечно, постараюсь Вам дозвониться. Обнимаю. Привет домашним.

Письмо

Ноябрь 2004 г.

Том! Как жаль, что мы не увидимся. И какое горе, что так больна сестра. Присутствовать при «этом» – переворачивается душа. Даже я после своих операций стала другой и, как это ни странно, мягче. Легче отношусь к людям и всяким событиям. Принимаю все. Но представляю Вашу усталость сейчас душевную и физическую. Держитесь!

Я тут работаю, как на галерах. В Нью-Йорке много развелось СМИ (средства массовой информации) на русском языке. И для них я как новая игрушка. Бесконечные интервью для TV и журналов, радио и газет. Мне это, как Вы понимаете, не нужно. На мои концерты все билеты, говорят, давно проданы, да и сами эти концерты для меня почти благотворительные. Просто я давно не была в Америке, и хотелось повидать Вас. Я летом с Маквалой (помните толстую певицу, с которой мы жили вместе, когда Вы были у нас в гостях), которая приехала на фестиваль Шостаковича в Америку, так вот, я с ней послала для вас Письмо, где написала свои адреса по Интернету. И ждала Вашей весточки. Но, видите, Вы Письмо не получили. Маквала ленивая, поручила, наверное, кому-то другому, а тот забыл… Так вот, мои адреса в Интернете…

Можно пользоваться каким угодно адресом. Дело в том, что у меня тоже есть компьютер, но я так и не научилась им пользоваться, и на обоих компьютерах работает Володя. Он даже мне переводит с английского, если у вас нет русского шрифта.

Я тут снялась в двух забавных фильмах. Один, где я играю знаменитую русскую трагическую актрису Алису Коонен, Вы не увидите, так как он остался в России. А другой, «Настройщик» Киры Муратовой, был сейчас на фестивале в Венеции, в Торонто и т. д. и будет гулять по свету, потому что хороший. И если попадете – посмотрите. Он талантливый.

В самолете, когда летела сюда, увидела свое последнее интервью. Вырвала эти странички для Вас. Книжку, которую посылаю, писала долго, так как об Ахматовой, кроме Аманды Хайт, писали мало, плохо и неправду. Читайте ее медленно, так как за каждой строчкой стоит целая история. Может быть, я, если е.б.ж., напишу второй вариант. Приеду в Москву – лягу в больницу на исследование, я года два не проверялась.

Посылаю Вам еще программу этого фестиваля. Вчера было открытие: рисунки Эйзенштейна и фильм с молодым Маяковским (18 год) – было интересно.

Кланяйтесь Юлии. Как ваш внук? Напишите.

Обнимаю. Всегда помню.

Письмо Тома

15 ноября 2004 г.

Дорогая Алла! Я тебе объяснил по телефону свою ситуацию. Но могу еще добавить, что я очень устал!

Ты права по поводу изменения жизни после болезни. Я сейчас наблюдаю это за сестрой, хотя она на пике (на переломе). Большой урок, который жизнь бережет для почти всякого – первое сопоставление со смертью (стоять лицом к лицу).

Тебя трудно было поймать в Нью-Йорке даже по телефону. Я заметил, что с тобой всегда так в Нью-Йорке! Вас преследуют, особенно русские эмигранты, потому что они тебя знали в «прошлой» жизни в России. Ты стесняешься объяснить даже себе, в чем эта глубокая любовь и уважение. Но это существует – я это встречаю каждый раз, когда упоминаю русскому человеку, что мы друзья. Всякий раз, когда мы виделись с тобой в Нью-Йорке, люди тебя гоняли, ты нервничала, и нам было немножко неудобно. Так мне кажется. Лучше, чтобы мы виделись в России или в каком-либо другом месте, а не на 2 часа за несколько дней. Но я боюсь, как всегда, что я тебе наскучу.

А эти русские продюсеры в Нью-Йорке всегда тебя эксплуатируют – поют тебе какую-то песню и платят тебе пятую часть (1/5) того, что платят американской актрисе. Так было, например, когда ты сотрудничала с Клер Блум.

Спасибо за книжку. Я буду читать эту твою книжку об Ахматовой медленно и потом напишу свою рецензию. Обещаю.

И «второй вариант» пиши – ты всегда готова усовершенствоваться.

Обнимаю тебя.

2005 год

Из дневников 2005 года

15 января

Позвонил Краснов и пригласил участвовать в международном форуме «Жизнь народу моему!» о погибших в концентрационных лагерях. Форум будет в Кракове (там рядом был Освенцим). Актеры из России, Израиля, Польши, Германии и все президенты этих стран.

25 января

Прилетели в Краков. Помимо меня из России будут Юрский, Куценко, Рутберг, Виторган. Краков занесен снегом. Красота! Я не была здесь много лет, но почти ничего не изменилось. Форум будет в местном старом Театре им. Словацкого. Домогаров рассказывал, как он здесь играл и жил рядом. Возле него польская поклонница, не отходит ни на шаг. Я попросила ее узнать, куда перенесли могилу моего отца, который погиб под Варшавой.

26 января

Репетируем. Трудно учить текст – очень казенный. Но все выучили, кроме израильтян. Они читают по бумажке. Я в паре с Анжеем Северин (тот самый поляк, который играет в Париже в «Комеди Франсез». Я видела его там и в Гаеве, и в Клавдии, и в Дон-Жуане). Вечером сидим вместе с поляками в ресторане. Они все очень милые.

27 января

Рано утром нас подняли, и мы пошли в театр. Позже – все будет оцеплено. Приезжают 4 президента: наш, украинский, польский и израильский. Мы по утреннему снежку с Домогаровым и его польской поклонницей-переводчицей пошли пешком. Он смешно подхватил нас под руки и «ну, пошли, девчонки». С ним легко. Он здесь все и всех знает. Играл целый год в местном театре. Роль выучил на польском. И, кстати, снимался тоже в польском фильме.

Театр уже оцеплен. Потихоньку зал стал наполняться: бывшие узники Освенцима и других лагерей, дипкорпус и президенты с командами. Путин опаздывает. Говорят, не прилетел еще. Начали действо. Мы с Анжеем Северин стоим за кулисами, ждем. Кругом не продохнуть от охраны. Потом Гоша Куценко рассказывал, что он болтался за кулисами, и вдруг со служебного входа быстрым шагом поднимается Путин. Гоша от волнения к нему с укором: «Ну что же Вы, Владимир Владимирович, опаздываете. Мы Вас все ждем». И Путин, слегка оправдываясь: «Да вот много снега. Нелетная погода. Еле сели на аэродром».

Все было очень долго. Чтение, кадры, музыка, доклады президентов и т. д. Потом все поехали в Освенцим. Я не поехала. Я помню свое потрясение много лет назад в Югославии, когда мы «навестили» такой же лагерь. Ужас!