Эпоха и кино

Я рвался в Москву: к дому, к монтажному столу. Нетрудно догадаться, что Москва не сулила передышки. За месяц с небольшим предстояло смонтировать сложный, двухчасовой фильм. Завершая картину, работали четверо суток без сна.

Седьмого ноября с утра подчищали смонтированный материал. Вечером во время торжественного заседания в Большом театре планировался показ фильма «Октябрь», а утром 7 ноября 1927 года состоялись открытые выступления троцкистской оппозиции. Представители оппозиционных сил с балконов домов обращались с речами к трудящимся Москвы, вышедшим на демонстрацию. Колонны пролетариев Москвы сметали троцкистов-крикунов со своего пути. Об этом мы узнали позднее: сотрудники Госкино, где мы работали, ни при каких обстоятельствах не должны были нас отвлекать, так как рассчитывали до семи вечера ради совершенствования фильма еще кое-что подрезать. В четыре в монтажную вошел И. В. Сталин. Поздоровавшись так, будто видит нас не первый раз, он спросил:

— У вас в картине есть Троцкий?

— Да, — ответил Сергей Михайлович.

— Покажите эти части.

Сталин, строгий, задумчивый, не расположенный к беседе, молча прошел в зал.

Механиков не было. Я сам пошел в будку и крутил ролики, в которых присутствовал Троцкий. Эйзенштейн сидел рядом со Сталиным. После просмотра И. В. Сталин сообщил нам о выступлении троцкистской оппозиции, перешедшей к открытой борьбе против Советской власти, против партии большевиков, против диктатуры пролетариата, и заключил:

— Картину с Троцким сегодня показывать нельзя.

Три эпизода, в которых присутствовал Троцкий, мы успели вырезать. А две части фильма, в коих избавиться от Троцкого с помощью монтажных ножниц было затруднительно, просто отложили и перемонтировали эти части в течение ноября и декабря.

Вечером в Большом театре были показаны фактически лишь фрагменты нашего фильма.

Эйзенштейн, страшно взволнованный, взъерошенный, уже сидел в кинобудке, а я, как и в декабре 1925, подвозил одну часть за другой.

На экраны фильм вышел в марте 1928 года. «Правда» сообщала: «100 кинотеатров РСФСР одновременно демонстрируют революционный боевик «Октябрь»».

Вокруг фильма развернулась дискуссия.

Фильм в главном горячо одобрила Н. К. Крупская. Она писала: «Чувствуется при просмотре фильма «Октябрь», что зародилось у нас, оформляется уже новое искусство — искусство, отображающее жизнь масс, их переживания. У этого искусства колоссальное будущее. Фильм «Октябрь» — кусок этого искусства будущего. Л. Толстой мерил художественность произведения тем, насколько оно способно «заражать» других. «Октябрь», несомненно, заражает. Оживают виденные в период революции сцены, лица… И работать начинаешь интенсивнее, точно захватила тебя напряженная революционная борьба и требует от тебя напряжения всех сил».

Для нас это была очень дорогая и весьма авторитетная оценка.

Весной 1928 года мы вернулись к съемкам фильма о деревне. Законченный фильм отправили в кинокомитет и ждали, что там скажут.

В это время Эйзенштейн, Тиссэ и я преподавали в Государственной киношколе. Однажды во время лекции в аудиторию вбежал дежурный и, бледный от волнения, сообщил, что нас просит к телефону товарищ Сталин. Мы с Эйзенштейном поспешили в канцелярию института.

— Извините, что я оторвал вас от занятий, — сказал Сталин. — Я бы хотел с вами поговорить, товарищи. Когда у вас есть свободное время? Вам удобно завтра в два часа дня?

На другой день ровно в два нас провели в кабинет II. В. Сталина. Встреча происходила в здании Центрального Комитета партии на Старой площади. Кроме Сталина в кабинете находились К. Е. Ворошилов и В. М. Молотов. Встретили нас тепло, по-товарищески. Все уселись на большом кожаном диване. Чувствовали мы себя просто, не скованно. Оказывается, только что фильм «Генеральная линия» смотрели члены Политбюро. И. В. Сталин, вспомнив о нашей с ним первой встрече, как со старыми знакомыми, заинтересованно и доброжелательно стал говорить о достоинствах и недостатках фильма. В основе его претензий к этой не по нашей вине затянувшейся на два года работе было то, что в ней нам не удалось масштабно показать размах дел по социалистическому преобразованию деревни.

