Очищение тьмой (сборник)

– Знаете – работа сидячая, поесть толком некогда. Да и вам это, думаю, знакомо не хуже, чем мне. Водительский хлеб – не сладкий, а теперь еще и с этими ценами на бензин… Вы сюда в первый раз? Сколько по спидометру выходит?

– Да мы каждые выходные здесь, бывает и по две ходки успеваем. Зависит от приема. Он, доктор, иной раз подолгу тянет. А нам не с руки обратно везти надо. И чего, спрашивается? Больше принял – больше получил. Чего тянуть? Я бы на его месте…

– Вот потому-то ты и не на его месте, – вмешался таксист с "волги". Ты вообще сильно много понимаешь! Я сколько людей сюда перевозил – и все довольны. И многие говорят, что он денег не берет. Ну, это, конечно, байки, и все же…

Таксисты заспорили, а Строкач поспешил ретироваться, якобы увидев знакомого, выходящего из калитки.

Свернув за угол, он буквально столкнулся с женщиной, которая вместе с сыном выходила перед ним от Засохина. Теперь она стояла у ворот другого дома, и майор был готов поклясться, что ее очень интересует его машина. Сделав несколько неуверенных шагов, женщина взглянула в сторону таксистов, и повернулась к Строкачу. Парень, следовавший за ней со здоровенной матерчатой сумкой, неуклюже грохнул ее на землю, задребезжало разбитое стекло, и угол сумки сейчас же потемнел, намокая. На дорожке образовалась лужица мутно-белой жидкости.

За спиной майора раздался голос золотозубого.

– Ну, теперь придется ей отвалить мне на полную, если хочет, чтобы я это дерьмо в свой багажник совал. Или ты возьмешь, Сема?

Ответа Строкач не расслышал, он уже был рядом с женщиной. Парень снова улыбался, на лице его было чистейшее блаженство. Его мать наклонилась и стала выкладывать содержимое сумки прямо на землю. Достала разбитую литровую бутылку, выплеснула из нее оставшиеся капли молока, затем смятой рубашкой протерла дно, сгребла пожитки.

Строкач стоял в двух шагах, глядя в улыбающееся лицо парня, но помочь даже и не пытался. На пальце он покручивал кольцо с ключами от машины. Наконец, как можно небрежнее, предложил:

– В город поедем? – но прозвучало это так не по-таксистски, что майор плюнул на эти игрушки и заговорил человеческим языком: – Мне по пути, так что денег не надо. – На лице женщины отразились испуг и недоверие. Строкач тут же поправился: – Ладно, дадите двадцатку на бензин.

– Да, господи, конечно… Вот спасибо, а то эти уже и цены себе не сложат… – Женщина повторяла и повторяла какие-то еще слова благодарности.

Парня удалось посадить в машину лишь с третьего захода. Он выскакивал, задирал голову, улыбался и все силился еще раз окинуть взглядом окрестности. Короткое время поездки до города Строкач собирался использовать как можно более активно.

Когда они уже трогались, из-за угла, пища тормозами, вылетел "москвич" и остановился как вкопанный посреди улицы. Из него буквально выпал золотозубый молодец, отчаянно размахивая зажатой в руке монтировкой, и направился к "жигулям" Строкача. Женщина испуганно съежилась на сидении.

– Ты что, гад, творишь? Это наше место, и ты здесь таксовать не будешь! За все уплачено, и если ты, бычара, лезешь цены сбивать, останешься без рог! – Парень накачивал сам себя, все больше входя в раж. Руки у него определенно чесались. – Ты, падла, у меня до города не доедешь. ГАИ тормознет, а там и братва подъедет разбираться… Ходил, ходил, нюхал, нюхал…

Из-за угла осторожно выглянул салатный капот "волги" с шашечками. Таксист с интересом следил за содержательной беседой своего коллеги с конкурентом, но особого желания вмешаться не выказывал. Строкач оставался совершенно спокоен.

– Тише, молодой человек, места хватит всем. Я сейчас уеду.

– Это верно. Этих ты, может, и отвезешь. Только бабки, которые на чужом участке закосил, отдашь. Наука будет в другой раз. Ты посмотри, какая рыба хитрая!

Говоря это, он продолжал наступать на Строкача, помахивая монтировкой. Майор холодно подумал, что столкновения не избежать, но все-таки попытался еще раз.

– Ну, ладно, ладно, чего кипятиться… Нельзя – так нельзя. Все, уезжаю. Желаю успехов.

