Страница 20 из 103
- Из-за тебя, - выкрикнула Ярка. - Из-за твоей гордыни.
- Я сделал то, ради чего вы поставили меня вождём - привёз Большого-И-Старого. Я пошёл в край зверолюдей и не испугался мёртвого места, я презрел проклятье Отца и, Лёд меня побери, поймал этого зверя, потому что я - вождь. Но что же я получил в благодарность? Бесчестье и позор. Они говорят, будто моей душой завладели тёмные демоны. Ха-ха! Сдаётся мне, всё как раз наоборот. Это ты, Отец Огневик, и твои родные погрязли в злобе и ненависти. Нам говорили: много грешим, из-за этого Огонь оставил нас Своей заботой. Нам говорили: скверна изливается на землю, посылая нам бедствия. Будь я проклят, если это не так! Но кто изливает эту скверну? Я ли, когда пытаюсь спасти вас от голода, или Отец, лишающий нас добычи? Я долго терпел, но и моему терпению пришёл конец. Я говорю прямо: Отец - корень всего зла. Видно, сам он - закоренелый грешник, если молитвы его не достигают ушей Огня. А может, и того хуже - сговорился с тёмными силами погубить нас. Почему мы встретили колдуна? Почему нас занесло в мёртвое место? Не его ли заклятьем? А ему и этого мало! Он отнял у нас Большого-И-Старого. Кто так поступает, если не враг рода человеческого?
Люди изумлённо молчали.
- Сам ты враг, - выкрикнул Огонёк. - И место тебе - среди зверолюдей.
- Это тебе там место, - вскинулся Сполох. - Трус поганый!
Пылан, несчастный вдовец, заорал, вскакивая:
- Отец говорит: все беды от крамольников. А вождь - что от Отца. Кому верить, а? Кому верить?
Головня завопил в ответ:
- А Большой-И-Старый? Кто отдал его Огню? Вот и думай.
Общинники зашумели, заспорили.
Отец Огневик по-прежнему молчал. Родичи ждали от него слова, но старик лишь щурился, стряхивая лезущий в глаза снег. Ярка что-то шептала родителю, бросая ненавидящие взгляды на вождя, Отец не слышал. Светозар пытался изрыгнуть ругательство, грозя вождю кулаком - Отец не смотрел на него. Огонёк рычал и в ярости грыз край рукавицы - Отец не оборачивался. Речи вождя словно заворожили его. Когда-то грозный, теперь он выглядел подавленным. И люди, ожидавшие резкой отповеди вождю, уже начали шептаться, что ослаб Отец, растерялся.
А Сполох и Головня подначивали родичей, кричали:
- Хватит терпеть! Вождь даст нам избавление. С ним не пропадём.
Вождь поднял обе руки, призывая к порядку. Сказал торжествующе, перекрывая шум:
- Что дала нам наша преданность? Голод и болезни. Чего хочет от нас бог? Мы не знаем. Мы долго слушали тебя, Отец, но пришла пора сказать: хватит! Нет нам пользы от тебя, а один только вред. Пора взяться за ум. Согласны? - обратился он к людям.
- Давно пора! - выкрикнул Головня.
Но семейка Отца не поддавалась. Ярка вопила: "Кощунство!", Огонёк кричал: "Ересь!", а Светозар грозно приподнялся и набычился, собираясь пустить в ход кулаки.
Снег меж тем перестал сыпать, тёмные демоны в небе распались на клочки, стремительно растворявшиеся в серой дымке. С дальних холмов потянуло ветром, по речной долине побежала позёмка, тревожа застылый белый тальник, от скованных морозом стволов елей и лиственниц отламывались куски снега и с глухим хлопком падали в сугробы. Лес стоял окоченелый и тихий, как смирный конь. Над придавленными снегом крышами, словно трава на стремнине, бились жирные чёрные дымки.
- Когда надо, ты поджимаешь хвост, Светозар. А когда не надо, ты тут как тут, - усмехнулся вождь, нимало не испуганный действиями родича. - У мёртвого места не таким храбрым был, а сейчас - куда лезешь? Забыл слово тестя? "Кто ослушается вождя, отвержен навеки". Или думаешь, Огонь не покарает отщепенца? Сиди, несчастный!
Светозар замер, ошеломлённый, хотел было броситься в драку, но жена и дочь кинулись к его ногам, умоляя одуматься.
- Прчь, - рычал он. - Прчь с пть.
Те не поддавались, хватали его за коленки, рыдали.
А вождь гремел:
- Нам говорили, Огонь покинул нас. Это не так. Он всегда был с нами. Потому-то и шли мы от беды к беде. Он посылал эти беды! Отец Огневик натравил Его на нас из ненависти ко мне. Ему не по нраву выбор общины! Он хочет сам распоряжаться здесь. Хочет сам ставить и свергать вождей. Слушайте меня, люди! Сейчас, здесь вершится наша судьба. Хотите вы ходить в узде сумасшедшего старика или желаете быть свободными? Думайте, люди, думайте!