Когда мы приступили к работе, в наличии была мечта о социалистическом преобразовании сельского хозяйства и первые, весьма скромные начинания, можно сказать, эксперименты с кооперированием крестьян и машинизацией сельского хозяйства. Ко времени нашего разговора с генеральным секретарем ЦК многое изменилось.

Пришло время, когда деревня должна была стать на путь широкого осуществления ленинского кооперативного плана. В декабре 1927 года XV съезд ВКП(б) в своем решении по этому вопросу записал: «В настоящий период задача объединения и преобразования мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективы должна быть поставлена в качестве основной задачи партии в деревне» [9]. После съезда еще более активно стала разворачиваться работа по подготовке условий, необходимых для перехода к массовой коллективизации. Государство усилило снабжение деревни сельскохозяйственными машинами и тракторами. Появились первые машинно-тракторные станции. Быстро росла сельскохозяйственная кооперация. Преобразование сельского хозяйства шло с большим размахом. Созданный нами в 1926 году сценарий оказался устаревшим, а название фильма «Генеральная линия» звучало несколько претенциозно.

Сталин, высказав эти вполне резонные соображения, предложил изменить название фильма. «Старое и новое» — это его слова, ставшие в конце концов названием картины.

Ко времени нашей встречи со Сталиным во всех инстанциях была согласована поездка Эйзенштейна, Александрова и Тиссэ за границу. И вот Сталин заговорил о нашем предстоящем отъезде. Заговорил со знанием дела.

— Детально изучите звуковое кино. Это очень важно для нас. Когда наши герои обретут речь, сила воздействия кинопроизведений станет огромной, — сказал он тогда.

— Значение советского киноискусства, — продолжал Сталин, — очень велико. И не только для нас. За границей очень мало книг с коммунистическим содержанием. Наши книги там почти не читают, так как не знают русского языка. А вот советские фильмы все смотрят с интересом и все понимают. Вы, киноработники, даже сами не представляете, какое ответственное дело на вас возложено. Относитесь серьезно к каждому поступку, к каждому слову вашего героя. Помните, что его будут судить миллионы людей. Нельзя выдумывать образы и события, сидя у себя в кабинете. Надо брать их из жизни — изучайте жизнь. Учитесь у жизни! А чтобы правильно разбираться в том, что видишь, надо знать марксизм. Мне кажется, что наши художники еще недостаточно понимают великую силу марксизма.

В заключение Сталин снова заговорил о нашем фильме:

— Жизнь должна подсказать вам концовку фильма. Прежде чем вы отправитесь в Америку, вам нужно поездить по Советскому Союзу, пересмотреть, осмыслить, сделать обо всем свои собственные выводы.

Этот совет через секретариат Сталина поступил к кинематографическому руководству, и мы отправились в киноэкспедицию по стране. В течение двух месяцев мы объездили крупнейшие новостройки. Увидели грандиозное строительство Ростовского завода сельскохозяйственных машин, нефтепромыслы Баку, домны завода имени Дзержинского в Днепродзержинске. Увидели бескрайние поля, тракторы и брезентовые палатки — так начинался зерносовхоз «Гигант».

В Муганских степях на границе с Ираном мы снимали массовую тракторную пахоту — подъем целины под посевы хлопчатника. Пятьдесят тракторов в работе. По тем временам — колоссальная сила!

Беседа со Сталиным и поездка по стране не только дали новую концовку нашему фильму, но и оказали большое влияние на восприятие всего, что мы впоследствии увидели в Европе и Америке.

В Ростове-на-Дону мы оказались летом 1929 года во второй раз. Впервые мы были там в августе — сентябре 1926 года. Тогда в погоне за солнцем и подходящей натурой съемочная группа «Генеральной линии» обреталась в пригородных станицах. Там среди холмов и глубоких балок Придонья снимались кадры, запечатлевшие мощь трактора. Именно там цепляли мы к чадящему «Фордзону» по полсотни телег и под улюлюканье станичных ребятишек и раз, и два, и три катили весь этот обоз в степь. Там же снимали сцену с кулаком, у которого Марфа просила на денек-другой сытого мерина.

9

«КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», т. 4. М., 1970, стр. 57.