Страница 4 из 71
Это впрочем — в скобках. Несомненно же то, что и сре-к-ди белых может существовать некий расовый антагонизм. Вопрос не в том, может ли он быть или нет, а в том, насколько он при данных условиях целесообразен.
Другими словами, я хочу поставить вопрос: можно ли оправдать расовый антисемитизм теми же соображениями, какие приводятся в объяснение расового антагонизма между белыми и цветными?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, по моему мнению, нет достаточных данных. Если взять расовый антисемитизм на тот оселок, которым мы пользовались, анализируя антагонизм белых и цветных, то тут стрелка сего компаса не показывает ясно.
Многочисленные примеры с достаточной убедительностью обнаружили, что melange белых и цветных кровей не представляет из себя ничего привлекательного. Еще креолы, как говорят, — туда-сюда. Первая жена Наполеона Бонапарта, Жозефина Богарнэ, кажется была креолка и, по-видимому, женщина как женщина: не лучше, но и не хуже многих других. Изменяла великому с мелочью, пока гений ее любил; но когда Император освободился от ее чар, бешено его оценила. Но это свойственно отнюдь не одним креолкам.
Что же касается мулатов, то есть помеси белых и негров, то отрицательный взгляд на них, по-видимому, твердо установился. Если это обстоятельство точно, то есть если мулаты в действительности являются неудачными экземплярами, то расовый антагонизм белых и негров этим самым оправдывается. Из этого, конечно, не следует, что негров надо линчевать без всякого толка на всяком углу. Однако, основываясь на сем наблюдении, можно утверждать, что когда белокожие дамы увлекаются черными маэстро чарльстона, то они, дамы, с точки зрения и белых и негров, поступают не только неблаговидно, но и не разумно.
Но вот в отношении смешанных браков между евреями и другими белыми нет никаких определенных указаний. Быть может, практика в этом отношении не велика? Или тут влияют какие-нибудь другие причины? Я лично не знаю какого-нибудь специального труда по этому вопросу. Мне кажется, что и в антисемитской литературе этому делу уделено мало места. Я лично знавал достаточно людей с примесью еврейской крови. Не могу сказать, чтобы я вывел определенное мнение из этих примеров. Есть известные аристократические русские фамилии, у которых весьма явственна «еврейская бабушка». Эти аристократы не лучше и не хуже других.
Словом, здесь, по-видимому, нельзя установить таких ясных вех, как в вопросе о расовом антагонизме между белыми и цветными. И тем не менее факт налицо: очень многие русские испытывают расовый антагонизм по отношению к евреям. Есть ли обратная тенденция, то есть испытывают ли расовый антагонизм евреи относительно русских, я не знаю, и потому говорить об этом не буду.
Этот расовый антагонизм русских к евреям, даже в том случае, если невозможно доказать, что дети от смешанных русско-еврейских браков являются элементом отрицательным, — этот расовый антагонизм все же может быть и объяснен, и оправдан.
Для того чтобы моя мысль была яснее, я возьму один пример, который мне самому не нравится: очень уж он грубый. Но зато — четкий.
При скрещивании лошадей и ослов эти две расы, по-видимому, не испытывают расового антагонизма. Безусловно, лошади и ослы — слишком далекие родственники; и лучше бы им было любить друг друга по-братски, не вступая в супружество. Тем не менее, благодаря гнусному попустительству, вернее сказать подстрекательству человека, такие, как бы противоестественные, браки бывают.
И что же? Каков результат? Результат на первый взгляд совсем не плох. Ибо плоды осло-конской любви — мулы — являются экземплярами в некотором отношении весьма ценными: они воплощают силу лошади и выносливость осла.
Для человека, принимающего в расчет только свою человеческую выгоду, это даже очень хорошо. Но если представить себе — horribile dictu — националистов-лошадей и националистов-ослов (причем эти расисты сознательно или бессознательно хотели бы сберечь ослиную и лошадиную расы), то с их точки зрения эти смешанные браки ужасны.
