Свободное падение

– А меня – Рори, – ответила я, ошеломленная вниманием к своей персоне и рукопожатием.

В Сиэтле никто из сверстников не пожимал мне руку. Но там не было и таких залов. Ладонь Лиама оказалась грубой и мозолистой, однако ногти были не только аккуратно подстрижены, но и подпилены, словно парень побывал у маникюрши. Это совсем не вязалось с его обликом. Одевался Лиам, как матрос с парусного судна. На лбу, у самой кромки волос, я заметила шрам, а под правым глазом – свежую ссадину. Должно быть, спортивные травмы. Об увлечении Лиама спортом свидетельствовали значки на блейзере. Парень занимался водным поло и регби.

– Ну и как тебе Тэдем? – спросил он. – Немного сюрное местечко, правда?

– Ага, – согласилась я, вдруг почувствовав себя в своей тарелке.

– Привыкнуть к нему легче, чем ты думаешь, – улыбаясь, продолжал Лиам. – Я вырос в южной части Бостона. Оттуда до Тэдема – меньше ста миль. А словно в другой мир попадаешь.

Южная часть Бостона? Я ждала, что он назовет Нантакет, Мартас-Винъярд или еще какое-то место, где растут и воспитываются богатенькие отпрыски.

– Так, значит, ты не из этих…

– Ты хотела сказать – из «наследственных учеников»? Нет ничего дальше, чем я и «наследственные». Никто из моих предков здесь не учился. А из твоих?

– Мама училась, – ответила я, чувствуя себя обманщицей.

Нет, она действительно здесь училась, но все было совсем не так, как подумал Лиам. С Тэдемом меня связывала женщина, которую я видела только на снимках. И которая по неизвестным для меня причинам ушла отсюда незадолго до выпуска. Более того, эта женщина не хотела, чтобы я знала о ее учебе в Тэдеме.

Бесшумно подошла Херши и взяла меня за руку.

– И как зовут твоего друга? – спросила она, оглядывая парня с ног до головы.

– Меня зовут Лиам, – ответил он, протянув Херши руку и проехавшись взглядом по ее ногам.

– Херши, – представилась она, не соизволив ответить рукопожатием. – Рори, идем, пока все места не заняли. Я не хочу сидеть в последнем ряду.

– Если хотите, можете сесть в моем ряду, – предложил Лиам. – Почти у самой сцены.

– Отлично. – Херши наградила его фальшивой улыбкой. – Тогда идем.

– Ты успела что-нибудь о нем узнать? – шепотом спросила она, когда мы входили в зал. – Он такой же зануда, как его шмотки?

– А по-моему, симпатичный парень, – возразила я.

– Могу провести вас вокруг зала, – предложил Лиам.

Ротонда впечатляла уже снаружи, но сам зал, называемый просто аудиторией… это было что-то бесподобное. Семиугольное помещение заливал яркий свет хрустальных люстр, а вдоль мраморных стен тянулись нескончаемые ряды золотистых труб. Я читала, что их тут четырнадцать тысяч. Четырнадцать тысяч труб Тэдемского органа – одного из крупнейших в мире. Из всех органов такого класса только он оставался действующим.

Я запрокидывала голову, впитывая великолепие зала. Лиам вел нас по дальнему левому проходу. Кресла второго ряда были отгорожены оранжевой лентой. «ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО ДЛЯ ЧЛЕНОВ УЧЕНИЧЕСКОГО СОВЕТА» – возвещала табличка. Лиам приподнял ленту, пропуская нас с Херши.

– А ты уверен, что нам позволят здесь сидеть? – спросила я.

– Одно из преимуществ президента класса, – ответил Лиам, сминая табличку.

Первый ряд занимали преподаватели Тэдема. Когда мы рассаживались, на нас оглянулась женщина из первого ряда. У нее была безупречно гладкая черная кожа и прическа в стиле афро. Такие прически по-настоящему идут лишь очень привлекательным женщинам. Я залюбовалась ею. Резко очерченные скулы, глубоко посаженные черные глаза. Женщина не мигая смотрела на меня. Я улыбнулась. Ответной улыбки не последовало.

– Старик пунктуален, – сказал Лиам.