– Так ты издеваешься, гад?! – "частник" метил в предплечье – не убить, а изувечить, лишить подвижности. Стальной стержень просвистел в пустоте.

Попади он – и Строкач наверняка не смог бы никому составить конкуренцию как водитель пару месяцев. Резко уйдя вперед и вниз, майор перехватил руку с монтировкой и, нырнув под нее, завернул за спину нападающему. Пожалуй, чуть перехватил. Сустав слабо хрустнул, тело таксиста обмякло, и Строкач не стал его удерживать на весу. Парень повалился на колени, а Строкач слегка прихватил его за ворот – чтобы тот не изувечил лицо о бордюр. Еще раз взглянув на номер "москвича", майор подумал – хотя бы этого, чересчур "делового", не следует оставлять без присмотра.

Проезжая мимо салатной "волги", Строкач притормозил, опустил стекло и бросил струхнувшему водителю:

– Вы присмотрите за приятелем. Боюсь, сегодня машину он водить уже не сможет. Ну, да еще встретимся, Бог даст…

Из поселка майор выехал неспешно – требовалось время, чтобы разговорить женщину.

– Вы первый раз у доктора? А как вам удалось узнать о нем?

Как и следовало ожидать, нервное напряжение пассажирки разрядилось сумбурным монологом:

– Да случайно. У него побывала женщина одна, односельчанка. Муж у нее запойный. Три раза приезжала, и теперь – как рукой сняло, в рот мужик не берет спиртного. У меня ведь тоже из-за нее, проклятой. Мой-то с молодых лет заливается, вот сын и расплачивается за отца-пьяницу. И вот беда – за ум взялся, бросил водку – да ведь уже ничего не поделаешь. Вот мы и приехали сюда, поможет, не поможет – хуже не будет. Мальчик-то у меня добрый, хороший. Зверюшек всяких любит, не может видеть, как животных мучают… Ох, Господи, все бы отдала, чтобы жить ему человеком!..

– Что ж, теперь у вас есть надежда. Может, все и образуется как-то. Строкач включил приемник, юноша, бормотавший и возившийся на заднем сидении, затих. – Так говорите, дороговато берет доктор? Это ничего, был бы толк.

– Да что вы такое говорите? – женщина уставилась на него с недоумением. – Какое "дороговато"? Где это вы такой ерунды наслушались? Он вообще платы не назначает. Можно, конечно, что-то дать в благодарность, но открыто – кладешь деньги на стол, доктор говорит: возьми из них сколько хочешь и отнеси в церковь… "Дороговато"! А кормиться-то с помощниками ему надо?..

Тем временем начался город – потянулись унылые, как коровники, пятиэтажки рабочего района в окружении чахлой, выморочной какой-то зелени, складские дворы, автобазы, – и очень скоро женщина попросила высадить ее и сына.

Теперь Строкачу не терпелось увидеть Обреутова. Сегодня воскресенье, и отставник должен быть на дежурстве вплоть до полудня.

– О, Павел Михайлович, не забываете старика! Располагайтесь, устраивайтесь как дома. – Обреутов был весел и громогласен. – Ну, как движется следствие?

– Работаем, Владимир Лукич. Спасибо, я немного пройдусь по лестнице. Славно у вас все-таки. Чистота, порядок, глаз радуется. И вокруг неплохо зелень, все ухожено. Так я поднимусь, погляжу кое-что.

– Давайте, и я с вами, если вы, конечно, не возражаете. – Обреутов выбрался из-за своего стола. – Может, вопросы возникнут, а я – вот он, под рукой.

– С удовольствием. А как же вахта? Все-таки на посту… – шутливо заметил майор.

– Да что вы, товарищ майор. Здесь все на контроле. Открываю только по звонку, удостоверившись, что свои. Остальным – извините. Если надо отойти, я ведь тоже человек живой, – все на замок. А звонок тут такой – на весь дом слыхать.

– Серьезное устройство. Не жалуются жильцы, не мешает?

– У него звук регулируется. Вот он, ползунок. Я на полную мощность никогда и не включаю.

– Интересно, а на четвертый этаж, да еще и в квартиру – слышно его?

Обреутов как-то смешался, недовольно покрутил носом и последовал за майором вверх по лестнице. Переводя дыхание, Строкач на минуту задержался на площадке между вторым и третьим этажами. Окно было наглухо закрыто на два массивных бронзовых шпингалета. Строкач постучал пальцем по нижнему, поглядывая сквозь стекло.