Почему?
Да потому, что при всех их достоинствах (лошадиной силы и ослиной выносливости) мулы поражены каким-то странным заклятьем: они не дают потомства. И таким образом, если бы все лошади женились на ослах и все ослы вышли бы замуж за лошадей, то через некоторое время результатом этих повальных браков была бы ужасная картина: на свете остались бы только одни мулы, беспотомные. И когда за старостью лет мулы бы передохли, то вместе с этими последними могиканами исчезли бы с лица земли три расы: лошадей, ослов и мулов.
Может быть, расовый антисемитизм (русских по отношению к евреям) таит в себе нечто, о чем следовало бы поразмыслить на досуге. Может статься, что какой-нибудь явный мракобес, обскурант, черносотенец, словом некая подлая личность, испытывающая таковой расовый антисемитизм, и мудрее и чище неких возвышенных мыслителей, проповедующих нам относиться к евреям, как к людям своей расы.
Может статься, что если бы были услышаны гуманные их призывы, то это означало бы чью-то гибель; гибель если не двух рас, то по крайности одной — русской.
Хороша ли она, или плоха, но во всяком случае она существует. Существует и имеет некоторое право жить под солнцем. И нельзя упрекать расы, как и отдельных людей, за то, что ни не желают умирать. Такое нежелание смерти, конечно, есть только инстинкт, но нельзя сказать, чтобы этот инстинкт был такой уж непочтенный. Я думаю, что клеймить и позорить его — совершенно не за что.
Так вот, может статься, что эти «презренные слепцы» (те, которые испытывают расовый антисемитизм) видят дальше иных зрячих. Так почтовый голубь, глупая птица, покружившись одну минуту в воздухе, безошибочно находит прямой путь к дому за тысячи верст. А этого, как известно, не может сделать ни один философ.
Голубю удивляются, им восхищаются. Но почему же, если человек (так же бессознательно, как голубь чует свое жилище) чует опасность в евреях для русской расы, почему же бросать в него грязью'? Такое бросание тем более бессмысленно, что до расового антагонизма так же не «добросить», как до почтового голубя. Эта птица летит слишком высоко, и в нее шматком грязи не дошвырнешь; а расовый инстинкт сидит слишком глубоко, и никакие «убеждения» до него не доходят.
Какого же рода опасностью может грозить одна раса другой (кроме указанных опасностей метисного свойства)? В частности, какой опасностью может грозить еврейская раса русской расе?
Очень простой. Опасностью поглощения.
Еврейская кровь, по-видимому, — гораздо сильнее. Можно с несомненностью утверждать, что из десяти русско-еврейских детей девять унаследуют черты родителя еврея.
При таких условиях представим себе на минуту, что все русские, сколько их только есть, поженились бы на еврейках; и все евреи женились бы на русских. Что это обозначало бы?
Это означало бы, что русская раса по существу исчезла с лица земли; ибо народившиеся от этих смешанных браков дети уже не возродили бы русские черты, а воплотили бы только еврейские.
Может быть, с объективной точки зрения это было бы очень хорошо. Но объективной точки зрения пока что нет и быть не может; ибо судьи кто? Беспристрастных судей, которые стояли бы над расами, еще нет, или во всяком случае они безмолвствуют.
С субъективной же точки зрения, то есть с точки зрения русской нации, такой результат совершенно нежелателен. И каждый русский, который хотел бы сохранить свою расу, «национально прав». Наоборот, не прав тот, который свою расу «предает»; то нечто, что передано ему его родителями и что идет из глубины тысячелетий, отдает на поток и разграбление — «прекрасных глаз» ради.
Так то и выходит, что «грубые люди» (те, которые ощущают расовый антисемитизм) гораздо тоньше иных утонченных; ибо сии последние за иерихонскими трубами, изрыгающими рулады громких, но весьма пошлых и ничем не доказанных фраз, не слышат предостерегающего голоса крови.