Страница 74 из 74
Вот, один месяц они работают, другой, третий… Товарищ Самойлов то на живот дамочке взглянет, то с груди ее глаз не сводит. Ну, дамочка и взволновалась… То бедром поведет, то бюстом начнет туда-сюда колыхать, как бы в простительном женском волнении. Пригласила она кавалера к себе домой. Коньячок, лимончик, музычка в приемнике…
«Коньяк почем брали?» — интересуется Самойлов.
«По семь двадцать в магазине на Садовой, 16, вход с угла. Вот кассовый чек, если сомнения имеются»! — Ушлая директорша торговый чек на стол мечет.
«Знаю этот магазин, — хмыкает Самойлов про себя, — небось с кассиром договорилась…»
Ну, первым делом проверил он, конечно, естественные выпуклости дамочки — все в порядке, ни одна коньяком и не пахнет, все выступает вперед согласно природным законам.
Озадачился товарищ Самойлов, на кровати поник. Весь ссутулился, скукожился, обуреваемый недоумением. Терзала его одна великая мысль: как же эта дамочка коньяк с завода выносит?
Главное, особняк у нее такой, что на трудовые заработки и за сто лет не построишь. Мебель румынская — семь лет в очереди за ней стоять надо. Магнитофон японский — десять лет за такой сидеть надо. Косметика тоже польская… И главное, весь дом коньяком провонял, с чердака до самого подвала.
В задумчивости товарищ Самойлов, пардон за такие интимные подробности, решил в одно место прогуляться. Заперся в туалете, воду спустил, как будто совершив нужные дела. Глядит — водичка желто-коричневая, ржавая из крана льется, что-то отдаленно напоминая…
И тут его как током стукнуло! В окне — завод, от дома — рукой подать, на горе стоит. Простукал батареи в доме — каждая батарея литров на двести…
Страшно засмеялся товарищ Самойлов, уничтожая в своем сердце любовный интерес к заманчивой директорше.
Срочно вызвал он ОБХСС и понятых. Сам в это время сидел на кровати в одних трусах, гордый и неприступный, только курил одну сигарету за другой, а дамочка при этом горько плакала, не понимая, в чем ее вина перед государством. И костерила его на чем свет стоит. Но вместо того чтобы снизойти к ее женскому положению, он только холодно ответствовал на ее причитания: «Прошу, мол, гражданка, добровольно-принудительно выдать секрет хищения, хотя секрет ваш мне и так известен. Водопровод вы с завода к себе в дом провели, по трубам коньяк гоните, в ванной по бутылкам фасуете, в батареях он у вас отстаивается. И дом у вас коньячищем пропах, и сама вы, судя по вашему виду, тоже злоупотребляете».
А дамочка плачет, но вслух клянется, что она ни сном ни духом. И обещает ему выкинуть румынскую мебель и японский магнитофон, пользоваться только советской косметикой, одеться в рубище и пойти босиком, куда он скажет, — до того влюбилась!
Но он мановением руки отверг все ее жертвы. А когда прибыли молодцы из ОБХСС и понятые, произнес устало: «Вскрывайте батареи!»
Кинулись к отоплению с разводным ключом.
«Тазик поставьте, чтобы на пол не пролить, — деловито суетился Самойлов, — ведь народное добро, каждая капля на учете».
Один из работников ОБХСС подставил таз под батарею, другой разводным ключом маханул…
И полилась в стакан желто-коричневая жидкость. Директорша застонала и от избытка чувств рухнула в обморок.
Самойлов закрыл глаза от того же самого…
Дедушка замолчал, неотрывно глядя в одну точку.
— Конечно, на суд, где ей дали пятнадцать лет с конфискацией, он не пришел? — усмехнулся внук.
— Не пришел, — подтвердил дед. И после выразительной паузы добавил: — Потому что суда не было. Ведь из батареи не коньяк лился, а обыкновенная ржавчина… А Самойлов тоже поначалу не верил, что там вода. «Быть того не может, — кричал, — в первый раз со мной такое, чтобы я не смог даму на чистую воду вывести!» Самолично выпил семь стаканов ржавчины и свалился с кишечной коликой. Доставили его в инфекционный бокс, где он месяц валялся в страшной истерике, приговаривая: «Благородный коньяк ржавой водой разбавлять — это варварство!»
И напрасно директриса ему шоколадные конфеты в реанимацию носила, он их не ел, а только страшно смеялся и крошил их птицам, как хлеб. А от медиков прятался под кроватью, откуда хватал медсестер за выступающие части тела, подозревая в них скрытые полости с медицинским спиртом.
А что директорша?.. Директорша осталась на своем законном месте. Эта ушлая женщина продолжала гнать по трубам с завода коньячный спирт, хранить его в батареях, разливать в ванной и толкать налево, деля выручку с кем нужно. Потому что у нее свои люди наверху сидели, которые своевременно ей о прибытии Самойлова сигнализировали, чтобы она успела спирт из батарей слить и водой их заполнить.
Так бесславно погиб товарищ Самойлов — из-за женщины!
К чему это я говорю, Венечка, — продолжил дед, — дамы — дело ненадежное. Ты думаешь, что каждая из них — одно, а она — совсем другое, а потом обернется вообще в третье… Ну, разоблачили мы Кукушкину, а толку? Мы же правы, а нас же — по сусалам.
— За такие мизерные деньги столько унижений! — согласился внук.
В этот момент, прервав ход семейной беседы, раздался стук в дверь. Мелодичный голос осведомился:
— Можно к вам?
Дедушка и Веня переглянулись. В контору вплыла дамочка в темных очках и пышной прическе.
— Вчера наблюдала ваше выступление по телевизору, — прощебетала она, красуясь и даже немного кокетничая. — Я в полном восторге! Как вы их разоблачили, этих интриганов, а?! Знаете, мне тоже кое-кого разоблачить надо… Я, кстати, заплачу!
— Мы дорого берем, — предупредил Веня, отнимая от глаза подтаявший лед.
— Да, очень дорого, — подтвердил дедушка, приосанившись. — Потому как вы имеете дело с патентованными ловцами тамбовских банд и сертифицированными разоблачителями действующих мэров!
Но и это не испугало посетительницу.
— Дело в следующем, — начала она. — Есть у меня одна подруга…
Клиентка еще не договорила, как дедушка бурно замотал головой.
— Нет, — сказал он.
— Нет, — сказал Веня.
— Нет, нет и нет! — хором произнесли оба.
А когда клиентка ушла, Вениамин Прокофьевич заметил:
— В конце концов, на быстрорастворимую вермишель пенсии хватает. И на черный хлеб.
— А на зарплату милиционера солью и спичками запросто можно объесться, — оптимистически добавил Веня.
Помолчали.
— Как-нибудь проживем, — вздохнул дед.
— Как-нибудь… — вздохнул внук.
Помолчали…
Томительно гудела муха, обреченно колотясь в оконное стекло.
Дедушка напряженно зевнул, клацнув зубами, — муха удивленно стихла и принялась мыть задние лапки.
Веня, не выдержав, рывком распахнул входную дверь.
— Эй, гражданка! — крикнул он удаляющейся женщине. — Постойте!..
Гражданка обернулась.
СВЕТЛАНА УСПЕНСКАЯ
Светлана Успенская окончила МАИ и Литературный институт им. А.М. Горького. Изысканные детективы этой талантливой писательницы стали настоящим подарком ценителям жанра. Уверенное перо Успенской творит новую реальность. Ее героям приходится нелегко: судьба то опускает их низко, то возносит к вершинам. Игры жестокого мира испытывают на прочность их чувства, характер и веру в себя.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.