- Айййй, - завопил Пылан, снова вскакивая. - Мне уж всё равно - Отец ли, вождь ли, только б всё закончилось.
Длинный, нескладный, с короткой пышной бородой и залысинами на висках, он казался древним пророком, вынырнувшим из бездны времён - одним из тех, что несли по тайге Огненную веру. Лицо его смялось от печали, выпуклые глаза взирали с отчаянной решимостью. Ему, потерявшему жену, теперь ничего не было страшно: вождь так вождь, Отец так Отец. Лишь бы найти виноватого и выместить на нём своё горе.
И тут эхом отозвалось:
- Мне тоже всё равно! Потому что сил моих больше нет. Нет сил! Сделайте что-нибудь вы, поставленные над общиной: ты, зрящий, и ты, ведущий. - Это кричала Рдяница, скинув колпак и заливаясь слезами.
Супруг её, Жар-Косторез, хотел утихомирить жену, что-то говорил ей, но та лишь отмахивалась.
И тут рядом с вождём появился Искромёт - беззаботный, с тонкой улыбкой и приподнятой правой бровью: что ещё за заварушка?
Откуда он вынырнул? Из какого тумана соткался? Только что его не было, и вот он уже здесь - разбитной плавильщик, покоривший сердца общинных баб. По какому праву он на собрании? Чужаки не могут мешаться в дела общины.
Но прежде, чем кто-то успел возмутиться, вождь приобнял Искромёта за плечи и громко произнёс:
- Вот тот, кто знает средство от наших бед.
Искромёт открыл было рот, но тут, наконец, слово взял Отец Огневик. Тяжело поднявшись, старик произнёс:
- Он не расскажет ничего, потому что теперь моя очередь говорить.
И все тотчас стихли, будто у людей разом отнялись языки. Даже вождь - и тот не посмел возразить Отцу.
- Вождь не верит, будто Огонь покинул нас, - сказал Отец Огневик. - Он, должно быть, не верит и в скверну, которую сам же разносит. Но я потому и зрящий, что должен выискивать ересь в самых тёмных расселинах. Я нашёл её и на этот раз.
- Слыхали уже, - издевательски выкрикнул Сполох.
- Вождь сказал, что через меня льётся скверна. Воистину надо быть безумцем, чтобы заявить такое. Безумцем или... еретиком. Ибо в злобе своей он не только презрел заветы предков, но и отверг самого Подателя жизни как своего Господа. Я знаю это верно, как и то, что вождь в своих кощунствах не остановился на походе в мёртвое место. Нет! Он притащил оттуда кое-что иное, кроме Большого-И-Старого. Но об этом он, конечно, вам не скажет.
Старик обратил взгляд на Искру, сидевшую за спиной Сияна, и сказал:
- А ну-ка, милая, дай мне ту вещицу, что преподнёс тебе Головня.
Та отшатнулась, закрыв рот ладонями, чтобы не закричать. Родитель удивлённо обернулся к дочери, вопросил грозно:
- Ты что, дрянь, принимала подарки от этого негодника?
Искра бросила умоляющий взгляд на Головню. Но тот растерялся не меньше её: лишь бегал глазами и дрожал нижней челюстью.
- Не упрямься, девка. Помни: Огонь взирает на тебя, - сказал старик. - Давай сюда вещицу.
И та, как зачарованная, распустила узелки на меховике, полезла за пазуху и достала реликвию. Находка Головни блеснула в её рукавице - ярко-зелёная, переливчатая, как листок куропаточьей травы по весне, отмытая от грязи и выскобленная до блеска. Вздох изумления прокатился по общине. Даже Искромёт - и тот изменился в лице, узрев такое. А вождь покачнулся, будто его ударили в грудь, и раскрыл рот, онемев от потрясения.
- Видите, люди? - сказал Отец Огневик, подняв реликвию над собой. - Хорошенько рассмотрите эту мерзость. Вот какие вещицы таскают дружки вождя в общину, навлекая на нас гнев Божий. Или вы думаете, Огонь слеп и не видит ваших проступков? На что ты рассчитывал, Головня, когда нёс её сюда? Неужто полагал, что грех твой останется в тайне? Или уже тогда надеялся на тёмные силы, чтобы низвергнуть меня? Нечестивцы и крамольники, вот ваш бог! Вот кому вы поклонялись в сердцах ваших, лицемерно славя Огонь. Не свет ваш удел, но тьма. А ты, лживый предводитель, Ледовым прельщением отуманивший общину, ещё лукавыми словесами надеялся отвести десницу Божию! Думал, не узнаю о кривде твоей? Как дитя неразумное, ты хотел скрыть от меня эту дрянь. От меня - очей и ушей Огненных! Подлинно, Лёд лишил тебя рассудка...