Свободное падение

Глаза быстро привыкли к темноте. Я повернула голову к кровати Херши, боясь, что могла разбудить ее своими криками. Кажется, нет. Я сунула руку под подушку, вытащила унисмарт и посмотрела время. Самое начало четвертого. Хотелось пить. На цыпочках я прошла в ванную, освещая путь дисплеем унисмарта. Оказалось, я напрасно осторожничаю: кровать Херши была пуста.

Я тут же отправила ей эсэмэску: «Ты где?»

Через полсекунды вспыхнул дисплей ее «Джемини». Унисмарт Херши лежал на ночном столике. Я взяла его и удалила сообщение.

Я снова легла. Куда же могла уйти Херши? Глупо, конечно, но меня захлестнула досада. Почему она не пригласила меня? Возможно, я бы и не пошла, и тем не менее… Так прошел час. Херши не возвращалась. Я всерьез заволновалась. На ум пришла известная фраза: «Разве я сторож брату моему?»[8] Вот и я не сторожиха моей соседке по комнате. С этой мыслью я снова заснула.

Вторично я проснулась от другого кошмара, связанного не со сном, а с песней «This Is August Jones». Припев оттуда служил Херши в качестве сигнала будильника. Сейчас Херши пыталась ощупью отключить сигнал.

– Прости, – пробормотала она и, повернувшись на другой бок, опять уснула.

А вот проклятый припев продолжал бить мне по мозгам. Конечно, хорошо, что ночью с Херши ничего не произошло и ее «хладный труп» не валялся сейчас где-нибудь в лесу. Но это еще не повод терзать мои перепонки отвратительной попсой! Я посмотрела на дисплей своего унисмарта. Было без четверти шесть.

– Херши! – рявкнула я.

– Сейчас.

Она снова нашарила унисмарт и целых тридцать секунд отключала сигнал. Я повернулась на другой бок. Когда мы ложились спать, Херши умылась. Сейчас я заметила следы туши для ресниц.

– Это что… без четверти шесть? – Херши усиленно терла глаза. – Наверное, я забыла, что унисмарт сам переходит на нужное поясное время. – (Я расхохоталась.) – Когда я ставила время, то была уставшей и ничего не соображала, – раздраженно бросила она.

Я ждала, что она похвастается своими ночными приключениями или хотя бы признает, что уходила. Но Херши повернулась на другой бок.

– Как спалось на новом месте? – спросила я, давая ей еще один шанс.

Херши не воспользовалась и им.

– Великолепно, – ответила она.

Дисплей ее «Джемини» снова осветился. Херши полезла на Форум.

Я смотрела на ее спину и думала о том, какие еще секреты моя соседка по комнате скрывает от меня и почему.

Глава 5

Наша группа собралась у дверей класса. Первого моего класса в Тэдеме. Рядом с дверью красовалась предупреждающая табличка: «ВСЕ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ ЭЛЕКТРОННЫЕ УСТРОЙСТВА ВЫ ДОЛЖНЫ ОСТАВИТЬ ЗА ДВЕРЬЮ КЛАССА». Такое я видела впервые. Странное требование. Какой шестнадцатилетний захочет расстаться со своим унисмартом, положив его в специальный ящик, прикрепленный под табличкой? Вот тебе и свобода, о которой вещала Херши! Но мои одноклассники сейчас не пялились в дисплеи унисмартов, а вытягивали шеи, заглядывая в приоткрытую дверь класса. Я подошла ближе и тоже заглянула.

Такого крутого хай-тека я еще не видела. Каждая стена класса представляла собой экран, а вместо столов там были двенадцать кабинок яйцевидной формы. Чем-то они напоминали спальные отсеки в люкс-классе самолетов. Но те делались из серого пластика, а эти были из блестящего прозрачного материала. У меня даже возникло ощущение, что стенки слегка мокрые.

– Что есть звонок, что нет, а опоздания – явление вечное, – послышался голос преподавательницы.

Эту женщину я видела вчера на собрании. Декан Этуотер не представлял нам преподавателей, и потому, когда я открыла расписание и увидела в числе прочих «доктор Э. Тарсус», я почему-то представила себе пожилого мужчину, седого, в очках с толстыми стеклами. В действительности оказалось все наоборот. Начнем с того, что доктор Тарсус оказалась… женщиной. Она стояла неподвижно, всем своим обликом напоминая орла. Широкие плечи походили на крылья, да и вся поза была птичьей. Но стоило ей направиться к передней стене, и орел превратился в большую дикую кошку из джунглей. Теперь ее острые плечи уже не казались крыльями, а бедра, проступавшие под одеждой, дополняли кошачий облик.