На сцену поднимался декан Этуотер. Не дожидаясь, пока зал утихнет, он начал говорить:

– Вы оказались здесь, поскольку обладаете двумя качествами. Их нет у ваших сверстников, с которыми вы учились в ваших родных местах. – Органные трубы создавали странное эхо. – Древние греки называли эти качества «ethos» и «egkrateia». – Оба слова Этуотер произнес с нарочитой тщательностью и слишком уж по-гречески. – Вы, конечно же, помните значение этих слов: характер и сила воли. Здесь оба качества вам пригодятся, дабы усердным трудом обрести еще одно, более благородное. «Sophia». Мудрость. – Декан взялся за край кафедры и подался вперед. – Но одним усердием мудрости не обрести. Она не для робких и колеблющихся. Не все вы дойдете до выпуска. Не всем из вас программа Тэдема окажется по силам.

Меня охватило беспокойство. Я опустила глаза. Мне казалось, что я нахожусь в стремительно падающем самолете. Значит, моей маме программа Тэдема оказалась не по силам. Вдруг и я пойду по ее стопам? Я была дочерью недоучившейся школьницы и генерального подрядчика. Возможно, я ошибалась, считая, что учеба в Академии окажется мне по зубам?

– Знаю, о чем вы сейчас думаете, – словно прочитав мои мысли, продолжал декан Этуотер. Я подняла голову, но он смотрел не на меня, а куда-то в центр зала. – Сейчас вы терзаете свои мозги вопросом: гожусь ли я для учебы здесь? Вы сомневаетесь, правильно ли мы поступили, приняв вас. Вдруг приемная комиссия допустила ошибку?

Собравшиеся ответили нервозным хихиканьем. Декан Этуотер тоже улыбнулся. По-доброму, без малейшей иронии.

– Позвольте заверить вас, дорогие учащиеся, – теперь он смотрел прямо на меня, – ваше присутствие в стенах Тэдема не является случайностью.

Эти слова должны были бы меня успокоить, но я почему-то продолжала ерзать на стуле.

– А теперь старшеклассники немного поскучают, пока я объясняю нашим новичкам, как проходит обучение в Академии. Вас разобьют на двенадцать групп, и у каждой будет свой куратор из числа наших преподавателей. С ним вы каждый день будете заниматься… развитием навыков решения проблем. Это интенсивный курс. Подробнее о нем вы узнаете завтра. Вся необходимая информация, а также задания и их результаты появятся в вашем Тэдемском приложении, на вкладке «Задания».

В зале возник шум. Новички дружно полезли в карманы и сумочки за своими унисмартами. Этуотер понимающе улыбнулся:

– Я сказал «появятся», а не «уже появились». Не торопитесь, друзья мои. А теперь, прежде чем все мы отправимся на торжественный обед, позвольте вам представить президента ученического совета Лиама Стоуна.

Под аплодисменты и свист Лиам поднялся на сцену и встал рядом с Этуотером. Декан передал ему микрофон.

– Приветствую вас от имени нашего ученического совета. – Усиленный микрофоном, голос Лиама заполнил всю аудиторию. – Рад сообщить вам дату нашего традиционного бала-маскарада. В этом году он состоится седьмого сентября. Пометьте эту дату на своих календарях. – (Собравшиеся одобрительно загалдели.) – Краткое объяснение для новичков. Наши балы-маскарады больше похожи на сугубо официальные благотворительные балы. Помимо учащихся, на них съезжаются выпускники прошлых лет. По давней традиции, у нас есть договоренность с магазином, который снабдит вас смокингами и бальными платьями. Вы также получите маски. Хотя, как старшекурсник, могу вам сказать, что «маски» – неправильное слово. – Лиам засмеялся. – Они больше похожи на громадные головы из папье-маше. Многим из них более трехсот лет, а стуят они столько, что у ваших родителей вряд ли хватит денег. Иными словами, мальчики и девочки, наш бал-маскарад – действо весьма серьезное. Так что заранее прошу обойтись без приколов, оттягов и прочего идиотизма.

Декан Этуотер усмехнулся.

– Ты хочешь еще что-нибудь добавить? – спросил он у Лиама.

– Нет, сэр.

– В таком случае все отправляемся на торжественный обед! – объявил Этуотер, хлопая в ладоши.

В ту ночь я заснула почти мгновенно. Во-первых, сказалось утомление от перелета и дороги в Тэдем. А во-вторых, я объелась омаром и стейком, отчего вся кровь устремилась из головы к желудку, напрочь лишив меня способности думать. Я засыпала, сжимая между пальцами мамин кулон. Интересно, а девятнадцать лет назад на торжественном обеде тоже подавали жаркое из омаров? И были ли у моей мамы ощущения, что она здесь лишняя? Я не помнила, как заснула, а когда вдруг проснулась среди ночи, моя рука по-прежнему была прижата к ключице. Стало тяжело дышать. Меня разбудил кошмарный сон: я бежала куда-то… или от кого-то. Все подробности мгновенно выветрились из головы.