Доктор Тарсус вела Платоновский практикум – так официально назывался курс по развитию навыков решения проблем, о котором вчера говорил декан Этуотер. Во всем расписании этот практикум был единственным ежедневным курсом. Кроме того, доктор Тарсус являлась моим куратором, и потому мне хотелось составить как можно более полное представление об этой женщине.

Войдя в класс, мы встали у кабинок, не зная, входить ли внутрь или дожидаться разрешения. Тем временем доктор Тарсус подошла к передней стене и указательным пальцем стала на ней писать. Стена мгновенно преобразилась, став похожей на старинную классную доску. Палец преподавательницы стал куском мела. Конечно же, превращение было условным – интерактивная поверхность способна превратиться во что угодно. Но иллюзия была настолько полной, что на мгновение я поверила в реальность этой «доски». «Начало – самая важная часть любого дела», – безупречным почерком писала доктор Тарсус. Ниже она добавила, откуда взяты эти слова. Оказалось, из второй книги «Республики» Платона.

– Занимайте кабинки и садитесь, – сказала доктор Тарсус, поворачиваясь к нам.

Я вошла в одну из тех, что находились в середине класса, и села на металлический стул.

– В центре экрана вы должны видеть квадратик, – продолжала она.

Мой стул выдвинулся на несколько дюймов вперед, а спинка изогнулась, создавая максимальное удобство для спины.

– Коснитесь большим пальцем этого квадратика. Тем самым вы активируете терминалы.

Экран, о котором говорила Тарсус, имел эллипсоидную форму и отдаленно напоминал нос самолета. Едва я приложила большой палец к квадратику, дверь кабинки плотно закрылась, запечатав меня внутри. Через несколько секунд стенки стали абсолютно прозрачными. Я видела другие кабинки и сидящих в них одноклассников. Сама доктор Тарсус сидела в центре класса, на высоком стуле. Убедившись, что мы готовы ее слушать, она встала и начала занятие:

– Вчера декан Этуотер очень кратко рассказал вам об этом курсе. Могу лишь повторить его слова: курс поистине уникальный. Вы приехали сюда, чтобы получить основательные знания по литературе, истории, математике, психологии и естественным наукам. Получить ответы на многочисленные «кто?», «что?», «где?» и «почему?» по каждому разделу знаний. Так вы думали, считая дни до поездки сюда. Но, помимо этих знаний, вам предстоит приобрести и другое знание. Оно намного ценнее всех перечисленных, и овладеть им намного труднее. – Доктор Тарсус сделала выразительную паузу. – Греки называли это знание «phronesis». Благоразумием. Мудростью в действии. Способностью хорошо жить.

Часть меня сразу же уцепилась за слова преподавательницы. Мудрость в действии. Это то, что мне нужно. Я хочу научиться действовать мудро. Хочу приобрести уверенность, что каждый мой выбор – наилучший и мне не нужно перепроверять себя, спрашивая у Люкса. Если я что-то выбирала сама, то обязательно застревала в обдумывании вариантов, так и не выбрав ни один. Я не могла решить, каким спортом мне лучше заняться, действительно ли я хочу копаться в земле и выращивать цветы. Об искусстве вообще не говорю – там у меня мгновенно распухала голова. Поэтому я полагалась на Люкса и в мелочах, и в серьезных делах. Я жаждала уверенности, ощущения того, что нахожусь на правильном пути, который не заведет меня в тупик.

Я знала, как бы Бек отнесся к такому курсу. Он бы сказал, что благоразумный гений – это оксюморон. По его мнению, величайшие спортсмены, талантливейшие художники и блистательные мыслители полагались на свой разум, силы и чутье. Насчет чутья я была не согласна, а вот стать сильнее и разумнее мне очень хотелось. Натренировать разум так, чтобы его не крутило, как стрелку взбесившегося компаса. Разве не на это нацелен курс доктора Тарсус?

8

Цитата из Ветхого Завета: ответ Каина на вопрос Бога о том, где его брат. – Прим. ред.